Останься только на время
Шрифт:
Девушка, стоящая на пьедестале над всеми «смертными», приподнимает руку ладонью к зрителям, и они замолкают. Хмыкаю от этого. Один взмах, и толпа ещё немного и упадёт на колени перед ней. Почему? Что в неё такого особенного?
– Мы рады приветствовать вас на празднике, который означает, что пятьдесят лет – не предел нашей корпорации. Это только начало пути к «Олимпу». В этот восхитительный вечер мы восхваляем только одного человека, без которого нас бы не было. Этот день по праву носит имя нашего господина. Того, кто одарил нас яркой судьбой, и для меня честь быть рядом с ним. Мертон Роксборро, – Круэлла поворачивается, и только на секунду её лицо меняется, когда мужчина поднимается
Она отходит в сторону, но не покидает сцену, медленным и спокойным взглядом осматривая присутствующих, пока Роксборро говорит заготовленную речь. Она словно статуя, перед прыжком на любого, кто попытается подойти к её любовнику ближе без одобрения. И это вызывает неприятное чувство, что придётся иметь дело с женщиной. Но ничего страшного, они любят ушами, а у меня язык подвязан. Надеюсь на это.
Даже не слушая слов Роксборро, постоянно слежу за Круэллой. На самом деле такая выдержка поражает. У неё должно уже всё затечь, хоть бы какое-то движение рук, лежащих по бокам. Но нет. Она, кажется, даже не моргает.
– Достал, – меня тянут назад, и я мотаю головой, возвращаясь в шумный зал.
– Это ты меня достал, – вырываюсь из хватки уже поднадоевшего парня.
– Работать. Сейчас все сядут за столы, и мы должны дежурить у них. Вот сдался ты мне? – Бубнит он, проходя рядом со мной во второй зал, где расставлены столы.
– Так отвали, – предлагая, нахожу взглядом свои номера и сворачиваю к ним.
Официантом я работаю очень часто, но сегодня всё через силу, потому что противно обсуживать тех, кому улыбнулась удача. Да, это отвратительная черта характера, но я всего лишь человек, который хочет быть на их месте. Кто-то из них занимает моё. И я жажду быть здесь в другом амплуа. Это обычная человеческая черта, особенно личности, которая терпит крах. Ещё немного и я сломаюсь, ведь так устал внутри бороться за себя и доказывать. Хочу немного стабильности и спокойствия.
Ноги гудят от постоянной беготни, у меня не хватает времени, чтобы подойти к столу номер тринадцать. Даже его не вижу, потому что в самом начале, а я в дерьме. Отличие обычного ресторана от приёмов – если в первом заведении большинство вежливо отвечают тебе, то здесь больше фыркают и кривятся. Хоть ты выполняешь свою работу, и никто не виноват, что ты решил положить руку на бедро модели, которую трахнешь сегодня. Но оскорбления здесь – это норма. Тихо. Сквозь зубы. И хочется треснуть каждого, кто это делает.
Наконец-то, представление и ужин подходят к концу, и большинство гостей перебирается в первый зал, чтобы потанцевать, ещё выпить и обсудить последние сплетни. Краем глаза замечаю бордовое платье и смокинг, выходящие из этого помещения. Понимаю, что у меня в запасе совсем немного времени. Роксборро вряд ли здесь задержится, он не любитель тусовок, и поедет отмечать уже в интимном кругу со своей Круэллой. Поэтому бросая эту работу, вылетаю в другой зал и подхватываю поднос с бокалами. Она постоянно с ним, и это бесит. Не отлипает от него ни на секунду. А он держится за неё, и я вижу, что говорит только она, а он улыбается и кивает. Что за бесхребетный мужик? Напитки заканчиваются, и я разочарованно иду обратно к бару. Кладу руки на стойку и замечаю, как они дрожат. От волнения, от паники, что упускаю возможность, а второй не будет. Никогда не будет. Поднимаю голову и делаю глубокий вдох, словно перед смертью. Но или всё, или ничего. Такие здесь правила. И я их назубок знаю. Выхожу обратно в зал, и в груди подъём. Он один. Ищу глазами Круэллу, она стоит недалеко от него в окружении знаменитых моделей и актёра – Аарона Грира. Не увидит и не заметит, как я подойду. Но придётся пройти мимо неё. Ладно. Поехали. Уверенным шагом иду, даже не предлагая никому больше шампанского. Иду мимо всех, даже тех, кто хотел взять бокал. Шаг и ещё один и она останется по правую сторону, а я достигну цели.
В тот момент, когда прохожу мимо Круэллы, ноги поскальзываются и я, чтобы найти равновесие, бросаю поднос на пол, а сам лечу спиной. Крики, шум, звон стекла и падаю на людей. Всё настолько громко, а я чувствую себя полным кретином. Стыдно, до безумия стыдно.
– Всё хорошо. Ничего страшного не случилось, – слышу спокойный низкий голос и понимаю, что налетел как раз на компанию, что окружала Круэллу. А она рукой показывает, чтобы убрали.
– Парень, ты как? – Меня ставят на ноги, и я натянуто улыбаюсь Аарону, смеющемуся над моей неуклюжестью. Господи, такого стыда я не испытывал за всю свою жизнь. Никогда вот не был оконфужен и разочарован из-за себя.
– Простите… я…
– Всё хорошо. За мной, – командует Круэлла.
– Я правда…
– Знаю. За мной, – сухо повторяет и, разворачиваясь, направляется к выходу из зала.
А мне хочется убежать, как маленькому мальчику, потому что краснею от случившегося. Смех повсюду и указывают на меня пальцем, ничего не остаётся, как последовать за девушкой. Быстрым шагом долетаю до неё.
– Слушай, я, правда, не специально. Не знал, что там разлито, – торопливо пытаюсь поправить ситуацию, пока она грациозно спускается по широкой лестнице.
– Твоя форма непригодна, – отзывается. Но снова без эмоций и злости.
– Ах… да, – смотрю на свой костюм, сверкающий каплями шампанского, как и брюки.
– Я хотел подойти к Роксборро, поздравить его, ведь ты мне не дала это сделать…
– Верно.
– Почему? Неужели, запрещено подходить к тем, кем ты восхищаешься? – Удивляюсь небрежному тону, двигаясь рядом с девушкой. Молчит, не отвечает и подходит к дверям. Кивает охране, чтобы они распахнули их перед нами.
– За мной, – выходит на улицу, а я следом. Не понимаю, что она хочет от меня. Зачем привела сюда и, скорее всего, получу выговор или же опасается, чтобы нас услышали.
– У меня есть много правил, которым я следую, – медленно оборачивается ко мне. Она высокая, на каблуках практически моего роста и смотрит прямо в глаза своим ледяным карим взглядом.
– Одно из главных – оберегать покой и настроение мистера Роксборро. Всегда. В любой ситуации. А ты пытался его испортить, мотылёк, – смотрю, как двигаются её губы, чётко проговаривая слова.
– Это ты? Ты держала в руках бокал, ты… – до меня доходят сейчас эти мелочи, которые тогда не заметил. А она всё видит, предугадывает каждое действие, и из-за неё я попал в такое дурацкое положение, опозорив себя.
– Ты сгорел, мотылёк. Лети, если крылья найдёшь, – усмехаясь, обходит меня, но злость и даже ненависть появляются к ней. За что, чёрт, она так со мной?
– У меня есть имя. Рейден Броуд, – громко произношу. Останавливается, а я сжимаю кулаки от ярости.
– Сколько тебе, мотылёк? Тридцать? – Оборачивается и приподнимает идеально накрашенную бровь.
– Пятнадцатого мая тридцать. Мне двадцать девять, – отвечаю, но не понимаю, зачем спрашивает это.
– Это скачок. Столько времени, чтобы запомнить своё имя. Ты молодец. Продолжай в том же духе, и к шестидесяти выучишь, что свет не всегда означает лучшее. Иногда он сжигает заживо. Пока можешь дышать – лети и не попадайся мне на глаза.