Оставайтесь на нашем канале
Шрифт:
— Ты, как всегда, гениален, — похвалил режиссёр художника и повернулся к Лёшке: — Кузнецов, твой костюм утверждаем. Сам придумал?
— Нет, Зоя Александровна подсказала.
— А! Передай ей спасибо. Я тут голову ломаю, а ларчик просто открывается.
На репетиции Лёшка старался понять, играет он свою роль по-прежнему и только из-за костюма режиссёр перестал к нему придираться или всё-таки он стал играть лучше. Но так и не понял. Главное — он чувствовал себя гораздо увереннее. И ещё немного другим человеком: не Лёшкой Кузнецовым и не лисом Лабаном, а кем-то другим, кто раньше в нём обитал очень глубоко, а сейчас выполз на поверхность. И этим другим можно было командовать, вызывать к себе или отправлять обратно.
Жизнь у Лёшки началась просто невероятная. После уроков он
Спасение пришло неожиданным образом. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Во-первых, в здании гимназии случился пожар, а во-вторых, Серёга чуть не свёл математичку в могилу.
В тот день они, как всегда, затемно приползли в школу в состоянии «поднять — подняли, разбудить — забыли». И в этот момент что-то загорелось в спортзале. Мигом примчались пожарные машины и несколько машин «Скорой помощи». Последние, впрочем, чуть позже всё-таки пригодились. В гимназии оказалась ещё одна ранняя птаха — учительница истории Татьяна Тимофеевна, которую все звали Танищей, но чаще историчкой-истеричкой за невыносимо нервный характер. Татьяна Тимофеевна, помимо прочего, была инициатором создания школьного музея, его главным хранителем и считала его основной ценностью гимназии.
— Горим! — закричала она, появляясь в дверях полупустого ещё класса. — Все на спасение экспонатов!
Завуч-математичка тут же схватилась за сердце, но нашла в себе мужество и начала командовать, попутно принимая меры для прекращения истерики своей коллеги. Совместными усилиями они организовали эвакуацию музея. При этом обе творили чудеса. Танища, к примеру, одна, без посторонней помощи, отодвинула от стены и вытолкала из музея увесистый шкаф и самым непостижимым образом взвалила его на плечи не догадавшегося отскочить в сторону Кузнецова. Лёшка взвыл от неподъёмной тяжести и попытался освободиться от непосильной ноши. Но, стараясь не повредить особо ценные экспонаты, несомненно сокрытые в недрах шкафа, вынужден был сделать с грузом на спине несколько шагов. За что впоследствии стал одним из самых уважаемых учащихся гимназии. В глазах исторички, разумеется. А в тот момент он просто не смог сразу сбросить злополучный шкаф, боясь, что ему отдавит ноги. На его счастье, Танища убежала спасать очередной раритет, а Лёшка поставил шкаф на пол и довольно легко дотолкал его по гладкому полу в противоположный конец коридора, где одноклассники сваливали в кучу всё спасённое. Короче говоря, от эвакуации музей пострадал гораздо больше, чем от пожара. Пожарные справились с огнём быстро и успешно. А ещё больше ученики «8 Г» были им благодарны за приказ прекратить заниматься ерундой и путаться под ногами.
Все собрались на крыльце школы, и тут появился припозднившийся Гранаткин. Ребята в двух словах обрисовали ему ситуацию.
— Чудненько, — задумчиво прокомментировал происшествие Серёга и направился прямиком к математичке.
— Здравствуйте, Лидия Константиновна! — жизнерадостно поприветствовал он завуча и тут же поинтересовался: — Я так понимаю: нулевого урока сегодня не будет. Так я домой пойду?
И, не дожидаясь ответа, развернулся и направился к выходу, бросив через плечо «До свидания!». То ли это проявление вежливости стало последней каплей, то ли ещё что, но именно после слов «До свидания!» математичка начала хватать воздух ртом так, будто оказалась в вакууме, встала
Первой стартовала «скорая» с историчкой. А вторую всё никак не могли загрузить.
— Ну долго вы там возиться будете? — прокричал, высунув голову из кабины, водитель.
— Так тут у нас по габаритам превышение, — ответил, с натугой поднимая носилки, один из санитаров.
— По каким габаритам? — удивился водитель.
— По высоте.
— Вы чё? Стоя, что ли, пациента грузите? — ещё больше удивился водитель.
— А тут без разницы как грузить. Хоть стоя, хоть лежа, — честно ответили санитары.
Гимназисты, и Лёшка в их числе, не выдержали. Смех, понятное дело, в такой ситуации был не уместен, но удержаться не было никаких сил.
Занятий в гимназии не было аж два дня. Математичка пролежала в больнице неделю и ещё три дня дома. «8 Г» бездушно и бесстыдно радовался этому и отдыхал от переизбытка математики. Лёшка получил возможность перевести дух. Но ненадолго. До премьеры оставалось меньше двух недель, репетиции становились всё продолжительнее и стали проводиться в неустановленные дни и часы. А тут ещё его включили в состав сборной на командную встречу с фехтовальщиками из Казахстана.
В секцию фехтования Лёшка попал два года назад. Именно попал, потому что пришёл записываться на карате, но в тот день в зале занимались фехтовальщики. Лёшка посмотрел и попросился принять его. Через полгода он понял, что великого спортсмена из него не получится. Тренер Вадим Анатольевич, скорее всего, догадался об этом ещё раньше, но из этой секции никогда и никого не отчисляли, разве что за какой-то совсем уж гадкий проступок. А вот Лёшкиных приятелей, которые записались на карате и заплатили за полгода занятий, как только истёк срок, попросили вон как бесперспективных. Так что Лёшке было за что ценить своё спортивное пристанище. Тем более что ему здесь нравилось.
Лёшка иногда участвовал в соревнованиях, но не выше областного уровня. А тут, как всегда в декабре, намечалась товарищеская встреча по сабле со сборной Казахстана, а несколько самых лучших саблистов из их секции вынуждены были в это время соревноваться в Красноярске на региональном юниорском турнире. Вот Лёшке и предложили поучаствовать.
По давним правилам каждая команда состояла из десяти спортсменов: пять до пятнадцати лет и пять старше этого возраста. Соревнования шли по кругу, то есть каждый встречался с каждым из десяти спортсменов команды соперников. Какая команда набирала больше очков, та и становилась победителем. В конце двое лучших в каждой возрастной категории, независимо от того, в боях с кем — младшими или старшими, — они набрали очки, разыгрывали между собой финал для своего возраста. Выпадал очень редкий случай, когда совсем зелёный новичок мог сразиться с мастером спорта. Такую возможность упускать было нельзя, и Лёшка решил попросить разрешения пропустить репетицию.
— Что, никак нельзя? — расстроился Владимир Михайлович. — А после соревнований прийти не сможешь?
— Не получится. За день должно состояться сто боёв. Всё начнётся очень рано, а закончится поздно.
— Ну и ладно, — вдруг повеселел режиссёр. — У тебя роль, будем считать, готова. Я с остальными займусь. А ты не вздумай проигрывать!
Соревнования проводились по всем правилам международных турниров, даром что встреча была товарищеской и особого значения не имела. Зал был украшен государственными флагами, прозвучали торжественные речи, и были исполнены гимны. Во время церемонии открытия Лёшка рассмотрел своих соперников и пришёл в ужас. Казахи привезли в младшей группе совершеннейших малышей, на вид самому старшему лет десять, да ещё и ростом никто из них не вышел. Лёшка же был для своего возраста слишком высоким и по своему скромному опыту знал, что судьи станут «защищать» маленьких. Лёшка понимал, что его способностей могло хватить на победу только при абсолютно объективном судействе.