Оставьте тело вне войны
Шрифт:
— Вот пока всё. Пойдёмте, я посмотрю ваших раненых.
Пшеницын встал, надел фуражку, вышел на улицу и пошел к зданию, где устроили медсанбат. Он слышал, что Хранители запросто залечивают раны, но уж больно интересно было посмотреть самому. Здание раньше принадлежало школе, в двух классах лежали на матрасах или сидели на партах бойцы. Санинструктор мигом подскочил, доложив, что в санроте имеется двадцать четыре раненых бойца. Все на месте. Отбой через полчаса.
— Пусть займут лежачее положение, — распорядился Глеб. Бойцы в классе быстро улеглись, удивившись такой команде своего командира. Сержант подпитал всех по очереди энергией, а затем осенил крестом. — Вы нужны своей Родине здоровыми, ребята. Выздоравливайте! — сказал он так, что услышали все. И в классе вспыхнул полуметровый крест.
— Хранитель! — ахнули бойцы, приподнимаясь с матрасов, а полковник, почувствовал, как перестало ныть колено, застуженное в снегу под Выборгом.
Перешли во второй класс, здесь дежурили двое, бойцы все лежали, или сидели на матрасах. Ранения были в, основном, в нижние конечности. Костылей не было. У стены стояла две рогульки, отпиленные от дерева. Видно, чтобы дойти до
Слух, что их посетил Хранитель, распространился в полку мгновенно. Народ начал потихоньку скапливаться у школы, где санитары в подробностях рассказывали, что видели и слышали. Утром от желающих пойти в рейд с Хранителем по немецким тылам, не было отбоя. Информация просочилась от разведчиков. Командир автотранспортного батальона капитан Ази Асланов сам назначил на немецкие машины самых лучших и боевых водителей, тем самым предотвратив готовую вспыхнуть драку. Полк исхитрился найти и три жандармские бляхи, и форму. Мотоциклов обкатали пять штук, выбрав лучший. Крамер, знаток немецкого языка, на место которого никто не мог претендовать, сиял от счастья. Ему предстояло ехать на заднем сиденье мотоцикла в форме фельдфебеля.
Седьмое июля Глеб посоветовал генералу Лакееву объявить днем бдительности, усилив охранение аэродромов и днем полготовки ударов по танковым частям Гудериана. С утра он летал под Ивацевичи, выдав конкретные привязки по двум частям, укрытым в лесных массивах. Из пятой армии поступило сто бочек с напалмом с установленными зарядами, и Глеб надеялся осуществить поджог леса, где маскировалось часть танков. Восемьдесят шестой полк, уже имевший дело с напалмом и приспособления в бомбоотсеках для крепления бочек к штатным бомбовым замкам, разделили на две части. В каждой группе было по восемь самолетов, несущих зажигательные заряды. Из шестой армии прислали два корпуса для ротативных бомб и машину с мелкими бомбами. Техники, не любя это муторное дело, планировали начать набивку этих корпусов после обеда, чтобы подвесить на самолёты и больше не трогать. Хранить такие бомбы в снаряжённом состоянии запрещалось, а разряжать их — было ещё той морокой.
Гудериан, особо не надеясь на маскировку, выставил для охраны своих танков около пятидесяти стволов зенитной артиллерии. Причем расположил их не на опушках охраняемого леса, не желая демаскировать позиции, а отнес на расстояние от пятисот до тысячи метров в сторону. С учетом, что даже малокалиберные пушки били на три километра, дистанции вполне хватало, чтобы прикрыть нужный лесной массив. Эти зенитные батареи прикрытия находились в маленьких рощах и лесочках, заметить с воздуха их было во время боя сложно. Немцы рассчитывали ударить по самолётам неожиданно. Было установлено и две батареи крупнокалиберных восьмидесяти восьми миллиметровых орудий, которые прикрывали танки от ударов с больших высот. Таких зенитных островков Глеб насчитал восемь штук. Данные о них Сенин и Петров нанесли на карты. В лесах были спрятаны два танковых полка, которыми, очевидно, Гудериан рассчитывал нанести удар на Барановичи, как только прорвут оборону русских у Ивацевичей. Места скопления тыловой автомобильной техники, на карте тоже отметили. Эти места решили обработать присланными ротативно-рассеивающими бомбами в пятьсот килограмм, чтобы нанести наибольшее поражение. Были обозначены и ориентиры, хорошо заметные с воздуха. Поскольку удар предполагался по площадям, бомбить решили с высоты в три с половиной километра, чтобы вывести бомбардировщики из под обстрела малокалиберной артиллерии, если часть её окажется не подавлена. На бомбёжку вылетало три бомбардировочных полка, при этом 86-й полк делился поэскадрильно и участвовал в бомбёжке обоих объектов. Сопровождение — три полка истребителей. Один полк оставляли на охране аэродромов. Обе эскадрильи МИГов, тоже участвовали в прикрытии. Сержант предложил, чтобы не действовать по шаблону, нанести удар после восемнадцати часов, поскольку предыдущие бомбёжки осуществлялись с утра, и немцы могут держать истребители наготове. Командиры полков с этим предложением согласились. Штаб приступил к разработке маршрута, распределению целей и составлению планов бомбежки и атаки зениток для лётчиков. Поскольку самолёты в истребительных полках были не однотипные, штаб предложил для штурмовки зениток создать специальную группу на "Чайка", у которых скорость была значительно ниже, чем у И-16, но зато они гораздо лучше предназначены для штурмовки. Группу создали, в тридцать два самолёты, выделив в прикрытие эскадрилью "Ишачков". После выполнения задачи по уничтожению зенитной артиллерии, эта группа должна была отходить на аэродром, не ожидая окончания бомбёжки.
Генерал Лакеев приказал провести тренировку со штурманами бомбардировщиков по бомбёжке лесного массива с высоты три с половиной километра. Выпустили дополнительный разведчик, для прикрытия аэродромов с юга. Этот разведчик и обнаружил подбирающиеся на малой высоте пикировщики, прикрытые шестёркой истребителей. Помимо барражирующих самолётов успели поднять две эскадрильи истребителей. Бой закипел в воздухе южнее Заречного. Штафель Ю-87, упорно шел к аэродромам, сбив плотный строй и опустившись к самой земле, чтоб не зашли снизу. Взлетел полк Акуленко, перехватив бомбёры в двух километрах. — Делай как я, прокричал в эфир командир полка и выпустил в немецкий строй два РС-82. Реактивные снаряды разорвались в центре строя, опрокинув сразу два самолёта, через две секунды вспухших двумя мощными взрывами от удара о землю. Первая эскадрилья повторила манёвр командира, ударив по строю реактивными снарядами. Здесь главное было выбрать правильную дистанцию пуска, выставляемую на снаряде. Чтобы реактивный снаряд взорвался там, где надо. Большинство снарядов разорвалось дальше, или ближе, но один попал прямо в самолёт, бомбы которого детонировали, взорвавшись в воздухе. Самолёт исчез в огненно оранжевом шаре. Ещё два пикировщика, повреждённые осколками, пошли к земле. Строй рассыпался, чем не замедлили воспользоваться
К обеду в Пинск прибыла колонна из немецких машин, направленная полковником Пшеницыным. Прибыла в комендатуру, оттуда позвонили в штаб авиационной дивизии. Глеб приказал найти тихое место и тренироваться в ношении немецкой формы одежды, а водителям потренироваться в вождении немецких машин, а потом заправить под завязку. Командиром колонны полковник Пшеницын назначил лейтенанта Птицына — командира разведывательного взвода. Половина людей были его разведчики. Пока было свободное время, Глеб вышел на начальника НКВД Пинской области.
— Я Хранитель Ткачёв, — представился он старшему лейтенанту госбезопасности, сидевшему в единственном кабинете, здания НКВД, где была приёмная. — Вы начальник управления НКВД по Пинской области?
— Да, Хранитель. Старший лейтенант госбезопасности Одинцов Михаил Иванович. Вот мои документы, — развернул он удостоверение с фотографией и чётко читаемой записью.
"Крепкий мужик, — подумал Глеб, — даже не вздрогнул, и сразу просчитал моё желание посмотреть документы. Сработаемся!"
— Спасибо, — сказал сержант. — Я к вам вот по какому вопросу, Михаил Иванович. Согласно решениям Военного совета Юго-Западного фронта, части юго-западного фронта переброшены под Пинск, для оказания помощи Западному фронту в удержании позиций и остановке немецкого наступления на юге Белоруссии. Мне пожаловались три наших части на отказ в полноценном снабжении со складов Западного фронта, в частности в артиллерийских снарядах. Десятый гаубичного полк, который расстрелял привезённый с собой боезапас и теперь из-за "отсутствия на складах снарядов для гаубиц" не может выполнять боевые задачи, и вынужден ждать поступление боезапаса из Ковеля. Аналогичные упрёки поступили от заброшенной в тыл танковой группы и десятого мотострелкового полка, взявшего Иваново. Я бы хотел, чтобы органы разобрались, есть ли снаряды нужных калибров на складах, почему не выдали нашим частям, и кто отдал такой приказ не обеспечивать тыловым довольствием части, пришедшие на помощь. По глупости ли он сделал это, по ошибке или в силу каких-то других враждебных причин. В дальнейшем я бы хотел, чтобы все прибывшие части были поставлены на полное тыловое обеспечение Западного фронта, чтобы не таскать сюда десятки колонн со снабжением. Имейте в виду, что прибывшие части не будут входить в состав сил Западного фронта и подчиняться приказам его руководства. Задача прибывших частей остановить наступление немцев, дать возможность перегруппироваться, и обучить, в какой-то мере, правильным оборонительным боям. После этого выделенные части отсюда уйдут, решать другие, более важные задачи. Есть ли ко мне какие-нибудь вопросы, Михаил Иванович.
— Вопросы есть. Расследование соответствующее проведём, всё выясним. Снабжение постараемся обеспечить, особенно если оно есть на складах. Часть армейских складов под немцами. Хотелось бы узнать, на какое время здесь будут присутствовать прикомандированные части, и как мне при необходимости с вами связаться?
— Как только Гудериану отрубим его бронированную руку, то сразу уйдём. Полагаю где-то в течение двух недель. Группу Клейста мы истребили за недёлю. Здесь отсутствовала предварительная подготовка войск по истреблению ударных группировок, я просто не в курсе какие части сохранили боеготовность на Западном фронте, чтобы правильно нанести удары. Мы пока рассчитываем на свои силы, то есть на силы Юго-Западного фронта. Этот прорыв мы вам ликвидируем, нот дальше, извините — сами. Пока не подошли наши танковые части парализуем немцам тыловое снабжение, с помощью заброшенных диверсионных и снайперских групп и работаем авиацией. Рядом с вами находится 14-я смешанная дивизия пятой армии, базируется на Заречное. Работает весьма успешно. Штурмовым ударом сорвала немцам наступление в районе Дубай, уничтожила немецкие войска в Иваново и Кобрине. Разрушила в Кобрине железнодорожное сообщение. Весьма проредила немцам авиацию. Уничтожено уже девяносто семь самолётов, из них пятьдесят два пикировщика, сорок из них сожгли на аэродроме. Если захотите пообщаться, или направить какие-то документы, то найти меня можно при штабе дивизии. В экстренном случае можете мысленно крикнуть: — Хранитель Ткачёв, это Одинцов, помоги! Я услышу ваш вызов и выйду на связь. Если появятся на складах снаряды, то не сочтите за труд, пошлите своего человека, чтобы довёл об этом в артиллерийский и мотострелковый полки. Я надеюсь на вас, Михаил Иванович.
Хранитель убыл, а Одинцов, озадачив людей расследованием, сел писать шифровку в штаб Западного фронта и в Москву. Заниматься снабжением частей и соединений ему было не по окладу, а вот прищучить, ту сволочь, что не выдала снаряды артиллеристам, было вполне в его компетенции, особенно, если нет письменного распоряжения. Хранителю он этот вопрос задавать не стал, прекрасно понимая, что Ткачёв и сам знает об этом. Просто Хранитель не хотел встревать в эти тыловые дрязги, и надеялся, что командование Западного фронта и Москва с этим вопросом разберётся. Шифровка пошла категорией "Воздух". В Москву более подробная, с дословным изложением речи Хранителя.