Осторожно, двери открываются. Роман-тренинг о том, как мастерство продавца меняет жизнь
Шрифт:
– Ты не будешь сердиться на меня? – Калина коснулась лица Матвея.
– Нет, конечно. Я даже рад, что всё так случилось, – Матвей с нежностью смотрел на неё.
– Я знала, на каком листке написано «да», и специально взяла его, – выдохнула Калина.
– Что… Что ты сделала?! – Матвей пошатнулся и отпустил, нет, пожалуй, всё-таки оттолкнул Калину. Сильно оттолкнул. Калина сделала несколько шагов прежде, чем смогла остановиться. Она видела ярость на лице Матвея. Никто не смотрел на неё с такой яростью. Калина испугалась. Испугалась и пожалела. Всё кончено. Прощения ей нет. Ну
– Зачем? – ошарашенно спросил Матвей, а потом тихо, но твердо добавил: – Уходи.
Калина поняла, что теперь всё кончено. Она не могла найти слов, чтобы объяснить своё поведение, и не знала, как можно продолжить этот разговор, поэтому быстро развернулась и зашла в кабинет, оставив Матвея у окна.
В тишине офиса, в которой были слышны только щелчки мышью, она собрала личные вещи, написала заявление об уходе, оставив его в пустом кабинете начальника, и вышла. Уже бывшим коллегам она не стала ничего объяснять. Да и что она могла бы им сказать? Что была влюблена ровно сутки. Вчера в это время она пришла в отдел, увидела Матвея и влюбилась как дура, потеряв голову. А сегодня, почти в тот же час, они простились навсегда.
Матвей по-прежнему стоял в коридоре, глядя в окно, и даже не обернулся. Калина надеялась, что теперь, когда её обман вскрылся, он вернётся в отдел и его жизнь вернётся на круги своя.
В половине девятого Матвей был на работе. Ещё никого не было, а кабинет, в котором ему предстояло работать, был закрыт. Он решил, что пройдёт этот путь, несмотря на то что Калина его обманула. Не для неё, не для кого-то другого, а для себя. Через минут пять пришёл сотрудник, открыл дверь кабинета и жестом пригласил войти.
– Доброе утро. Матвей, – сказал Матвей и протянул руку для знакомства с коллегой.
– Ок. Не жди любезностей. До конца испытательного срока никто не будет запоминать твоего имени, вы тут меняетесь как из пулемёта. Присядь пока здесь, Петрович сам покажет твоё место, – сказал коллега и, не оборачиваясь, пошёл к своему столу и включил компьютер.
– Ага, пришёл, молодец. Ты вчера какой-то потерянный был, – сказал Петрович. Он шёл по другому проходу между столами. Матвей хотел пожать руку Петровичу, но тот был слишком далеко.
– Здравствуйте, – сказал Матвей.
– Ты не ходишь на работу как на праздник? – усмехнулся Петрович.
– Как правило, нет. Не думаю, что работа – это праздник.
– Ладно, дело твоё. Можешь ходить как на каторгу. Зря, что ли, бог тебе дал свободу выбора.
Петрович повернулся к своему столу, включил компьютер и махнул Матвею, приглашая следовать за собой. Всё это время в кабинет входили всё новые и новые люди. «Интересно, сколько здесь сотрудников?» – подумал Матвей.
– Вот твой стол и твой телефон. Вот тетрадь для записей и календарь рабочего времени. Умеешь пользоваться?
– Нет, не приходилось.
– А ты вообще продавал когда-нибудь?
Матвей мотнул головой. Петрович с презрительной усмешкой осмотрел его с ног до головы и кивнул, будто не верил, что Матвей у них задержится.
– Так, время! Строиться! – скомандовал Петрович, и сотрудники отдела пришли в движение и собрались у свободной от рабочих столов стены.
Матвей взглянул на крупные часы на стене. Было ровно восемь сорок. Он встал в строй.
– Так, головорезы, сегодня мы должны закончить с «Зарей», текущее выполнение плана – 80 %. Вы хотите, чтобы дети показывали на меня своим сопливым пальцем и говорили: «Вот он, неудачник, который не может выполнить план по „Заре“»?
– Петрович, там больше, чем 80 %!
– Да?!
– Петрович, нос у детей сопливый, а не палец, – с усмешкой высказалась рыжая девушка.
– Думаешь, умная? А ты подумай получше, если палец сунуть в сопливый нос, то нос прочистится или палец испачкается? – Петрович вплотную подошёл к рыжей.
Казалось, что он сейчас придавит её не только харизмой, но и телом. Матвею всё меньше и меньше нравилось происходящее, но он предпочёл промолчать.
– Ну что, мамочка всех сопляков этой страны, дух перевела, слёзы высохли?
– Вообще-то…
– Слово. Когда слово дам, тогда будешь оправдываться. Это легко понять?!
– Да.
– Я тебе говорил, гони его в шею, он только тратит твоё время. Говорил?
– Да.
– Ты поняла хоть что-то?
– Да.
– Вот тебе новый объект, – Петрович неожиданно показал на Матвея, – будешь и с ним мямлить, уйдёшь на рынок труда ещё раньше, чем он. Понятно?
– Да.
– Я сейчас был добр с тобой, не давил?!
– Нет.
– Бери мальца и вперёд. Знаешь, что наличие подопечного не уменьшает личный план, а увеличивает?
– Да.
– Малец вообще никакой. Два дня твой план будет таким, будто парня вовсе нет, потом как обычно. Понятно?
– Да.
– Тебе понятно? – теперь вопрос был обращён к Матвею.
Матвей хотел возразить, задать вопросы, поставить Петровича на место. Он не понимал, что происходит. Но в горле неожиданно пересохло и ему удалось из себя выдавить только невнятное «Да, понятно».
Петрович наконец сделал шаг назад от рыжей сотрудницы, встал перед строем и, казалось, посмотрел каждому в глаза.
– Вы единственная надежда бизнеса в этой стране. Если вы не дадите бизнесу возможность заявить о себе публично, через наши газеты и журналы, то бизнес закроется и многие люди останутся без средств к существованию. Вы будете виновны в голодной смерти многих сотен людей. Идите, позвоните им и скажите: да, да, мы сделаем так, что ваша реклама будет напечатана в нашей газете. Никому не отказывайте в праве дать рекламу. Найдите слова, найдите образы. Все имеют право на жизнь. Вперёд!
Сотрудники стали шумно расходиться. Матвей не успел ничего предпринять, а перед ним уже стояла его рыжая наставница.