Остроги. Трилогия
Шрифт:
— Любимый, это тебе. — Стоило ему забраться внутрь, Мариша протянула обжигающе горячую миску с парующим тушеным мясом, плавающим в растопленном жире.
И как только в руках удержала? Дан едва не уронил миску, поставил на колени и подул на мгновенно покрасневшие пальцы.
— Вкусно. — Ашот закинул в себя сразу половину порции, задвигал челюстями. — Еще есть? Ты, Петрушевич, при всех своих недостатках, повар отменный, вынужден признать.
— Грош цена твоим комплиментам. Ты за пайку родной острог продашь. — Мариша потянулась за его опустевшей миской, чтобы наполнить ее вновь.
— Милая, ты что-то хотела мне сказать? — Данила поднес ложку ко рту.
И тут громыхнуло, сверкнуло еще, застучало часто по бортам, по стеклам.
Миска Дана упала на пол.
— Твою мать, пожрать нормально не дали! — возмутился Ашот и зачерпнул добавки.
Ничто не способно испортить ему аппетит. Он продолжал бы трапезничать, даже если б его самого при этом обгладывали.
— Заводи! — рявкнул Гурбан.
Дан проскользнул мимо него на водительское сиденье.
Громыхнуло еще раз, вспыхнуло, окрасив багрянцем свежий снег. Только сейчас Данила заметил людей — зомбаков! — окруживших вездеход. И как только подобрались незамеченными? Место открытое, полярный день на дворе…
— Растяжки цепляют, а все равно прут. — Ашот застыл, соображая, за что хвататься — за ложку или за «калаш». — Мы тут противопехоток поставили чуток, пока вы куховарили, но нашему лимузину они по фиг. Давай, брат, дави уродов!
Вот, значит, что за ящики с собой они брали, сообразил Дан. С минами.
Мощный двигатель взревел. Траки перемололи пяток зомби, прежде чем место стоянки осталось далеко позади. Причем один из зомбаков разбил своей черепушкой фару-прожектор. Ну да не суть, включать ее все равно не надо.
— Нигде нам покоя не будет, теперь только хуже всё и хуже… — Гурбан устало закрыл глаза. — Нигде не укрыться от сволочей. Или мы их, ребятки, или они нас. Иначе никак уже.
*
Под утро глаза у Данилы закрывались уже сами собой.
Всю ночь он уверенно вел гусеничную машину, неизменно возвращаясь на курс после того, как огибал всякого рода препятствия. Однажды увиденной карты местности было достаточно, чтобы доставщик запомнил, что, где и как. Память-то профессиональная, тренированная. В мире, где из-за электромагнитных возмущений атмосферы даже простейший компас был бесполезнее детской погремушки, доставщиков ценили за особое чутье правильного пути. Только они могли сказать: «Верной дорогой идете, товарищ!» А там, где не было ни автобанов, ни шоссе с указателями, доставщики ценились особо.
— Брат, ты бы отдохнул, что ли.
— Ага, спасибо. — Данила уступил место Ашоту, храп которого весь остаток ночи надежно мешал ему заснуть за рулем.
А вот Гурбан за ночь не вздремнул даже, всё возился с ядерным фугасом, осматривал его, недовольно хмыкал. Выглядел командир осунувшимся и озабоченным.
— Жаль, нет счетчика Гейгера. Эту штуковину не помешало бы проверить… — Опасения командира были небезосновательными, судя по тому, как зомбак Михась все норовил отодвинуться от фугаса подальше.
— Проверить — это легко. Если бахнет, то годный, — пошутил Ашот, резко вывернув баранку, из-за чего вездеход накренился.
— Типун тебе… — Гурбану не понравилась шутка толстяка.
Даниле тоже. Он погладил Маришу по щеке — та открыла глаза, проснулась уже.
— Доброе утро, милая. Так что же ты хотела мне…
Связанный зомбак задергался, у него словно начался приступ эпилепсии. Изгибаясь, он продвинулся по полу так, что смог достать Дана, ткнуть ему пяткой в голень.
— Брат, ты ему нравишься. — Ашот наблюдал за действом в зеркало.
Лучше бы вперед смотрел, честное слово. «Тайгу» тряхнуло.
— Типа того. Это любовь. — Дан наклонился и осторожно, сразу же отдернув руку, вытащил кляп изо рта Михася.
— Здравствуй, сынок… — выдохнул зомбак.
Данила поморщился от несвежего дыхания.
— Привет, батя. — Ему захотелось обнять это чужое, связанное тело, лицу которого воображение вмиг пририсовало знакомые с детства черты, но он сдержался.
— Павел Николаевич, ну вы по телам скачете — как блоха прям! — Ашот хохотнул, сообразив, кто опять присоединился к их сплоченному обществу.
Не обратив внимания на подколку толстяка, профессор Сташев ответил чужим голосом:
— Вы правильно сделали, что решили взять этого зомби с собой. С его помощью я смогу поддерживать с вами связь.
Гурбан пару раз моргнул, потом закрыл воспаленные глаза, надавил на них пальцами:
— Профессор, чаек вы утопили? Тех, что напали на нас над морем?
— Контролировать мозг птицы довольно сложно — всё не так, как у нас, а уж летать… Мне не составило большого труда окунать пташек по очереди в море. И умирать я научился отменно, так что… Нет, развязывать меня не надо. — Сташев-старший пресек попытку Дана освободить от пут тело Михася. — Слизень этого носителя… как бы точнее сказать?.. в общем, он слишком силен, в любой момент я могу утратить контроль. А мне очень не хотелось бы, сынок, чтобы из-за меня кто-нибудь пострадал.
Данила отодвинулся от него, присел рядом с Маришей.
— Друзья, как я уже говорил, вам угрожает опасность.
— Вот это новость, профессор. А то мы не в курсе, спасибо, просветили. — Ашот заложил очередной вираж, вездеход задрал нос и, натужно ревя, пополз вверх. — Мы-то думали, всё в порядке, это нам просто сон такой снится в наших московских постельках…
— Заткнись, а? — бесцеремонно оборвал Данила монолог толстяка.
— Они везде. Они окружают вас. Со всего Кольского полуострова… я видел… я… — Тело зомби выгнулось, изо рта пошла пена. Потом тело обмякло.
Данила склонился над ним. Пульс не прощупывался. Опять двадцать пять!..
И вроде бы Дан понимал, что умер не отец, а всего лишь физическая оболочка, послужившая временным пристанищем для кочующего по сети сознания, а все же муторно как-то на душе стало.
— Всё, отмучился связной.
Вцепившись в руль и пристально глядя перед собой, Ашот спросил после небольшой паузы:
— О чем он говорил, братишка, ты понял вообще?
Но ответить Даниле не дал Гурбан:
— На вершине холма притормози. Осмотреться надо.