Остров Аграфены
Шрифт:
Проснулся Сергей от того, что его обдала волна какого-то необыкновенно вкусного запаха. Открыв глаза, он увидел Её со сковородкой в руках, только что стряхнувшую очередной горячий блин на верх уже высокой янтарной стопки на краю стола. На Ней был лишь бабушкин фартук, небрежно прихваченный на тонкой талии узелком завязок, а чуть порозовевшее от жара плиты лицо стало ещё прекраснее. Сергей невольно зажмурился от такой картины, всё ещё окончательно не веря в реальность происходящего, но Она уже заметила, что он не спит.
– Вставай, вставай, засоня!
Улыбаясь в ответ, Сергей демонстративно потянулся и произнес, шутливо оправдываясь:
– Поневоле тут засоней станешь, ночь с днём перепутаешь. Не поймешь, где сон, а где явь. Открыл глаза – вокруг лес дремучий, избушка почти на курьих ножках, и любимая русалка блины печёт. Прямо сказка.
– А что, тебе такая сказка не нравится? – Она игриво оглянулась от плиты.
– Очень даже нравится.
– Тогда вставай!
Сняв очередной блин со сковороды и смазывая её маслом, Она подошла поближе.
– Как ты сказал, какая там русалка блины печёт?
– Любимая, – повторил он.
– Да-а… – Глаза её засияли счастьем, и Она шагнула ещё ближе к кровати.
– А как поживает твоя нога? – спросил он, хотя с языка готовы были слететь совсем другие, переполненные нежностью и восхищением слова.
– По-моему, ты её полностью вылечил. Вот, посмотри. Она повернулась правым бедром, чуть изогнув его изящную линию. – Кажется, ничего и не осталось.
Приподнявшись, он прикоснулся самыми кончиками пальцев к тому месту, где была рана, и заскользил ими по золотистой коже, ощущая, как следом по её бедру побежали мурашки.
– А мне кажется, – он глянул снизу в её уже почти прикрытые веками глаза, – а мне кажется, что курс лечения ещё далеко не закончен. – И припал губами к ноге.
Сковорода, подпрыгнула несколько раз, гулко громыхнув по половицам.
После завтрака-обеда они почти весь день провалялись в постели, то лаская друг друга, то ведя бесконечные разговоры. Точнее, это были расспросы Сергея, на которые она пыталась ответить.
– А почему у тебя нет хвоста, ведь во всех сказках русалки хвостатые?
– А тебе такое «рыбное меню» очень бы понравилось? Потому и нет. И не должно быть. Сейчас первая неделя после Троицы. Она называется Русальной – нашей неделей. Мы выходим из воды в леса, на луга, на поляны и становимся обыкновенными девушками с обыкновенными ногами и всем остальным. И так до самой осени. Танцуем, поём, веселимся, качаемся на ветках, а когда начинает холодать, – снова возвращаемся в своё подводное царство. Вот тогда и становимся немного похожими на рыб.
– И не скучно зимой подо льдом?
– Нет, там интересно, там целый особый мир и есть свои развлечения. Но лето, конечно, лучше. И потом, только летом можно встретить любимого. – Она порывисто прильнула к нему, словно боясь потерять, положила голову на плечо. – Лю-би-мо-го.
– И утащить его под воду, – пошутил Сергей.
– Не надо так, – она не приняла шутки. – Я же тебе говорила, что никто никого насильно не тащит. Бывает, что мужчины уходят с русалками, но только по собственной воле. Если очень сильно полюбят. Но до осени ещё так далеко, а ты ведь тут на все лето?
– Да. Если бабка теперь не выгонит из-за огорода. Кстати, я всё хотел спросить, это твоих рук дело, град этот?
– Моих, – она негромко хихикнула и навалилась на него сверху. – Ну и видок у тебя был, когда градом отколошматило. А я думаю, мало ему, злодею, досталось! Тоже мне, китобой нашёлся с гарпуном! Хорошо, что увернуться тогда успела.
– Ну, ладно, я – злодей, но огород-то причем?
– Разозлилась. Потом, конечно, пожалела. Но я уже думала, как всё исправить, и сегодня ночью мы устроим танцы на огороде.
– Чтобы все окончательно затоптать?
– Эх ты, темнота, ничего-то ты не знаешь! Конечно, если ты начнешь там свой рок долбать, то так и получится. Но любому дремучему крестьянину было известно ещё сто лет назад, что там, где танцуют русалки, всё идет в рост. Они даже специально их на свои луга заманивали. Были такие способы.
– Но я же не дремучий крестьянин.
– Это я уже поняла. – Она опять счастливо хмыкнула – Ты очень современно, а особенно сексуально образованный молодой человек. А ну, признавайся, сколько русалок у тебя было до меня? – Пальцы ее побежали к нему в подмышки. – Признавайся, китобой, а не то защекочу! Защекочу насмерть!
– Я не лебедь, я не гусь, я щикотки не боюсь, – продекламировал он сквозь смех детским голосом стишок, переворачиваясь вместе с нею и оказываясь наверху. – И русалок тоже. Особенно таких красивых, любимых, единственных.
– Правда?
Когда транзистор голосом ведущей негромко известил о том, что наступила полночь, Она коснулась его плеча губами и тихо шепнула.
– Мне пора.
– На огород?
– Ты стал догадливым.
– Расту. А мне туда можно?
– Лучше посмотри отсюда. Мне-то ты не помешаешь, а вот другим…
– Слушаюсь, о, великая колдунья, и повинуюсь! – Он сел на кровати в позе восточного сказочного джина и шутливо склонил голову в поклоне.
– И правильно делаешь, умнейший, – в тон ему заметила Она. – Пока! – И выскользнула за дверь.
Сергей встал, попил воды и опустился на стул, припав лбом к холодному стеклу. Белая ночь продолжала властвовать, и полночь в её объятиях была не темнее раннего вечера.
Она вышла на середину огорода и стала потихоньку раскачивать золотистую волну волос за своей спиной. И почти сразу же в избу донеслись звуки то ли заклинания, то ли песни, похожей на ту, что Сергей услышал на реке в первое утро. Песня становилась всё громче и громче, и вдруг её стали подхватывать один за другим далекие и чистые девичьи голоса. Прошло ещё немного времени, и голоса начали приближаться. И было в их прекрасном неземном пении что-то такое, что заставило Сергея, уже забывшего в последние дни про страх, знобко свести плечи и невольно потянуть на них наброшенное на спинку стула одеяло.