Остров Больших Молний
Шрифт:
Штурманский помощник аккуратно записывал в журнал: «Август, 22. Чистое небо, ветер 1–2 балла, видимость 10 миль. В 10.22 в 120 милях южнее порта Гаосян встретили теплоход „Ломоносов“. Идет у нас по правому борту на расстоянии двух кабельтовых [4] …»
Капитан Лю и мистер Хайрам одновременно поднесли к глазам бинокли. Перед ними проплыл нос, затем палубные надстройки теплохода новейшей конструкции.
Поразительно красиво было судно в этот миг: белое, изящное,
4
4
— Гм… прямо невеста, а не «коробка»! — пробормотал под нос инструктор. — «Ломоносов»? Кто это такой? Кажется, советский химик… Порт приписки не указан Странно! Лю, давайте полный, курс на судно справа по борту!..
Лю и мистера Хайрама смущал флаг, под которым шло судно. Это был красный флаг. Но не пламенно красного, советского колера, а багрового цвета, того оттенка, какой имеет зарево пожара.
— Э, да черт с ним! Алый ли, багровый, все одно — красный!
Вслед за этим на миноноске взвились флажки Международного Свода Сигналов: «Приказываю немедленно остановиться!»
Нарядный «Ломоносов» ответил: «Не вижу!». Однако ход его заметно ускорился.
«Остановитесь под угрозой потопления!» — повторила миноноска.
«Не вижу, повторите!» — отвечал «Ломоносов», все увеличивая расстояние между собой и преследователем. Миноноска, при двадцатиузловом ходе (все, что могли дать ее машины на предельной мощности) безнадежно отставала от «штатского» теплохода.
Мистер Хайрам нервно потер руки.
— Ну-ка, дайте по ним предупредительный! — скомандовал он.
На носу матросы стянули с орудия чехол. Жерло, прищурясь в голубую даль, нащупывало белый корпус теплохода.
И тогда на «Ломоносове» взвился сигнал, заставивший чанкайшистов позеленеть от злости.
«Ясно вижу, но не повинуюсь!» — говорили трепещущие разноцветные лоскутки на мачте теплохода.
Ошибиться было невозможно. Да-да: «Не повинуюсь!»
Лю взглянул на мистера Хайрама, тот бешено потряс головой. Лю взмахнул биноклем, повернулся к носовой орудийной башенке, крикнул исступленно:
— По теплоходу — огонь!
Коротко рявкнула, под восторженный гогот команды, 120-миллиметровка. Восторги, впрочем, оказались преждевременными: снаряд разорвался далеко впереди за носом «Ломоносова».
— Бездельники! — заорал Лю. — Пропойцы! По теплоходу — ого…
Договорить он не успел. Раздался оглушительный треск, странная синеватая вспышка озарила фигуры на мостике, и Лю навзничь свалился на палубу, скрючившись, почернев, как хлебная корка, которую сунули в раскаленный кузнечный горн. Тело мистера Хайрама перелетело через перила и шлепнулось около орудия.
Двумя секундами позже опять возник тот же звук, будто над судном в какое-то мгновение разрывали гигантское шелковое полотнище. На мостик и рубку снова плеснуло, словно из ковша, ослепительно-синим пламенем. Взмыл в воздух вихрь из обломков дерева и осколков металла. Невыпущенный снаряд разорвался в стволе орудия. Вся носовая надстройка с командным мостиком и штурманской рубкой была сметена. Уцелевшие матросы оцепенели — ведь они ясно видели, что со стороны теплохода не было и намека на выстрел, ни тени чего-либо, похожего на торпеду.
«Ломоносов» по-прежнему спокойно шел вперед, стеля за кормой, как шлейф, тоненькую, кудрявую струйку дыма. Прилетевший с востока ветерок медленно разворачивал на гафеле невиданный доныне флаг: багрово-дымное полотнище, перечеркнутое из края в край, наискось, ломаной золотой линией. В лучах полуденного солнца золотой зигзаг искрился и, казалось, порой вспыхивал, как молния.
Третий и последний, будто с неба обрушившийся, удар чудовищной силы раскроил весь правый борт миноноски. Корабль накренился на бок и начал тонуть
ГЛАВА 2
География и разведка
Легковая машина самой последней модели, разукрашенная никелевыми и пластмассовыми побрякушками, с резиновой обезьянкой на ветровом стекле, вошла в распахнутые ворота загородной усадьбы и, сделав полукруг на асфальте, остановилась у подъезда кирпичного одноэтажного особняка. Из машины вышел дюжий, упитанный человек со свекольно-пунцовой физиономией, в серебристо-серой шляпе и таком же плаще.
Привратник поспешил навстречу гостю.
— Профессор дома?
— Профессор в гимнастической, — почтительно доложил привратник.
Гость бодро взбежал по ступенькам подъезда, прошел по коридору, минуя ряд комнат с уверенностью завсегдатая, и открыл дверь просторного зала, оборудованного кольцами, шведской стенкой, грушей для бокса и прочим спортивным инвентарем. Здесь он увидел хозяина особняка.
Профессор древней географии Дик Хаутон зажимался спортом систематически, уделяя этому ежедневно час-полтора. Он, правда, не входил в состав футбольных команд, не брал призов на регби, имя его не фигурировало на страницах спортивных листков. Да профессор и не гнался за такой славой: тренировка нужна была ему для путешествий.
Сейчас, в одних трусах и легких туфлях, он упражнялся с массивными гантелями: присев, выбрасывал руки вперед, поднимался, приседал снова, разводя руки в стороны.
— Хэлло, Дик! — сказал гость.
— Хэлло, Майкл! — отвечал хозяин. — Что новенького? {Вдох, приседание, выброс, выдох).
— Есть серьезный разговор!
— Отлично! (Вдох, приседание, разведение рук в стороны, выдох). — Но вам придется подождать несколько минут.
— Подожду.
— Прошу пройти в кабинет (приседание, выдох…).