Остров Ифалук
Шрифт:
Недалеко от открытой передней стороны сарая сидели вожди с Волеаи, а рядом с ними — капитаны каноэ. Других мужчин поблизости не было. Увешанные до самых ушей гирляндами цветов, гости были в центре внимания двух групп местных женщин. Впереди в три ряда стояла ифалукская молодежь. Тут мы увидели Летавериур, жену Яни, и приблизительно двадцать других красавиц. А немного в стороне, выстроившись в линию, стояли женщины постарше, возглавляемые Таверимис, матерью Бакала. Все они пели и танцевали для вождей Волеаи.
Это был свободный танец, танец хорошего настроения, веселого смеха, сопровождаемый хлопаньем в ладоши, криками и притопыванием босых ног. Иногда дамы
Предполагалось, что мужчины Ифалука не слышат, как их женщины поют публично любовные песни, но бьюсь об заклад, что немало любопытных с почтительного расстояния следили за всем происходящим. Яни, например, в это время собирал тодди, сидя на кокосовой пальме, и слышал большинство песен. На другой день он объяснил нам содержание некоторых из них. Это были любовные песни в традиционном сентиментальном духе, их поют для мужчины, которого нет дома («Мне так тебя не хватает, приходи домой ко мне, и я тебе сплету гирлянды»). В одной песне леди рассказывала о своих привлекательных качествах («Погляди, я не толстуха, видишь, можно сосчитать мои ребра»). Эта песня звучала как шутка и вызвала много смеха, так как исполняли ее самые полные женщины атолла. И наконец, было спето несколько интимных песен, которые женщина поет мужу или возлюбленному, когда они остаются наедине.
Это было прекрасное зрелище. Если танцы, которые мы раньше видели, были ритуальными и классическими, то эти носили водевильный характер; вождям Волеаи они понравились, нам тоже.
Через три дня каноэ отправлялись домой. Тевас пришел к нам на рассвете и сказал, что тоже уезжает и хочет получить плату за последнюю неделю табаком, на случай если на Волеаи его будет мало. Я выдал ему табак и сигареты. Каноэ были почти готовы к отплытию. Мы вышли проводить их. Большие корпуса лодок покоились в воде на отмели лагуны. Погрузка еще продолжалась, и люди ходили от берега к лодкам и обратно. Они несли связки очищенных от шелухи кокосовых орехов и другие подарки.
Мы попрощались с вождями. Пассажиры забрались в лодки. Шесть человек с Ифалука, среди которых был Тевас и хорошенькая девушка, получили разрешение от вождей отправиться на Волеаи. Яни, стоявший около меня, указал на девушку: «Очень смешная история получилась с этой леди. Когда-нибудь расскажу вам». Он силился сохранить серьезное выражение лица. Я сказал: «Расскажи мне сейчас, брат, а то потом можешь забыть». Но, довольный тем, что задел мое любопытство, Яни только засмеялся и переменил тему разговора.
Большие черно-красные каноэ направились в южную сторону по лагуне. Недалеко от южного прохода они подняли мачты и распустили паруса.
Мы смотрели им вслед, пока каноэ не исчезли за Эллой. Я подумал: «Как долго еще этот мир, который знает ракетные корабли, будет наблюдать подобные каноэ с бимсами [94] , вытесанными вручную и скрепленными веревками ручного производства, ловящие ветер парусами из циновок и ведомые человеком, компасом которому служит небо? А может быть, эта культура переживет нашу?».
94
Бимсы — поперечные балки между бортами, придающие корпусу судна прочность и устойчивость. — Прим. ред.
Том заметил: «Хороший ветер для каноэ». Мы прошлись немного по берегу. Люди уже расходились, но небольшая группа вокруг Маролигара принялась за работу, связывая жерди и поперечины в прочную раму, примерно десяти футов длиной и трех шириной. На первый взгляд она напоминала каркас хижины для гномов или большую ванну.
Том указал рукой на раму: «Он ловит тот маленький рыба в тот лагуна», — сказал он. К концу дня рама была закончена, и мы немного удивились, увидев, что она соединена с медным щитом от старого позеленевшего барабана, который валялся на пляже неподалеку. Это была ловушка для рыб, гигантская корзина-сито.
На следующее утро мы проснулись от криков, доносившихся с лагуны. В одно мгновение вскочили с постели и оказались на берегу. Четыре каноэ средних размеров стояли квадратом на отмели лагуны. Два скрученных проволокой забавных сооружения команда из двух человек опускала в воду, протаскивала вперед на некоторое расстояние, затем поднимала и опрокидывала в каноэ. Люди, находящиеся в воде, делали, по-видимому, большую часть работы, но те, кто сидел в каноэ, направляли ловушки шестами, прикрепленными к обоим концам рамы. В то время как ковши двигались вниз и вверх, находившиеся в воде рыбаки медленно толкали лодки вдоль отмели.
Пока мы позавтракали, каноэ уже вернулись Улов выгрузили на берегу на циновки из кокосовых листьев. Образовалась большая груда красивых голубых и серебряных рыбок размером с мелкую сардину. Тороман поднял одну из них и сказал: «тилимвол».
Боб вскрикнул от удивления: он еще не видел такой рыбки и даже не мог сразу с уверенностью сказать, к какому семейству она принадлежит. Он помчался в Фан Нап, чтобы посмотреть книги. Оказалось, что эта рыбка называется Pterocaesio tile,но мне больше нравилось название тилимвол.Я сходил за весами и записной книжкой, куда мы обычно заносили результаты коллективной ловли.
Тороман, как всегда, поделил добычу. Мерой служило количество рыбы, которое он мог зачерпнуть половиной скорлупы кокосового ореха и своей ладонью. Мы взвесили эту порцию; в среднем она содержала около четырех фунтов, а на каждый фунт приходилось по девяносто или девяносто пять рыбок. Началось распределение. Тороман по очереди выкрикивал названия каждого хозяйства: «Велипи! Соумат! Фараик! Фалепенах! Фалолорик! Нутеитеи!» И так до последнего. Подходил представитель хозяйства с корзиной из кокосовых листьев и получал количество пригоршней, пропорциональное числу его домочадцев. Яни и я подсчитывали пригоршни. Мы взвесили также рыбную долю хозяйств Фалепенах и Фалолорик, в которых все еще вели регистрацию потребляемой пищи.
После подсчетов получилось, что доля деревень Рауау и Фаларик составляла около трехсот восьмидесяти фунтов, или тридцати пяти тысяч рыбок. Тороман сказал, что четвертую часть всего улова выделили Фалалапу еще до того, как разгрузили каноэ, — опыт многих лет выработал у него хороший глазомер. Итак, сложив все цифры, мы получили общий вес улова — около пятисот фунтов, почти по два фунта на каждого мужчину, женщину и ребенка на атолле.
На Ифалуке относились с особым почтением к рыбке тилимвол.Мы почувствовали это, когда Боб попросил рыбинку из этого улова для своей коллекции. Ему дали целую пригоршню малюток, но вожди попросили не вскрывать брюшко, что он обычно делал, чтобы пропитать рыбу формалином. Боб согласился и, чтобы успокоить вождей, разрешил им посмотреть, как он будет консервировать тилимвол.