Остров метелей
Шрифт:
Сверх всяких ожиданий заказы здесь выполнены аккуратно. Я получил даже те самые палатки, которые по словам агента Совторгфлота в Хакодате, находились якобы в Нагасаки.
Так же неожиданно обрел я здесь нового спутника, Одного из лучших охотников Камчатки — Скурихина, которого мне рекомендовали в обкоме. Мы встретились около — полудня, а к заходу солнца Скурихин вместе со своей женой, дочкой и всем скарбом уже погрузился на судно. За несколько часов он успел не только решить важный вопрос о переселении на незнакомый остров, но и ликвидировать часть хозяйства, сдать в аренду дом и привести в порядок все дела перед длительным отсутствием. Какой прекрасный пример решительности, свойственной людям, живущим на Севере!
26 июля около полуночи мы прощаемся
Рано утром «Ставрополь» вошел в бухту Провидения. Солнце еще не встало, вершины гор окутывал туман, но было светло — ночи пока белые.
Гудок. В ответ раздался вой большой стаи собак. Это сотня лаек, купленных для нашей экспедиции на Анадыре и переброшенных сюда по зимнему пути.
Не смолк еще грохот якорной цепи, как на палубу поднялось несколько эскимосов. Впереди человек в клетчатой кепке, синей рабочей блузе, меховых брюках, в торбасах из тюленьей шкуры! По лицу его можно принять за североамериканского индейца, впечатление нарушает только выбившаяся из-под кепки прядь светлых волос.
Он несколько нерешительно протянул мне руку и просто сказал: «Павлов». Это был тот самый Иосиф Миронович Павлов, о котором я слышал еще на материке. Родился он на Анадыре, отец у него русский, мать — камчадалка. Детство провел на Командорских островах, учился в Петропавловске-на-Камчатке и после этого больше десяти лет учительствует и охотится на Чукотском полуострове. Южнее Петропавловска не бывал. Женат Павлов на эскимоске, быт и нрав этого народа знает лучше, чем русские. Эскимосы считают его своим человеком и любят за покладистый характер. Они называют его Ивасем, и под этим именем он известен всем прибрежным жителям Чукотки. Ему было поручено наблюдение за нашими собаками и за снаряжением, заготовленным для экспедиции. Собак я нашел в прекрасном состоянии, снаряжение — тоже. Именно такой человек, знакомый с условиями жизни на Севере, был мне позарез необходим для предстоящей работы.
В каюте Павлов передал мне документы па грузы и начал расспрашивать о том, что делается на Большой земле.
Я решил сразу перейти к делу, и между нами произошел такой разговор:
— Поедем?
— Надолго?
— На три года. Если не пробьется пароход, должны осилить четвертый..; может быть, пятый…
— А продукты?
— Трехлетний запас. Патронов хватит на пять.
— А что там есть?
— Моржи, медведи, песцы. Метели, льды, туманы. Два месяца полярная ночь, и два месяца полярный день. Людей нет. Мы будем первыми.
Несколько минут Павлов молча рассматривает свою кепку, потом встаёт и протягивает мне руку. Чувство взаимного понимания родится в нашем рукопожатии. Я уверен, что приобрел не только ценного сотрудника, но и хорошего товарища [4] .
Через полчаса мы уже вместе принимали на берегу собак, оленьи шкуры и снаряжение и переплавляли кунгасами на «Ставрополь».
В бухте Провидения мне предстояло завербовать для переселения на остров несколько эскимосских семей. Поэтому я направился на шлюпке к расположенному на берегу эскимосскому поселению. Только я выпрыгнул на землю, как из одной яранги с воплем выскочила обнаженная девушка, за ней в таком же виде другая, и они побежали, крича что-то на непонятном мне языке. За ними выскочил немолодой эскимос. В руках его был гарпун, нацеленный на убегавших девушек. Когда он поравнялся со мной, я подставил ему ногу, и он упал, зарывшись лицом в песок. Гарпун отлетел в сторону. Эскимос тут же вскочил, смахнул с лица песок, схватил гарпун и, повернувшись ко мне, занес руку. За плечами у меня висел винчестер. Но внутреннее чувство подсказало мне: если я сделаю движение, гарпун вонзится в мою грудь. Наши глаза встретились. Я напряг всю свою волю: если эскимос прочтет на моем лице страх — я погиб.
4
Г.
По-видимому, времени прошло немного, но мне оно показалось бесконечным. Товарищи, оставшиеся в шлюпке, замерли. Наконец в пьяных, почти безумных глазах эскимоса появилась какая-то мысль… Он обратился ко мне на ломаном русском языке:
— Ты всегда так делаешь?
— Всегда.
— Может быть, ты хорошо делаешь.
Гарпун начал медленно опускаться вниз. Эскимос повернулся и, не говоря ни слова, возвратился в ярангу.
Я пошел по ярангам, уговаривая эскимосов ехать на остров Врангеля, но мои доводы их не трогали. Эскимосы не хотели покидать свою землю, их не прельщала поездка в неизвестные края. Я исчерпал все свое красноречие и уехал на корабль, рассчитывая вернуться через несколько часов. Прошло немного времени, и к кораблю подошла кожаная байдарка. Ею управлял эскимос, с которым я недавно выдержал поединок воли. Поднявшись по трапу, он спросил:
— Где умилык [5] ?
Моряки провели его на мостик. Иерок, так звали этого эскимоса, подошел ко мне и сказал:
— Я хотел тебя заколоть, потом пошел в ярангу, там сначала спал, потом думал, много думал, сильно думал. Мне кажется, ты хорошо сделал. Ты говорил, что всегда так делаешь. Поэтому я думаю, ты — хороший человек. Эскимосы мне сказали: ты зовешь нас куда-то на остров. Я не знаю, где остров; но хочу с тобой поехать.
Так был завербован Иерок, первый будущий поселенец острова Врангеля, один из лучших охотников и прекрасный моряк.
5
Умилык — по-эскимосски начальник, хозяин, силач.
Авторитет Йерока среди эскимосов был так велик, что, узнав о его решении, пять эскимосских семей изъявили согласие переселиться на остров Врангеля. Это все бедняки, которым нечего терять на материке. Охота в их районе в последние годы была неудачной, и они вели жалкое полуголодное существование. Об этом можно судить по их багажу. Все их имущество поместилось на один кунгас, оно состоит из грязных, изодранных и вытертых оленьих шкур, проржавевшего оружия. А у некоторых и этого нет: Кивъяна без яранги, а Етуи — без ружья. На шесть семей один вельбот, одна байдара, полторы упряжки собак и не больше полусотни патронов. По приезде на остров придется полностью снабдить эскимосов всем необходимым.
Будущая колония на острове Врангеля укомплектована. Она состоит из шестидесяти человек, из них девять русских, Остальные эскимосы.
4 августа 1926 года. Рано утром прошли Уэлен. Здесь нам сообщили, что уже в начале мая лед отнесло от Чукотского полуострова к северо-западу. В районе мыса Северного море вскрылось в начале июня, и вскоре после этого льды ушли за горизонт. Возле Уэлена лед был в движении всю зиму.
Наши Владивостокские надежды оправдываются. Путь к острову, очевидно, открыт.
Берем курс на остров и полным ходом идем весь день по чистой воде. Солнце стоит низко и греет мало, на палубе без пальто холодно.
5 августа 1926 года. Льдов не видно. Днем у всех приподнятое настроение. Уверенность в том, что мы достигнем острова, растет с каждым часом, с каждым оборотом винта.
К вечеру мы уже на широте острова Врангеля. Завтра должны быть у цели.
Глава III
Остров Геральд. — в бухте Роджерс. — Эскимосы и самолет. — Полет над островом и сражение с моржами. — Последний гудок «Ставрополя»