Остров надежды

Ларк Сара

На следующий день Стивенсы, наконец, уехали, усадив Мэри между собой на сиденье их повозки и погрузив маленького Сэма, завернутого в материю, на место для багажа. Рут сначала не хотела разлучаться с ним, но преподобный снова сказал свое властное слово. Нора сочувствовала молодой женщине. Рут Стивенс была верна своему мужу и послушно последовала за ним на край света. Однако теперь он оставлял ее наедине с ее бесконечным горем. Нора спросила себя, как служитель церкви может быть таким бесчувственным.

Вода спадала и дальше, однако начать строительство

нового жилья для рабов было невозможно из-за отсутствия решения о месте его расположения. Поэтому надзиратели перешли к обычному распорядку дня и погнали рабов на плантацию.

Элиас вечером вернулся домой, причем его настроение значительно улучшилось. Холлистер изъявил готовность уступить ему троих собственных рабов и двух ослов и, кроме того, возместить ущерб деньгами.

— Троих, конечно, явно недостаточно, — жаловался Элиас за ужином, — но он сказал, что больше отдать не может. Значит, нам понадобится еще несколько рабов со следующего корабля, а их придется еще учить. Вот наказание!

Нора надеялась, что Холлистер пришлет к ним молодых, не связанных женами и детьми мужчин. Она запретила себе думать об отцах семейств. Однако Элиас вряд ли сразу же безоговорочно согласится с выбором Холлистера, и, возможно, несколько раз рабов будут вырывать из их домов, присылать сюда, отсылать назад и заменять следующими.

В этот вечер Элиас был первым, кто покинул столовую. Без сомнения, накануне он крепко выпил с Холлистером, и теперь ему нужно было хорошенько поспать. Дуг и Нора коротко попрощались на лестнице, всего лишь быстро пожав друг другу руки. В доме еще было слишком много персонала, ходившего по коридорам, — Адвеа занималась уборкой, личный раб Элиаса носил воду для мытья, Маану ожидала Нору. Они не могли даже обняться, не подвергаясь опасности.

— Он согласился с местом для строительства нового жилья, — все же успел прошептать Дуг. — Завтра рабы начнут корчевать лес и пересаживать сахарный тростник на другое место. Тебе очень хорошо удалось убедить его, а со мной он спорил бы до бесконечности.

— У тебя неправильный подход, — начала объяснять Нора, однако тут в коридоре появился слуга Элиаса, и им с Дутом пришлось расстаться.

— Спокойной ночи, — прошептал молодой Фортнэм. Это прозвучало так ласково.

— Доброй ночи, Дуг, — нежно сказала она и удивилась, каким мягким вдруг стал ее голос.

Неужели так же Нора разговаривала с Саймоном? Ей казалось, что тогда она постоянно будто пела мелодию их сердец. Неужели теперь она нашла дорогу назад?

Однако ночь не стала доброй. Нора поспала всего лишь час или два — в этот раз, наконец, глубоко и без сновидений. Но вдруг кто-то постучал в ее дверь. Дуг? Нора встала и на ощупь прошла сквозь темноту своих комнат. Перед дверью стояла Адвеа.

— Миссис... Я послала Маану, но она не хотеть. Она не хотеть, чтобы я вас звать. Но, миссис... вы, может, еще помочь. У вас может лекарство. Она такая маленькая девочка, такая молодая...

Нора потерла глаза, прогоняя сон.

— Что... выкидыш? —

недоверчиво спросила она.

Среди хаоса, вызванного ураганом, вряд ли кто-то из женщин-рабынь ходил к баарм мадда!

Адвеа кивнула.

— Я позвала баарм мадда, но не может помочь. Я нет, она нет. Но, может быть, миссис...

Значит, не аборт. Может быть, бегство от наводнения и урагана вызвало срыв беременности? Нора спросила себя, с какой из черных женщин это могло случиться. Ей, по крайней мере, до сих пор не бросилось в глаза, что какая-то из них была беременной. И может ли она помочь там, где не смогла помочь черная знахарка?

Нора накинула платье. Последняя мода диктовала легкие модели, и не каждое из ее новых платьев требовало надевания корсета. Нора считала, что это очень облегчает жизнь. Затем ее мысли снова вернулись к женгцине-рабыне. Что там могло случиться?

— Где она? И... кто она?

Нора знала почти каждого раба в Каскарилла Гардене по имени.

— Салли, — вздохнула Адвеа. — И она здесь, в сарае, возле кухни.

— Салли? — с ужасом переспросила Нора. — Но она... Она же еще ребенок! И почему в сарае, Адвеа? Там же темно и сыро! Почему ты не привела ее в кухню?

— Она не хотеть, она стесняться. Я ее нашла вчера в сарае, совсем больная, совсем в крови... Я позвала баарм мадда, но лучше не становиться. Не становиться...

Нора собрала все те немногие медикаменты, которые были у нее в доме. Большинство из ее лекарственных запасов смыла вода вместе с кухней в поселке рабов. Но после выкидышей нужны были не столько медикаменты, сколько промывания и массажи. Если это действительно был срыв беременности. Какими бы опытными ни были черные женщины, здесь они, наверное, ошибались. У Салли еще не было любовника. Ей же еще нет и тринадцати лет! Нора лихорадочно продумывала, какие еще могут быть причины для кровотечения. А сама шла вслед за поварихой вниз.

Две женщины — помощница повара и баарм мадда с плантации Холлистера — зажгли в сарае свечи и масляные лампы, осветив его, когда Нора вошла внутрь. Баарм мадда пела какие-то странные песни. Они звучали ужасно, но при этом успокаивающе. Девочка, которая лежала перед ними на окровавленном одеяле, уже ничего не слышала. Салли была бледной, ее лицо запало. Нора слишком хорошо знала, как выглядит смерть: в Лондоне она видела много горя и помнила всех этих чахоточных детей, которые харкали кровью, пока не умирали. Эта девочка, очевидно, умирала от потери крови. Или от лихорадки?

Тело Салли горело огнем. Нора опустилась перед нею на колени, послe того как коротко поздоровалась с баарм мадда. Та сильно рисковала, пытаясь помочь кому-то здесь. Днем женщине-знахарке иногда прощалось, когда она помогала кому-то на плантациях, но ночью это считалось попыткой к бегству.

— Что с ней такое? Что случилось? — спросила Нора.

Черная знахарка — она была несколько старше, чем Адвеа, — с потерянным видом подняла тряпки, которыми была накрыта нижняя часть живота Салли.