Остров порхающих бабочек
Шрифт:
Водитель все же проводил ее до крыльца и проследил, чтобы она прошла через турникет. Причем сделано это было без всякой деликатности. Лена, до которой, видимо, уже дошли слухи, встретила Евгению злорадной улыбкой.
– Александр Иванович просил подождать.
Это было начало унижений. Раньше с Евгенией Анисиной обращались как с древней китайской вазой многомиллионной стоимости. Теперь эта ваза в одночасье превратилась в граненый стакан, цена которому пять копеек на барахолке. Еще немного – и превратится в пепельницу, куда, не глядя, будут тыкать окурки.
«Я пока соберусь с мыслями», – нашла оправдание своей покорности Евгения и молча уселась в кресло. Чая-кофе ей не предложили.
Где-то через полчаса дверь кабинета,
– Пусть заходит.
Лена, не вставая, указала подбородком на дверь: иди.
При виде гостьи Александр Иванович тоже не встал. К большому удивлению Евгении, лицо у него было не радостное и не злое, а грустное и усталое.
– Садись, – кивнул он на пустое кресло.
Она молча села.
– Я одного не могу понять: вот что в нем такого, в этом Васькове? – Александр Иванович потер указательными пальцами виски. – Думаешь, я не знаю, что он любовник моей жены? Давно знаю. Сначала хотел его под асфальт закатать, а потом оставил моей бабе, матери моих детей, ее игрушку. Я понимаю: скучно ей. Пусть уж я буду знать все и держать ситуацию под контролем, чем получу удар под дых. Неожиданный, ведь кто ее знает, с кем она от скуки спутается дальше? С садовником? С тренером по фитнесу? Я потому и изменяю ей с чистой совестью. Развестись? Имущество делить? Было бы из-за чего или из-за кого. И потом: я уже говорил, люблю я ее. Прекрасно знаю, что как любовник я не очень, вот она и бесится. Может быть, мы могли бы все изменить, но как узнать, что именно ей надо? Она ведь не говорит. Так и играем в молчанку. А я не бабка-угадка, чтобы понять, что именно у нее на сердце, у моей жены. – Он поморщился. – Так и живем. То есть жили. Я все же разведусь после этой истории. Черт его знает почему, но задела она меня за живое. Как показывает время и опыт, все вы, бабы, одинаковы. Я думал, что ты другая. Ан нет. Ошибся. Меня добило то, что это именно Васьков. Пустышка, фуфло. Явный неудачник. Шестерка. Да у меня слов таких нет, чтобы передать его ничтожество! – Он впервые повысил голос: – Ты и Васьков?! Когда вы только успели снюхаться?!
– Мы познакомились на Пхукете, – голос ее был безжизненным.
– Другому кому-нибудь расскажи, – поморщился Попович. – В общем, так: оставим эмоции. Я позвонил твоему боссу, все ему рассказал. Долг с меня списан, убытки холдинг «АРКА» повесил на себя. Я от этого дела отстраняюсь и от партнерства тоже. Компания, где директор вор, не заслуживает доверия. Твой босс буквально умолял меня не распространять слухи, и я ему это пообещал. Разумеется, не бескорыстно. Теперь ты имеешь дело с Корнеевым и со своими хозяевами. Я просто на прощанье хотел в глаза тебе посмотреть. Ну почему, а? Можешь мне объяснить? Впрочем, не надо. Бабы, как я понял, все думают одним местом, тем, что ниже пояса. Хотел я сделать тебе какую-нибудь гадость, – он вновь поморщился, словно от кислого, видно было, что разговор Поповичу неприятен, – но воздержусь. Жизнь тебя и так накажет, со временем ты поймешь, что потеряла. На сем мы расстанемся, надеюсь, навсегда. Хотя… – Он окинул ее насмешливым взглядом, с ног до головы. – Я хотел бы с тобой встретиться этак через полгодика. А лучше, через год. Чтобы посмотреть, как с тебя сойдет этот лоск, как ты будешь выглядеть без маникюра-педикюра и фирменных шмоток. Пожалуй, я тебя найду. Тогда и поговорим. Точнее, я послушаю твое нытье и как ты будешь меня умолять о помощи. Сейчас ты думаешь, что выкрутишься, у тебя еще есть кое-какие деньги и амбиции. Ах, я вся такая незаменимая! Запомни: тебе просто повезло. На твоем месте мог оказаться кто угодно. Повезло, что твои друзья организовали свой бизнес, что ты такая девочка-отличница зарекомендовала себя порядочной и честной, глазки никому не строила, чужих мужей не уводила, семьи не разбивала, поэтому со всеми сохранила прекрасные отношения, к тому же делала все, что скажут. Оказывается, врала, сучка.
– Я не позволю себя оскорблять! – вспыхнула она.
– Да ну? – Он насмешливо улыбнулся. – Ладно. Не сейчас. Я с тобой потом поговорю. Тогда ты и сучку проглотишь, и все остальное. Я подожду, я терпеливый. А сейчас иди. Свободна. Лена! – крикнул он в коридор. – Проводи гостью!
Дверь все это время была лишь прикрыта, и сидящая в приемной Лена слышала каждое слово. Потому что она появилась тут же и молча указала Евгении на дверь.
– Как насчет обратного билета? – спросила Евгения, перед тем как уйти.
– На вокзале купишь, – насмешливо сказала Лена. – Не беспокойся: тебя проводят.
На улице Евгению и в самом деле ждала машина. На переднем сиденье маслено улыбался Николаша.
– Не посмел вам мешать, – угодливо сказал он. – Николай Павлович велели получить с вас сегодня триста тысяч условных единиц. Наличными-с, – голос его стал сладким-пресладким.
– Сегодня, быть может, не получится. Я закажу деньги, но, возможно, их отдадут только завтра.
– Ничего. До завтра мы подождем-с.
В банк они поехали вместе. Евгения уже поняла, что Николаша от нее не отстанет, пока не получит все, весь долг.
– Остальное когда прикажете получить? – спросил он, захлопывая кейс с пачками стодолларовых купюр. Все они были тщательно пересчитаны. «Нам лишнего не надо», – сладко причмокивал при этом «священнодействии» Николаша. Каждую купюру он буквально облизывал взглядом и жадно втягивал ноздрями уловимый только ему запах денег.
– Дайте мне хотя бы неделю, – взмолилась Евгения. – Хотя Корнеев обещал мне месяц.
– Николай Павлович, – неожиданно жестко сказал Николаша. – Прошу моего работодателя называть по имени-отчеству. Только так-с.
– Хорошо, – она с трудом проглотила застрявший в горле ком. – Николай Павлович обещал мне месяц.
– Обещал так обещал. Я у него уточню. Но позвоню вам через недельку. Не беспокойтесь, все координаты у меня есть. Ежели вздумаете сменить номер телефона, опять-таки не беспокойтесь. На всякий случай: за непослушание полагаются пени. Вы же не хотите, чтобы сумма вашего долга увеличилась? – сочно улыбнулся Николаша.
– Нет, – вздрогнула она. – Не хочу.
– Тогда не делайте глупостей, – в его голосе зазвучал металл.
Евгения поняла, что, когда надо, Николаша может быть таким же, как его хозяин, безжалостным и абсолютно равнодушным к чужим страданиям. Так же сладко причмокивая, Николаша может смотреть, как «гостю» загоняют под ногти иголки. Или какие у них там придуманы пытки для непокорных? Испытать это на себе Евгении не хотелось. Она уже поняла, с кем имеет дело.
Слава богу, на вокзале ее оставили одну. Билетов до Москвы на ближайший «Сапсан» в кассе не оказалось, пришлось просидеть в зале ожидания пять часов. Причем в обычном зале, Евгения уже поняла, что надо экономить. Надо пока забыть о поездках в бизнес-классе. Мимо сновали люди, кипела жизнь, Евгения смотрела на всю эту суету и думала, что вряд ли кому-нибудь сейчас так же плохо, как ей. А ведь это еще были только цветочки! Предстояло объяснение с хозяевами и новые санкции. Она ведь подставила под удар репутацию холдинга!
А еще Олег. Надо как-то объяснить все это ему. Евгения наконец вспомнила о муже. Он не звонил, не присылал эсэмэсок. Должно быть, обиделся. Она хотела было сама ему позвонить, но не смогла. Такие новости надо выкладывать глаза в глаза, а не по телефону. И потом: приговор еще не вынесен. Сначала надо узнать, каков он? Может, удастся оправдаться перед своими друзьями? Они ведь вместе уже столько лет, Евгения их еще ни разу не подводила. Разве она не заслуживает прощения?
Она немного приободрилась. Потом вспомнила, что не знает номера секретаря, у которого ей велели записаться на прием. Пришлось позвонить Лене.