Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
Шрифт:
— Что, что! — передразнил Стас. — Слышал же, папа сказал, «чтобы не лезли». Они без нас туда пойдут!
— А мы попросимся, — неуверенно возразил я.
— Так тебя и взяли! — Он презрительно усмехнулся. — Нет уж, если сами не пойдем, последние корабль увидим. Или вообще не увидим.
И, не советуясь больше со мной, он позвонил в дверь, как будто мы только что подошли.
Если бы за ужином папа или мама хоть раз заикнулись о корабле, я бы, наверное, не согласился на авантюру брата. Но, как и утром, за столом царила напряженная тишина, прерываемая только цоканьем когтей Ирбиса, которые
Стас не жуя проглотил свою порцию сосисок с макаронами, залпом выпил чай и, пнув меня под столом, объявил:
— Мы спать пошли.
— Угу, — подтвердил я, давясь сосиской.
Мама взглянула подозрительно (обычно нас в постель загоняют со скандалом), но папа обрадованно поддержал:
— Точно, идите спать, чтобы выспаться.
— Мухер-хухер, ардажер, вдеп сьер-га сакжер-сакжер [11] , — хором продекламировали мы традиционное вечернее прощанье, и мама, успокоившись, ответила как всегда:
11
Спокойной ночи, мама, ночь делает веки тяжелыми (возм., др.-егип.).
— Минерап саг зел азет, ытар бас, ук мытар, Сет [12] .
Проходя по коридору в нашу комнату, Стас мимоходом выудил из кармана маминого плаща связку ключей.
Мы разделись, переложили кошек с кроватей на коврики, погасили свет и нырнули под одеяла. За стенкой папа с мамой принялись что-то оживленно обсуждать.
— Стас, — тихонько сказал я, — а за ключи нам влетит.
— Не влетит, — уверенно ответил он. — Через час вернемся и на место положим.
12
Спите крепко, но и во сне не водите дружбы со слугами Сета (возм., др.-егип.).
Не нравилась мне его затея, и я, устроившись поудобнее, закрыл глаза. Я надеялся, что, до того как затихнут родители, мы оба заснем.
Но не тут-то было. Я проснулся оттого, что Стас, светя в лицо фонариком, щекотал меня под мышкой:
— Вставай, каракуц сонливый, пришельцев проспим.
Распахнув окно, я первым спрыгнул на землю, взял у Стаса фонарик и помог ему спуститься. Перебежав улицу, мы знакомой дорогой добрались до ворот музея и перелезли через ограду. Звеня связкой, Стас принялся лихорадочно подбирать ключ к двери.
— Посвети, темно, — шепнул он. Направив луч на замочную скважину, я понял, что попадать в нее ключами Стасу мешает не столько темнота, сколько дрожь в руках. Я и сам чувствовал себя соучастником преступления.
Но вот щелкнул замок, дверь скрипнула, и мы, протиснувшись в темное фойе, на цыпочках побежали под лестницу — к запаснику. Тут проблем не было, дверь открылась сразу.
Первым, что попало в круг света моего фонарика, было злобное лицо Неменхотепа. Я вздрогнул, а Стас ухватил меня за руку.
— Ни-никакой он не э-экспонат, — выдавил он, заикаясь.
Я
— Может, домой пойдем?
Но Стас уже взял себя в руки.
— Ну уж нет, — решительно ответил он. — Первое слово дороже второго. — И двинулся мимо Неменхотепа к каменной глыбе.
Светя фонариком, мы обследовали ее и без труда нашли приляпанный папой осколок. Я легонько ковырнул ногтем, и осколок отпал. Плохой из папы штукатур.
В неровной дыре блеснул металл.
— Понял?! — забыв все страхи, вскрикнул Стас так, будто сам сделал и эту глыбу, и металлический предмет внутри нее. — Я же говорил! — и он любовно погладил голубовато-матовую поверхность.
И тут в ватной тишине запасника раздался хруст, глыба дрогнула и раскололась широкой вертикальной щелью. Мы отскочили в сторону, а щель становилась все шире, и камень, как скорлупа с яйца, осыпался с гладкой поверхности металлического предмета.
Что-то со стуком выпало из этой щели, но мы, зачарованные, не отрывая глаз смотрели на капсулу космического корабля, уже совершенно очистившуюся от каменной скорлупы.
Корабль имел форму приплюснутого шара и стоял перед нами на боку, не падая, потому что его поддерживала широко открывшаяся крышка люка. А то, что капсула на боку, я понял, разглядев внутри два пилотских кресла.
Выйдя из оцепенения первым, Стас подскочил к кораблю, уперся в него руками и крикнул мне:
— Помоги поставить!
Но помогать не пришлось. С диким грохотом капсула рухнула днищем на пол, и облако музейной пыли заклубилось в свете фонарика.
— Ты что, — закричал я, — сторож проснется!
— Да ладно, — махнул он рукой и полез в корабль.
Я тоже решился подойти к нему, но запнулся и чуть не упал. Посветив под ноги, я увидел то, что выпало из корабля. Это была металлическая скульптура спящего сфинкса размером с большую собаку.
— Стас! — позвал я. — Посмотри!
Он высунулся и посмотрел на скульптуру без всякого интереса:
— Ты что, сфинксов не видел? Лезь сюда, тут такое!..
Я тоже забрался в корабль, и минут пять мы занимались тем, что, нажимая на разные кнопки и рычажки, играли в полет через Вселенную.
— Навигатор! — кричал Стас. — Приборы отказали! Посмотри в иллюминаторы, куда летим!
— Есть посмотреть в иллюминаторы! — ответил я, хотя никаких иллюминаторов в капсуле не было. И тут же решил возмутиться, что Стас без всякого права узурпировал на корабле неограниченную капитанскую власть. Но вдруг в углу, у самого входа в запасник, раздался звук, похожий на сдавленный хрип.
Слегка струхнув, я посветил туда и увидел… Я увидел, как из своего саркофага медленно поднимается мумия Неменхотепа.
— Стас! — закричал я шепотом, чувствуя, как шевелятся волосы на голове.
— Это нам снится, — спокойно ответил Стас. — Точно-точно. — И укусил себя за запястье. После чего сказал: — Нет, не снится. — И заорал: — А-а-а!
Не сговариваясь, мы ухватились за внутренние рукоятки крышки капсулы и что есть силы потянули ее вниз. Без особого труда крышка захлопнулась, а затем раздалось короткое тихое гудение и щелчок. Я сразу понял, что это сработали автоматические запоры, делающие капсулу герметичной.