Остров Тамбукту
Шрифт:
— О какой крови вы говорите, сэр? Нет ни одного убитого...
— Все равно племя не устоит перед орудиями и пулеметами японцев. Почему вы не объясните вождю, что ожидает племя, если оно не сдастся без боя?
— А что его ожидает, если оно сдастся? — спросил я.
— У вас все шиворот-навыворот! — вскипел Смит. — Но да будет вам известно, вы будете отвечать!
— Уж не перед вами ли?
— Может быть, и передо мной!
Я повернулся к нему спиной и сказал Арики:
— Этот пакеги не знает, что он говорит...
— И я не знаю, что он говорит, но послушай, что тебе скажет Арики. — Он прищурил глаза, опустил голову и, подумав, продолжал глухим голосом: — Пакеги сожгут остров и нас перебьют. Обратят наши хижины в пепелища. Кто будет отвечать? Ты и Боамбо! Да, вы отвечаете вашими головами! Анге бу!
Он говорил то, что ему внушил Смит. Хотя плантатор и плохо знал язык племени, но они с Арики понимали друг друга с полуслова, по одному жесту или взгляду. Единственным желанием Смита было вырваться отсюда, хотя бы и в качестве пленника японцев. Но Боамбо не допустил японцев на берег, и эта возможность ускользала от плантатора. Он был в бешенстве.
— Что мне сказать тана Боамбо? — спросил я главного жреца.
— То, что я тебе сказал: не мешать пакеги сойти на берег. Шамит говорит, что они неплохие люди...
— Ладно, скажу.
Я тронулся к выходу, но Смит остановил.
— Где Стерн? — спросил он меня.
— На берегу со стрелками.
— И он стрелял в японцев?
— Да, и он.
— Я считал его умным человеком...
— Он не только умен, но и честен, — сказал я и вышел.
В течение всего дня японцы не делали новой попытки высадить десант, а вечером, подняв якорь, подводная лодка потонула во мраке ночи.
— Ушли! — с облегчением вздохнул Боамбо. — Теперь можем спокойно закурить.
И он, действительно в первый раз за весь день, закурил. Но спокоен он не был: часто обходил посты, подолгу всматривался со скалы в океан и ни разу не присел отдохнуть. Только к полуночи немного успокоился и прилег прямо на траву, а я ушел в хижину.
Я чувствовал себя ужасно усталым, но долго не мог заснуть. «Жалко, — думал я, — открыт последний, неизвестный и никем не захваченный остров. Японцы так легко не откажутся от своих намерений. Рано или поздно, но они вернутся, может быть, не на одной подводной лодке, а на нескольких военных кораблях. И почему бы нет? Они вторглись в необъятную землю, с неслыханной самонадеянностью ополчились против самого многочисленного народа в мире, оккупировали много островов в Тихом океане, появились и в Индийском океане... Почему им не захватить остров Тамбукту? Кто их остановит?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Сражение. Решение Смита и Арики. В плену у японцев. Капитан Сигемитцу. «Желаю вам успеха, союзник!» Главный жрец в западне. Снова у племени занго. Заслуженное возмездие.
I
Они и в самом деле пришли. Еще не рассвело, когда я проснулся от сильной канонады. Я быстро вышел из хижины и в свете наступающего дня увидел две подводных лодки, ставших на якорь недалеко от берега. На них часто вспыхивали молнии — орудия изрыгали огонь, а со стороны селения строчили автоматы и пулеметы. Мне все стало ясно. Ночью японцы высадили десант на остров далеко от селения и теперь наступали со всех сторон. В самом селении слышались грохот взрывающихся снарядов и визг женщин и детей, вернувшихся с гор после того, как накануне ночью подводная лодка исчезла. А пожары, которые ночью угасли, сейчас снова бушевали и освещали темные воды океана багровыми языками пламени.
Боамбо разделил стрелков на два отряда: один сражался на восточном конце селения, а другой — на западном. Сражение продолжалось недолго: туземцы были принуждены отступить перед более сильным врагом. Правда, они дрались храбро и отступали шаг за шагом, но все же отступали, а на рассвете отошли в горы.
И я собирался бежать с ними, но перед тем решил зайти в хижину Смита. В его кассетке лежал дневник Магеллана. Японцы, наверно, обыщут хижину и найдут кассетку. Дневник попадет в их руки. При этой мысли я забыл об опасности, угрожавшей мне, и бросился к хижине плантатора. Но ее уже не существовало. Осталась куча пепла... Я сообразил, что никакой пожар не мог уничтожить огнеупорную кассетку, но мне некогда было рыться в горячем пепле. Каждый момент могли появиться японцы...
Я побежал в хижину Арики. В ней застал главного жреца и Смита.
— Ваша хижина сгорела! — крикнул я плантатору.
Тот вскочил с нар и испуганно на меня уставился.
— Сгорела? В самом деле?
— Да, от нее осталась куча пепла.
— О, значит, я последний бедняк! — Смит схватился за голову. — Вы слышите, сэр? Последний бедняк!
— Но ведь кассетка не сгорела? — спросил я.
— О, сэр! — воскликнул плантатор, и глаза его вдруг радостно засверкали. — Вы совершенно правы! Кассетка выдержит. Никакой огонь не может ее уничтожить, уверяю вас! А в ней мои драгоценности и чековая книжка!
— И дневник Магеллана, — прибавил я.
— Да, и дневник Магеллана. Все в порядке, сэр... Мы найдем кассетку и скроем от японцев.
— Да, но я не собираюсь оставаться у японцев.
— Вот как? Значит, останетесь до конца верным племени?
— Да.
— Воля ваша. — Смит посмотрел на меня с сожалением.
— Вы найдете кассетку, не так ли? — спросил я.
— Разумеется найду и спрячу.
— Хорошо. Но помните, что дневник Магеллана не только ваш.
— К чему вы мне это напоминаете, сэр? — обиженно пробормотал Смит. — Неужели вы допускаете, что я злоупотреблю доверием, оказанным мне вами и Стерном? Кстати, а где он? Где мой капитан?
— Не знаю.
— Может быть, убить?
— Не думаю. А что собирается делать Арики? Он хочет остаться у японцев?
Смит утвердительно кивнул головой.
— Это верно? — обратился я к главному жрецу. — И ты остаешься у пакеги, которые сожгли хижины племени и убили много женщин и детей?
Арики почесывал грудь и глядел в землю. Он прекрасно понимал что делает и не смел смотреть мне в глаза.
— Да, — проговорил он наконец и, указав рукой на Смита, прибавил: — Он говорит, что пакеги — хорошие люди и не сделают зла Арики. Пакеги будут уважать Арики больше тебя...
Я махнул рукой и вышел. Смита можно было понять, но не оправдать. Он предпочитал плен острову Тамбукту, потому что хотел во что бы то ни стало возвратиться в Англию к своему богатству. Но с какой целью остается Арики у врагов своего племени?
Я пошел по тропинке, ведущей в горы. Неожиданно за спиной раздался незнакомый голос, заставивший меня обернуться. Я увидел на опушке леса двух японцев с направленными на меня автоматами. Оба были невысокого роста, но довольно широкоплечие, с желтыми лицами и косыми узкими глазами. Один, поменьше, был в тяжелых подкованных сапогах и белых гетрах, а другой, повыше, — в высоких сапогах почти до колен. Солдат в белых гетрах крикнул что-то по-японски и прицелился в меня. Я поднял руки и замер в ожидании. «Неужели этот дурак будет стрелять?» — промелькнуло у меня в голове.