Остров тетушки Каролины
Шрифт:
Тетушка Каролина, несмотря на то, что внутри у нее все кипело, бросила взгляд на мисс Пимпот. Бесспорно, в отношении телосложения эта дама и в самом деле была верхом совершенства. И все же толстуха нравилась ей все меньше и меньше. Тайные пороки мисс Пимпот, выражавшиеся в употреблении спиртных напитков натощак, курении сигар и крайне подозрительных махинациях с грудями, стали тетушке еще отвратительней, когда ей поставили эту эксцентричную особу в пример. Но она поборола свою неприязнь и сказала с холодной вежливостью:
– Ничего не скажешь, мисс Пимпот в вашем почтенном обществе всех толще. Я знаю, за ней
Жрицы переглянулись. Казалось, наступил долгожданный момент. Рыбка клюнула! Она бы рада схватить приманку, да не хватает смелости. Теперь достаточно подсечь добычу. Но прежде необходимо было выполнить некоторые формальности. Жрицы посмотрели на свою председательницу, так как официальной частью ведала именно она.
– Как это не угонишься? – с жаром воскликнула миссис Компсон. – Напротив, моя милая! В первый же день, когда мы вас увидели на палубе, мы тут же в один голос сказали: в клуб жриц необходимо влить свежие силы. Нам нужна женщина с темпераментом, способная оригинально мыслить…
Миссис Компсон остановилась, чтобы перевести дух. Если бы она знала, что неумолимо приближается минута, когда темперамент и способность тетушки Каролины к оригинальному мышлению, показав себя на практике, перевернут вверх ногами весь клуб жриц, она бы замолчала. Но миссис Компсон не могла предвидеть, как будут развиваться события. Поэтому она продолжала голосом, присущим лишь соловьям, председателям филантропических обществ и членам святой инквизиции:
Клуб «Жрицы Афродиты» принимает с распростертыми объятиями в свое лоно каждую женщину, если она отвечает определенным требованиям этого содружества…
– Во мне сто пятьдесят один с половиной килограмм, – с достоинством сказала тетушка. – К сожалению, два килограмма я потеряла на футбольном матче в Триесте. Ну, скажу вам, голубушки, такого матча я в жизни не видела! Я вперед не лезла – публика должна уметь себя вести. А что было, батюшки светы!.. Гляжу, на ногах у капитана итальянской команды мои носки…
Миссис Компсон заметно встревожилась.
– Постойте! – воскликнула она. – Я надеюсь, вы не хотите сказать, что подарили ему этот интимный предмет дамского туалета?
– Подарила?! Что это вам взбрело в голову, голубушка? Он, бродяга, их у меня украл! Я за своими вещами всегда приглядываю, да ведь и на старуху бывает проруха. Бог его знает, как это случилось. Верно, в отеле…
Тетушка замолчала и погрузилась в невеселые воспоминания. Она не видела перекосившихся лиц дам, не заметила, как миссис Компсон судорожно ухватилась за стул.
– Короче говоря, во мне сто пятьдесят один с половиной килограмм, – повторила она со вздохом. – Но недостачу можно пополнить. Еще что вы хотите знать, сударыня?..
Миссис Компсон снова собрала все свое мужество. На ее побледневшем лице отразилась решимость. Вопросительно взглянув на своих подруг и заручившись их поддержкой, она спросила:
– Каковы ваши политические взгляды, мисс Паржизек?
Брови тетушки Каролины слегка поднялись. Она ждала, что миссис Компсон поинтересуется, как наверстать потерянные два килограмма, и собралась уже сообщить несколько рецептов, оставшихся от бабушки, которые до сих пор хранились ею втайне. Но вопрос, заданный миссис Компсон, поставил ее в тупик.
– Точнее, мисс Паржизек, кому вы доверяете – республиканцам или демократам?
Тетушка Каролина нахмурилась еще больше.
– Не слыхала я о таких партиях, – ответила она наконец. – Прежде чем говорить, кому из них я верю, мне бы хотелось знать, что хорошего они для людей сделали.
– Республиканская партия гарантирует народу высокий жизненный уровень, – с достоинством сказала миссис Компсон. – В порядке информации я могу сообщить вам, что в ней состоят мужья всех членов нашего клуба. И мой покойный муж, Генри Компсон, тоже был примерным республиканцем.
Тетушка призадумалась.
– Какой хотите партии, такой и верьте, – наконец вымолвила она. – Кабы я могла давать вам советы, сказала бы: не очень-то слушайте, что какая-нибудь партия обещает. У нас в Глубочепах жил один судейский чиновник, звали его пан Чумпелик, так ему сулили высокий жизненный уровень восемьдесят три партии. Пан Чумпелик был из тех людей, которые любят справедливость, – недаром в суде служил; вот он и решил, что будет голосовать за все восемьдесят три партии сразу. Семьдесят два года тянул он лямку в суде, на шее у него было семеро непристроенных детей. Он надеялся таким путем обеспечить своим потомкам будущее. А когда ему сказали – так делать нельзя, по закону можно голосовать только за одну партию, он до того расстроился, что пытался руки на себя наложить. Немалого труда стоило отговорить его от этого намерения. Наконец он додумался: чтобы узнать, где правда, надо всякий раз на выборах голосовать за новую партию!.. Выборы проводились через каждые четыре года, а партий было восемьдесят три: выходило, что ему надо прожить на свете еще сто пятьдесят два года, и тогда уж он убедится, какая самая справедливая. Но пан Чумпелик был настойчивым человеком, он от своего не отступал и, вполне возможно, добился бы, чего хотел. Да вот беда, этот ветеран юстиции преждевременно умер в возрасте ста семи лет, как раз в ту минуту, когда готовился отдать свой голос за республиканско-демократическо-прогрессивную партию, выдвинувшую проект выращивания брюквы во Вшетатско-Кралюпском крае. На ее программу он возлагал самые большие надежды. Из этого, мои голубушки, вы можете понять, что и самые лучшие обещания – вещь ненадежная.
Тетушка Каролина с видом победителя огляделась вокруг и добавила:
– Если я могу вам быть полезной еще каким-нибудь советом, пожалуйста, спрашивайте!
Взгляды миссис Компсон и ее подруг снова встретились. В этих взглядах отражалось глубокое смущение. Тем не менее миссис Компсон, в характере которой было что-то от пана Чумпелика, решила продолжить следствие.
– Еще несколько вопросов, мисс. В каких кругах вращались вы у себя на родине? В промышленных или исключительно торговых?
– Скорее в промышленных, – ответила тетушка после краткого раздумья. – К примеру, пани Яноушкова была вдовой железнодорожника и вышла замуж опять же за слесаря. А пан Микулка, с которым я тоже была не прочь перекинуться словечком, работал на «Татре». С другой стороны, я и торговых кругов не чуждалась. Взять хотя бы пана Маулиса, чья лавочка как раз напротив костела, – во время войны я продавала ему лук из своего садика, тогда в нем была большая нужда. И Арношт не возражал…
– Кто это Арношт? – спросила миссис Компсон, и в голосе ее послышалась некоторая напряженность.