Остров Z
Шрифт:
С Кудашовым и его химиками Охотник договорился, это почти не удивляло – не могли же военные враждовать со всеми подряд. Затем Охотник засветился перед разведчиком ополченцев, чтобы предупредить – полевая тропа перекрыта, здесь тоже все понятно. Но неужели Охотник сумел договориться еще и с нежитью? Ведь зомби не могли без причины собраться со всего леса в одной точке. Но каким образом их согнал туда Охотник? Бросил приманку? Уж не Наташу ли?! Или Шамана?
Тимофей попытался придавить разыгравшуюся фантазию, но вопросы только множились. Зачем Охотник выручил приговоренных?!
Наташа и Шаман не могли быть приманкой для зомби, в этом Тимофей больше не сомневался. Ведь они заражены, а значит, в пищу не годились, и кусать их больше не требовалось – инстинкты мертвяков должны молчать.
Притащить из деревни раненого Охотник не мог, поскольку в Сосновке находились химики, да и просто – не стыковалось по времени. Ну, не реактивный же этот загадочный федоровский оппонент.
Наконец, ему не удалось бы договориться с нежитью по причине немоты и вообще нулевой коммуникабельности мертвяков.
Из всего этого следовал вывод, что Охотник… тупо согнал всю эту зомбятину, куда ему захотелось, как пастух сгоняет стадо. Почему зомби его послушались, а не разорвали в клочья? Как он сам не побоялся и каким таким бичом размахивал? Вариантов было много, но Тимофей выбрал самые дерзкие, чего мелочиться?
Зомби слушались Охотника, потому что он был одним из них. Нет, не целиком и полностью, частично. Допустим, он по какой-то причине застрял на середине процесса перерождения и был теперь ни Богу свечка, ни черту кочерга. Сбои бывают в любой программе. Эту мысль подтверждал намек басовитого ополченца «нас сотня… человек, а он зато…» Кто? А вот такой… необычный тип, мягко говоря. Чем не версия?
Тимофей повертел мысль так и этак. Наташа разбила бы это предположение в пух и прах, но ведь ее рядом не было. Так что версию Тимофей принял, как говорится, за основу. Каким образом Охотник стал этаким полузомби? Съел волшебный гриб, произнес бабкино заклинание, попил из лужи, в которой отразилась луна? Придет время – выяснится. Пока Бажову было достаточно понимания, кто есть этот Охотник. Что давало это понимание? В первую очередь, ориентир! Раз Охотник спас Наташу, значит, она где-то в его логове. То есть, Бажову с этим типом по пути!
И, кстати, возможно, Охотник вернулся неслучайно! Слишком шикарное, конечно, предположение, но почему бы нет? Почему бы Охотнику не вернуться… за Тимофеем и Севой? Наташа девушка напористая, могла уболтать даже мертвого… ну, то есть полумертвого… или какой он там.
Тимофей нашел взглядом Севу. После того как отряд сменил направление, строй смешался, и оператор очутился рядом с Бажовым. Федорову было теперь не до пленников, конвоирам без приказа лишний раз шевелиться не хотелось, поэтому ни
Именно так думали конвоиры или нет, история умалчивает. А вот Сева размышлял примерно в этом направлении. И об этом он заявил, даже не дослушав предложение Бажова.
– Ты думаешь, что говоришь? – прошипел Сева, украдкой косясь на конвоиров. – Какие, на хрен, попутчики? Какой Охотник? Куда нам с ним по пути, в зомбическое зазеркалье? Я не Алиса, уволь!
– Сева, снимись с долбаного ручника и включи мозг, – строго потребовал Бажов. – Знаешь, куда нас ведут? «На тюрьму», как выразился разведчик.
– Я знаю. Это заброшенная тюрьма, еще в девяностые ее закрыли. Там у них база. Стены, колючка, решетки. Ни один зомбак не пролезет. Надежное место.
– Нам сваливать надо, а не надежные места искать!
– Зачем?
– Как это… зачем? – Бажов на миг растерялся. – Погоди, ты что, здесь хочешь остаться? Домой уже не тянет? Я что-то не пойму.
– И я не пойму, как ты собрался отсюда сваливать через эти… темп-оральные барьеры.
– Да найдем способ, не такие барьеры брали. Но для этого нужна свобода действий. «На тюрьме» мы точно ее не получим.
– Сегодня не получим, завтра получим, – скрипнул Сева. – Я все решил. Не наседай.
– Завтра? А как же Наташа? Для нее никакого «завтра» не будет, если мы не выберемся!
– А выберемся – будет? – Сева невесело хмыкнул. – Тима, смирись. Вирус неизлечим. Здесь или за речкой… без разницы. Наташа обречена.
– Пошел ты! – Тимофей стиснул зубы.
– Это горько осознавать, – Сева вздохнул, – но придется. Надо жить дальше. На мой вкус, Федоров предлагает оптимальный вариант… из имеющихся.
– Этот? – Бажов кивком указал назад, как бы имея в виду связанные руки.
– Ты не ерепенься, будет этот, – Сева поднял руки и покрутил кистями, будто бы закручивая сразу два крана. – Ты ведь натуралист, Тима, знаешь лучше других, что одиночки в трудные времена не выживают. Ни звери, ни люди. У Федорова сотня бойцов и еще три сотни гражданских. Вполне жизнеспособная община. Чего ж упираться, искать добра от добра?
– Я не имею ничего против общины в целом и Федорова в частности, – Тимофей задумчиво посмотрел на Севу и покачал головой. – Возможно, завтра я сам к нему приду и попрошусь в общину. Но сегодня нам с ним не по пути. Пока есть хоть какая-то надежда спасти Наташу…
– Тима, очнись! – перебил его Сева и щелкнул пальцами. – Мы не в эфире, тебя никто не смотрит, не надо никого «лечить»!
– Ясно, – Бажов смерил оператора взглядом, полным сожаления.
Нет, Тимофей сожалел не о том, что Сева отказывается бежать вместе с ним. Бажов сожалел о дружбе, которая вот так вот, в один миг, взяла да и рухнула. Впрочем, в здешних местах рушились сами основы цивилизованного общества, что уж говорить о какой-то там дружбе. Детский лепет в сравнении со взрослой целесообразностью.