Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня (сборник)
Шрифт:
– Да, первый Макфэйл на Пале. Доктор Эндрю. Родившийся в 1822 году в Ройял Боро, где его отец Джеймс Макфэйл владел веревочной сучильней. Что как раз было очень символично, потому что Джеймс принадлежал к числу ярых кальвинистов и, будучи уверенным, что сам относится к числу избранных, получал неизъяснимое удовлетворение при мысли о
Уилл рассмеялся.
– Да, – согласился доктор Роберт, – сейчас это звучит довольно-таки комично. Но тогда никто не смеялся. В те времена это было серьезно – серьезнее, чем современная водородная бомба. Тогда все знали наверняка, что девяносто девять целых и девять десятых человечества заведомо приговорены к вечным адским мукам. Почему? Может быть, потому, что вообще никогда не слышали об Иисусе, а если слышали, то верили недостаточно сильно, чтобы Иисус избавил их от ада. А недостаток веры доказывался чисто эмпирическим путем через наблюдение, что души людей не находили себе покоя. Истинная вера определялась как нечто, дающее абсолютный душевный покой. Но ведь абсолютным душевным покоем не обладает практически никто. Следовательно, практически никто не верил в Бога положенным образом. Из чего вытекало, что практически каждому уготовано вечное наказание. Quod erat demonstrandum [44] .
44
Что и требовалось доказать (лат.).
– Остается только удивляться, – заметила Сузила, – как они все не сходили с ума.
– К счастью, большинство из них верили только макушками своих голов. Вот этим местом. – Он похлопал себе по плеши. – Только малой частью мозга они допускали, что в их религии заключена Истина с самой большой буквы «И». Вот только их железы и кишки чувствовали лучше – знали, что все это чистейшая чепуха. Для основной их массы Истина была истиной только по воскресеньям, да и то лишь в том смысле, какой вкладывал в нее мистер Пиквик. Джеймс Макфэйл отлично осознавал это и преисполнился решимости сделать так, чтобы его дети не стали верующими только по праздникам. Они должны были верить в каждое слово священной чуши даже по понедельникам, даже на каникулах. И верить всем своим существом, а не только оставлять для веры угол на чердаке. Истинную веру и полное душевное равновесие нужно было навязать им силой, если требовалось. Как? Устраивая им ад на земле и обещая еще более жестокие муки в будущем. А если в своей дьявольской извращенности они отвергали истинную веру и мир в душе, им следовало всыпать посильнее сейчас и посулить еще более горячее адское пламя в загробном мире. При этом внушая им, что добрые дела ничего не стоят в глазах Господа, но зато жестоко наказывая за малейшую провинность. Вдалбливая им мысль об изначальной порочности их натуры, а потом подвергая битью за то, кем они являлись помимо своей воли.
Уилл Фарнаби вернулся к просмотру альбома.
– А у вас есть фото этого вашего милейшего предка?
– Был когда-то написанный маслом портрет, – ответил доктор Макфэйл, – но полотно не выдержало сырости, а насекомые довершили дело. Великолепный образчик живописи того времени. Как портрет Иеремии эпохи Высокого Возрождения. Представьте себе – величественное лицо, горящие вдохновением глаза и густая борода пророка, которая скрывала зачастую много физиономических недостатков. Единственная реликвия, оставшаяся от него, – карандашный рисунок с изображением его дома.
Конец ознакомительного фрагмента.