Острова, не тронутые временем
Шрифт:
На острове было проложено семь миль шоссейной дороги; в первой половине XX века здесь появились даже автомобили. Несколько старых, развалившихся автомашин бросили теперь на произвол судьбы. Распахнутые окна и двери домов раскачивались при каждом порыве ветра, на полу валялись груды ненужной бумаги и обломки стульев.
Во время второй мировой войны началась новая жизнь острова. Старая деревянная пристань Роббена принимала на сотни тысяч английских фунтов военные материалы, артиллерийские орудия, радарные установки и АСДИКи [11] , катки для строительства аэродрома, ценнейшее оборудование для обнаружения и обезвреживания магнитных мин. Несомненно, в те годы остров имел большое стратегическое значение — всего семь минут пути на аварийном катере отделяло его от
11
АСДИК — аппарат для обнаружения подводных лодок ультразвуком. (прим. пер.)
Военные традиции на Роббене до сих пор очень сильны. Несколько лет назад в местной церкви была торжественно открыта мемориальная доска в честь островитян, погибших во время второй мировой войны. Инициатором торжества была миссис Фэй Тру, правнучка первого британского офицера, командовавшего гарнизоном острова, капитана Вульфа, чье имя и дата смерти — 1841 год — были первыми высечены на фундаментальном камне церкви. Среди присутствующих на торжественной службе был и мистер И. Лэйден, почтмейстер, представитель пятого поколения семьи, безвыездно прожившей на острове всю жизнь.
Моряки и их жены не раз говорили мне, что когда они уезжают на день за покупками в Кейптаун, им не терпится поскорее возвратиться на спокойный Роббен. Двери домов здесь никогда не запираются — воровства нет и в помине. Старший офицер платит всего шесть фунтов в месяц, снимая большой дом, а остальные — и того меньше. Вода и электричество обходятся им менее двадцати шиллингов в месяц. Мясо и молоко, как и раньше, очень дешевы. Школьное обучение — бесплатное.
Не так давно военнослужащие гарнизона во время земляных работ в районе маяка обнаружили человеческий скелет и большое количество серебряных и медных монет, главным образом французских, разных дат, от 1688 до 1726 года. Вероятно, матрос с потерпевшего кораблекрушение судна сумел добраться до берега, но вскоре умер и был засыпан песком. Когда я, будучи еще школьником, приехал на остров, дети показывали мне золотые дукаты и серебряные дукатуны [12] , найденные ими среди камней.
12
Дукатун — серебряная монета Нидерландов, бывшая в обращении в XVII–XVIII вв., равна трем гульденам. (прим. пер.)
Одну сцену вот уже более полувека хранит моя память. Я возвращался в Кейптаун после первой моей поездки на Роббен. На пароходе ехал старый прокаженный, метис, отпущенный из лепрозория. Больной лишился к тому времени уже почти всех пальцев рук и ног, врачи сочли его безопасным для окружающих и разрешили уехать. На палубе играл духовой оркестр. Прокаженный, старый и уродливый, исполнял какой-то танец, напоминающий джигу, и выделывал всяческие антраша вплоть до прибытия в Столовую бухту. Я молча стоял, наблюдая, как калека-прокаженный, приплясывая, напевал от радости какую-то мелодию в ритме: «та-ра-ра-бум-би-я!». Весь Роббен представлялся мне тогда в образе этого странного путешественника.
Глава вторая
Птичье царство
Итак, однажды — мне было в ту пору лет шестнадцать — я увидел объявление, нацарапанное каракулями на грифельной доске, висевшей у входа в контору судовладельца в районе доков Столовой бухты: «Нужен юнга, пароход “Ингрид”».
Уже начались школьные каникулы. Был декабрь трудного 1916 года. В те годы война представлялась мне удачной возможностью удовлетворить мальчишескую жажду приключений, и я был преисполнен решимости попасть на фронт до того, как она закончится. Однако пока передо мной маячила единственная унылая перспектива — протянуть еще один год в школе. А тут, как на грех, потребовался юнга на «Ингрид», и два свободных от школы месяца...
«Ингрид» направлялся к птичьим островам. Это были острова, островки и отдельные скалы, вереницей тянувшиеся вдоль западного берега Капской провинции и далее на север — вдоль пустынного побережья Юго-Западной Африки. Правительство Соединенного Королевства собирало с них богатую дань в виде «белого золота» — гуано [13] и роскошных котиковых шкурок [14] .
Я поднялся по трапу на «Ингрид» и изложил свою просьбу хозяину судна.
13
Гуано — естественный продукт разложения птичьего помета, происходящего в сухом климате. Употребляется как азотное и фосфорнокислое удобрение. (прим. ред.)
14
Котик — морское водное млекопитающее семейства ушастых тюленей. Длина тела самца до 2 м, вес — до 270 кг. Самки значительно меньше. Летом в период размножения устраивают лежбища на суше. (прим. ред.)
— Ты мне подходишь, — сказал он, — будь завтра в семь утра на борту.
Вот и все. Против моего ожидания все решилось очень просто.
В жизни я совершил много ошибок. Однако мое появление с узелком за спиной на палубе «Ингрид» я не считаю глупостью. Ибо, покинув впервые в жизни свой уютный дом, я проделывал потом подобные эксперименты вновь и вновь, менял комфорт на лишения и скучную рутину на жизнь, полную опасности. И в целом судьба была благосклонна ко мне.
«Ингрид» — каботажное судно, одно из тех старых посудин, которые построены в Глазго из железа еще в 80-х годах прошлого века — до того, как подешевела сталь. Эта посудина уже почти пятьдесят лет стойко противостояла всем превратностям морской судьбы. Когда я появился на ней, она достигла уже среднего возраста, который, однако, на ней нисколько не сказался. Единственное, к чему стоило бы предъявить претензии, — это к рулевому управлению, о чем я догадался впоследствии. В первый день с утра я носил с берега на борт караваи хлеба и ящики с пивом. Потом на полубаке помогал помощнику капитана управляться с тросом-перлинем, пока судно при помощи лебедок швартовалось у причала. Мне предстояло научиться драить палубу и начищать до блеска медные части судового инвентаря.
Уже далеко за полдень «Ингрид» миновал часовую башню и выбрался в открытое море. Он вез запасы продовольствия и бочонки с пресной водой для людей, соскабливавших гуано с голых скал близлежащих островов. Первым «портом назначения» значился остров Дассен в тридцати шести милях от Кейптауна.
Какой-то натуралист назвал Дассен «восьмым чудом света». Потом я часто бывал на этом острове — плавал туда уже на собственной маленькой яхте. Это действительно все еще не познанное чудо. В каждый свой приезд на остров я не переставал восхищаться им. И ни разу меня не посетило унылое чувство разочарования.
На карте остров Дассен имеет форму морской звезды. Он лежит на пути мощного и холодного океанского течения [15] , которое проходит вблизи побережья — от Кейптауна в сторону Анголы на протяжении более тысячи миль. Этот поток холодной воды отбирает влагу у материковых ветров и вместо дождя оставляет суше один лишь туман. Он определяет климат западного побережья Африки, образуя пустыни на берегу и прибрежных островах. Но этот огромный поток приносит с собой и богатство — живых представителей антарктической фауны — китов и пингвинов.
15
Имеется в виду Бенгельское холодное течение у западных берегов Южной Африки. (прим. ред.)
Благодаря этому течению остров Дассен стал настоящим аванпостом Антарктики в Южном полушарии. Исследователи Антарктиды установили, что нигде в высоких широтах нет таких многочисленных колоний пингвинов, как на Дассене. Этот остров — основное гнездовье пингвинов; временами пингвинье население на небольшом пространстве Дассена — всего четыре квадратные мили — исчисляется миллионами. Удивительный остров, не правда ли? И не только находка для натуралиста. О людях, населявших и населяющих Дассен, тоже рассказывают немало интересного.