Острова Тубуаи
Шрифт:
Все мы очень хорошо помнили, с чего Чика начал придираться к Вальке.
Чика всегда первым выбегал в коридор после урока. Он сидел рядом с дверью, и ему это было проще всех. Особенно мы завидовали ему, когда начиналась большая перемена и вся школа гудела от топота бегущих к столовой голодных орд, — из нашего класса Чика долетал до столовой самый первый.
Валька же из парней всегда выходил последним.
После перемены они менялись местами. Первым в класс заходил Валька, а Чика плелся в
Вот и в тот раз Чика уже носился по коридору, а Валька только собирался выходить из класса. Но кто-то погнался за Чикой. Тот покатился обратно к дверям. На его пути оказался Кулешов. Казалось, столкновение неизбежно (и оно обещало быть пребольным). Вдруг Валька согнул руку в локте, отставил ее в сторону, и Чика пронесся у него под мышкой, даже не наклонившись. Кто видел эту картинку — схватились за животы. На Чикин позор, в этот момент мимо проходили старшеклассники. Они зашли в класс, подтащили ничего не понимающего Чику к Вальке, заставили того опять согнуть руку и толкнули Чику в образовавшийся «проем». Он опять нырнул, не наклонив головы.
— Туннель и электричка! — кричали вокруг.
— Штепсель и Тарапунька!
— Триумфальная арка!
— И Наполеон!
— Гулливер в стране лилипутов!
— Ха-ха-ха!
— Качать Дон Кихота!
— И Санчо Пансу!
— А коня!
— Кто будет конем?!
Их тормошили, хватали за бока, за руки. Валька улыбался. Чика стал красным. Он сопел, потел, пытался вырваться из круга, но его не пускали. Он уже полез к кому-то с кулаками. Но тут прозвенел звонок. Все стали расходиться.
С того случая они оказались повязаны. Если Чику видели без Вальки, ему кричали, куда он дел своего Дон Кихота. Если Вальку без Чики — где Санчо и где они потеряли своего осла, и нашли ли они свою Дульсинею?
Несколько раз Чика пытался побить Вальку. На это было так смешно смотреть, что Чику даже нарочно просили затеять с Валькой драку. Но Чика не выносил, когда над ним смеялись, и скоро оставил свои цирковые номера. Только с тех пор не упускал случая как-нибудь досадить Кулешову. Но за рост не дразнил. Потому что это сразу вызывало насмешки и в его адрес.
Теперь Чика опять принялся за старое. Но у нас было важное дело и мы с Сашкой не обратили на возню врагов-приятелей внимания. Надо было подумать, что делать, если место окажется уже занято. Например, «четвертаками». Или кем-нибудь из других микрорайонов. Не одни мы были такие умные. У них тоже мог оказаться свой Семеныч. Мы стали обсуждать такую возможность. Вальки мы не стеснялись. Мы знали, что он никому не проболтается, хоть трави его собаками, хоть иголки ему под ногти загоняй, хоть ломай ему ребра, хоть отпиливай ногу.
— Надо перцу взять, — предложил Чика.
— Зачем? — не поняли мы.
— В глаза швырять, — нахмурился он. — Можно сразу трех человек вырубить.
— Вот нас и вырубишь, — подытожил Сашка. — Всех троих. Не годится.
— Тогда отвертку. Это не нож. Если менты с ножом поймают — хана. Посадят. А отвертка… Что отвертка? Забыл в кармане.
— А зачем отвертка? — спросил я.
— Как зачем? Рукояткой в ладонь уперся. Железку между пальцами. И все. Пострашнее чем кассет будет. Рожу можно до кости пробить.
— Да фигня это все, — сказал Сашка. — Так отобьемся. Обидно, если уже заняли, вот что. Это уже их место будет. А мы — шакалы. Падаль будем жрать, вот что. Не понятно что ли?
— Понятно, — буркнули мы.
— Жалко будет. Вода чистая. И дно чистое. Семеныч говорил, ничего на дно не набросали, не то что у нас.
— Надо сходить. И все, — сказал я.
— Возьмите меня с собой, — вдруг попросил Валька. Лучше бы нам было не видеть его умоляющего взгляда. Мы с Сашкой переглянулись и потупились.
— Тю-тю-тю, — запел Чика. — Эт кто тут вякает?
— Возьмите, — опять сказал Валька. Он продолжал смотреть на нас.
— Ха!.. Слаб еще, ножки собьешь! — Чика никак не успокаивался.
— Да заткнись ты! — приказал ему Сашка. — Сейчас как врежу! Валь, далеко идти…
Валька кивнул головой, будто согласился, что — да, далеко. Поднялся. Еще раз посмотрел на нас, опять кивнул, пошел прочь.
— Ладно, Валь! Не обижайся! — крикнул я.
— Смеху-то было бы, — ухмыльнулся Чика.
— Валь, подожди! — позвал Сашка. — Да подожди ты! Иди сюда!
Мы с Чикой переглянулись. Я ему подмигнул. А он скорчил вернувшемуся Вальке Кулешову свирепую рожу.
Был уже второй час дня, а карьеров никаких впереди не предвиделось. Позже мы узнали, что Сашка перепутал дорогу и мы шли до места, как через Киев. Хорошо, что Сашка признался в этом на следующее утро, когда мы уже вернулись домой, отмылись, налопались до коликов и как следует выспались на прохладных простынях. Скажи он об этом там, на белой дороге, мы бы его похоронили. Хороша была бы у Сашки могилка — груда камешков, а наверху кеды.
Мы с Чикой представляли собой жалкое зрелище. Он, кажется, даже похудел. У него впали щеки, заострился нос и пузо уже не колыхалась, точно холодец, а висело тугое под рубашкой, как баскетбольный мяч. У меня от жары перед глазами маячила запотевшая от холода здоровенная бочка квасу. Я соорудил из футболки что-то вроде тюрбана. И, наверное, был похож на беглого раба, спасшегося из египетского плена. С каждым шагом мои ноги слушались все хуже. Они цеплялись друг за дружку, как пьяные, и все норовили подставить одна другой подсечку. Они были сами по себе. И мне не подчинялись.