Шрифт:
Андрей КОЛЕСНИКОВ
Островная империя. 30 лет спустя
Тридцать лет тому назад, 28 декабря 1973 года, советская страна жила своей обыденной жизнью, обильно сдобренной нефтедолларами. В НИИ металлургии на Ленинском проспекте давал концерт Высоцкий, летчику-космонавту Лебедеву присвоили звание Героя, ЦК ВЛКСМ объявил Смоленскую АЭС Всесоюзной ударной стройкой, из "Шереметьево" отправлялся самолет с осчастливленными
Нельзя сказать, что парижская публикация в одночасье перевернула жизнь Страны Советов вверх дном. Публикация оказалась мощным взрывом, который повлек за собой очень постепенные, но тектонические перемены. Для начала стало сыпаться коммунистическое движение на Западе - правда о ГУЛАГе, теперь хрестоматийная, самым решительным образом изменила представления о коммунизме. Но уже в 1974-м "Архипелаг" стал фактом общественной жизни и в Советском Союзе - за чтение, хранение, распространение самиздатовских версий получали немаленькие сроки, а те, кто шел не по первому разу, попадали и в колонии строгого режима с последующими годами ссылки: монументальный труд "великого Солжа" о ГУЛАГе оценивался советской властью очень высоко и измерялся годами режимов разной степени строгости.
В 1988 году "Архипелаг" взорвал историческое поле во второй раз: он был опубликован в "Новом мире", а затем, спустя год, в виде трехтомника в официальном "Совписе" огромным тиражом. Он стал фактом массовой литературы, и тем самым с советской властью было покончено. Собственно, такой ход событий Солженицын предсказывал в первом томе "ГУЛАГа": "Я сижу и думаю: если первая крохотная капля правды разорвалась как психологическая бомба (имелся в виду "Один день Ивана Денисовича".
– А.К.) - что же будет в нашей стране, когда Правда обрушится водопадами?"
Дальнейшая судьба этого "опыта художественного исследования", книги, само написание которой было, без ложного пафоса, подвигом, причем не только автора, но и людей, которые прятали, перепечатывали, хранили фрагменты рукописи, оказалась гораздо более сложной. Елизавета Воронянская, вынужденная указать КГБ место, где хранилась несожженная рукопись, вернувшись домой после допросов, повесилась в августе 1973-го. Сейчас, 30 лет спустя, боюсь, "Архипелаг" уже нужно заставлять читать в воспитательных целях: те же люди, которые рвали в конце 80-х друг у друга из рук голубые книжки "Нового мира", охотно голосуют за реинкарнированных гулаговцев. Проблема в том, что вольно или невольно "Архипелаг" стал частью того самого семантического ряда, куда попали "демократия", "приватизаторы", "Гайдар", "Чубайс". Меньше всего Александр Исаевич, который в начале 1970-х уже был неформальным лидером государственническо-националистического диссидентского круга, хотел бы попасть в этот чужой для него ряд. Но попал - вместе с Горбачевым, гласностью и всеми последующими реформами.
Еще десять лет назад "Архипелаг" читался как горячая (и обжигающая) статья из сегодняшней газеты - а теперь стал фактом истории. Увы, нет ничего более холодного, чем учебник истории. Тот водопад Правды, который похоронил "островную империю" в широком смысле слова - Советский Союз, - теперь высох до едва видимого ручейка. "Архипелаг" монументален. Однако к памятникам относятся как к куску бронзы. История, во всяком случае, в том виде, как она прочитывается бесцветной и как бы нейтральной нынешней властью, примиряет и Соловецкий камень, и памятник Дзержинскому, и сталинский гимн, и либеральную экономическую политику.
"Архипелагу" оппонировали и оппонируют до сих пор те, для кого события 1918-1956 гг. и последующих советских лет никогда не станут "позавчерашними". Бывшие зэки пылко оспаривают факты, предъявляют претензии. Это очень узкий спор для немногих понимающих. Оппонировали и те, для кого Солженицын прежде всего лидер антизападнического идеологического движения, чьим манифестом стал сборник 1974 года "Из-под глыб" (там и знаменитая "Образованщина", и полемика с Сахаровым, и Шафаревич). Метафорический апофеоз идейных дискуссий в эмигрантской и диссидентской среде - шутка Вагрича Бахчаняна: "Архипелаг Good Luck". Но и это уже история. Точнее, наше безразличное и усталое отношение к собственной истории.
А ведь прошло всего 30 лет. Впрочем, эти три десятилетия были заполнены такими событиями, что они соответствуют целому столетию. И потому остается надежда на то, что "Архипелагу" предстоит перевернуть массовое сознание еще раз - в следующем поколении.