Осведомитель
Шрифт:
– А мне Бесова выведи на допрос, – эта команда лейтенанта Сизова была адресована дежурному.
Вновь лягнули крепкие замки, и послышался спокойный голос оперативника:
–Следуйте за мной.
«Сейчас Сизый расколет Бесогона и меня выпустит, но не сразу, чтобы отмазать от лишних подозрений этих крадунов. Продуманный оперок»,– с некоей благодарностью и надеждою в душе размышлял Кулак. Он уже видел себя на свободе, душа ликовала в предверии праздника.
Между тем в кабинете номер двадцать один шло плановое раскрытие пусть и мелкого, но все, же неочевидного преступления. Без каких-либо эксцессов и непредвиденных обстоятельств. Один готов был во всем признаться, другой аккуратно записать. В общем, после двадцати минут душевного разговора и оформленной в соответствии с законом длиннущей «явки с повинной», Владимир провел задержанного по коридору в кабинет следователя Абдулина:
– Принимай, Макарыч. Гражданин Бесов рвется дать правдивые показания по поводу краж, совершенных им в районе второй фабрики. А чтобы ничего не забыть и не перепутать, свою убедительную речь собственной рукой на листочке записал. Очистил так сказать совесть, облегчил свои душевные страдания.
С этими словами довольный оперативник передал явку с повинной следователю, а сам вновь спустился в ИВС. Через пять минут он уже беседовал в следственном кабинете, там же при изоляторе временного содержания задержанных со своим осведомителем. Подниматься к себе на второй этаж он поленился, да и необходимости, по его разумению, не было. Ведь отпускать на волю размечтавшегося агента он не собирался:
–Ну, ты молодец, Игорек, так красиво расколол любителя свинины. С меня причитается, как и обещал, но…тут непредвиденные обстоятельства. Вчера в районе «Электроконтакта» труп женщины на улице нашли с ножевым ранением. Перед этим ее с сожителем видели в винном магазине, чего-то ругались между собой. Его задержали, ласково пытались убедить признаться в совершении преступления, а он ни в какую. Говорит, два дня ее не видел, и кто убил, не знаю. Тебе по закону-то еще сутки можно сидеть. А он не судимый… Расколи, Игорек, должен буду. Ты меня знаешь, не обижу потом. Руководство просит, помоги.
Вот так безжалостно разрушил радужные планы Кулака его куратор, словно танком по душе проехал. Конечно, осведомитель попытался взбрыкнуть, словно необъезженная лошадь:
– Ты даешь, начальник. В другой раз задумаешься, стоит ли тебе чего говорить. По краже наколку дал, сам же потом вора расколол, а ты не выпускаешь. Может мне позарез сегодня дома быть надо…
При этих словах осведомитель изобразил на лице предельно огорченную мину и отвернулся от своего патрона. А тот слегка повысив голос и смотря в упор на стукача, максимально жестко произнес:
– Гоша, память тебя, по-ходу, подводит. Я же вас от изнасилования спас, сидел бы семерик с Петрухой Зиминым…и неизвестно, как бы сидел, по нормальному или на нашесте. А ты вместо благодарности начинаешь свой характер показывать.
Глава пятая. Вербовка
Последние слова оперативника сильно задели Кулака, за самое больное… Любому другому человеку за один намек на то, что его «петухом» на «зоне» могли сделать, Игорь бы сразу ударил в челюсть. Или перо загнал под ребро. Но от Сизого приходится терпеть, проглатывая обиду. Невольно вспомнился момент, когда он оказался в кабинете опера пару лет назад и согласился сотрудничать. Сколько раз после этого он проклинал тот день и те обстоятельства, что привели его к близкому знакомству с шустрым и наглым оперативным работником уголовного розыска лейтенантом Сизовым.
А дело было так… По весне, когда со всех крыш на головы прохожих капали тающие сосульки, решили два друга – Кулак, да Петруха Зимин, по кличке Зима, прикупить спиртного в «Красном-Белом» у клуба юных моряков. Пару бутылок водки, плавленых сырков несколько штук, да немного колбаски уложили в целлофановый пакет, расплатились на кассе, как положено, и двинули на автобусную остановку, расположенную невдалеке от торговой точки. Стояли мирно, никого не трогали, желали одного – быстрее добраться до дома Петрухи. Жена его пару месяцев назад покинула в виду бесперспективности дальнейших отношений, и он жил один в двухкомнатной квартире, доставшейся от покойной матери по наследству, на улице Королева. И как на грех на эту же остановку подошла Верка Саблина, известная в районе безотказная девица, ну, если к ней с лаской и алкоголем. Внешне чувиха симпатичная, несмотря на беспорядочную личную жизнь. Среднего роста, женственная фигура, красивые глаза с немного наивным взглядом и длинные ровные ноги не могли оставаться незамеченными истинными ценителями прекрасного пола. А Петруха так по женскому обществу соскучился, что не удержался и сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться:
– Верунчик, у нас с друганом пара бутылок водки, немного закуски. Не составишь нам компанию? А то любое застолье, когда гусары пьют без женщин, дракой кончается.
Это он так сострил, пытаясь поразить своеобразным юмором нестарую девицу. «Нашлись гусары, – подумала Верка, – скорее гуси, чем гусары». Однако авторитетным пацанам хамить не стала, а скромно, как ей казалось, и не без кокетства довела до молодых мужчин свои соображения по данному поводу:
– Ну, если приставать не будете, то я могу с вами выпить и немного поболтать.
Она с юности помнила, что любые запреты для мужчин, словно красная тряпка для быка. В данном случае запретом была сама мысль о попытке ее соблазнения. Знала обольстительница, чем больше строишь из себя «девочку», тем больше будет стремления сломать стены неприступного замка, за которыми скрывается девичья целомудренность. Тем более, Петька ей нравился, почти всю жизнь, по ее меркам. Ну, не менее полугода. А как узнала от знакомых сплетниц, что с женой расстался, то прям, загорелась желанием прописаться к нему в квартиру. Хотя бы на правах сожительницы или на крайний случай близкой подруги. Вдруг сам собой подвернулся такой случай… «Видно судьба нас с милым сводит», – размышляла про себя не совсем бескорыстная дева.
Полупустой городской автобус, ласково называемый горожанами «скотовозом» быстро довез веселую компанию до нужной остановки. Громко смеясь, поднялись на третий этаж в двухкомнатные апартаменты Зимина. Дама по-деловому мельком осмотрела не очень большие комнаты, в которых она надеялась прожить всю оставшуюся жизнь. «Конечно, это не предел моих мечтаний, – подумала Саблина, – но после «однушки» с мамкой, одолевшей своими нравоучениями, то, что надо. Да и как умные люди говорят: с милым рай и в шалаше». Приветливый хозяин решил не тратить время впустую на тщательный осмотр жилой площади, а пригласил гостей сразу на кухню. На правах почти хозяйки Верка попросила у Петрухи чистую тряпку. Тот сначала было растерялся, а потом, порывшись в шкафах, принес обрывок старой некогда зеленой рубашки. Девушка смочила его водой из-под крана и протерла грязный кухонный столик, убирая застывшие следы кетчупа и хлебные крошки. Затем без спроса достала из шкафа, висящего на стене рядом с газовой плитой три тарелки и слегка сполоснув, разместила на столе. Резать скудную закуску на мелкие дольки долго не пришлось. Проблема оказалась в таре для спиртных напитков. Все рюмки, что когда-то имелись в квартире, оказались разбиты и выброшены, а два граненых стакана даже при большом желании на троих не делились. Видя некоторое замешательство своей гостьи, Зима произнес:
– Да зачем нам третий стакан, я с тобой и с одного выпью, даже на брудершафт.
Знал бы Зима, как возвеселилась от этих слов Веркина душа, как зацвела всеми красками в предверии большой и вечной любви. Даже щечки раскраснелись впервые за последние десять лет. Однако вслух она максимально тихо ответила:
–Я согласна.
Вид при этом был таков, словно завидный жених предложил руку и сердце в самое неожиданное время. Между тем, Кулак заполнил водкой два стакана ровно до середины и смотрел на хозяина квартиры, ожидая дальнейших распоряжений. Первый тост Петруха произнес торжественно, пытаясь скрыть игривое настроение: