Освободитель
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, мои лучшие рыцари пожертвовали собой ради того, чтобы избавить герцога Олбани от его оппозиции? — облизнул пересохшие губы Генрих.
— Или герцог пожертвовал своей оппозицией, чтобы лишить тебя рыцарей, — пожал плечами граф. — Но в любом случае, лучше бы этой битвы не случалось.
— Проклятие! — Генрих закрыл глаза и чуть не застонал от отчаяния: — Йоркширцы, ланкастерцы, нотиргемцы… Небеса, за что? Как я буду без вас? — Король поджал губы, перевел дух и тут же взял себя в руки: — А теперь поклянись мне, рыцарь, что больше никому и никогда не расскажешь
В эти самые минуты великий князь и император тоже скрежетал зубами и тихо ругался, видя впереди линию из многих сотен воинов, перекрывших путь через поле:
— Вот проклятие! Вот я идиот! Надо же было так промахнуться?! У меня в планах войны с бургундцами вообще не было. Они должны были сразиться с арманьяками, после битвы тех против англичан.
— А разве арманьяки выступили против англичан? — удивился барон ван Эйк.
— А как бы ты поступил, имея под рукой уже собранную армию и получив известие, что твой исконный враг ослабил осаду твоего города, отведя две трети войск?
— Наверное, поспешил бы прихлопнуть тех, кто остались, — пожал плечами пират.
— Так вот именно сейчас Генрих английский отъехал на остров, забрав с собой пять тысяч воинов из восьми.
— Может быть, сказать это им? — кивнул на полки за полем барон. — Вдруг они уйдут воевать с англичанами?
— Это бретонцы, — покачал головой Егор. — Они против англичан не воюют, они на нас охотятся. И все из-за моей глупости. Но я тоже человек! Всего на свете предусмотреть не могу!
— Можно чуть подробнее, мой император? Не могу уследить за ходом твоих рассуждений.
— Если бы ты узнал, что где-то рядом с твоим домом, на твоей улице, у твоей меняльной лавки появился некий барон Антониус Вандервельде ван Эйк номер два — ты бы как поступил?
— Отловил бы славным погожим днем, тихо свернул шею и незаметно утопил в канале, пока он не поселился в моем доме и не начал получать мое золото по моим распискам.
— Этой весной во Франции появилась некая рыжая ведьма, называемая арманьяками Бретонской герцогиней, притом об этой красавице доброжелатели растрезвонили по всем углам. И ладно бы дело ограничилось колдовством. Однако несколько дней тому рыжая Бретонская герцогиня прорвала английскую блокаду и доставила в Арфлер караван с продовольствием. Под герцогским, заметь, званием. А потом вдруг заявилась в Бретань с пятью сотнями воинов. Как бы ты поступил на месте герцога Бретани?
— Пожалуй, я отъеду к заводным и поменяю щит, — решил воин.
— Вот-вот… — Егор перекинул свой на переднюю луку седла, надел шлем, затянул ремень под подбородком. — А я такого естественного, даже обязательного поступка Жана Бретонского не предугадал. Лопух, проворонил! Ведь чего бы проще взять и уйти вместе с кочами в Эдинбург? И ничего бы этого не случилось…
На виду врага воины готовились к бою. Надевали шлемы, разбирали рогатины, застегивали крючки брони, брали в руки щиты, открывали саадаки. Конница и пехота напротив выжидала, подняв пики к небу.
— Их всего две тысячи, — вернулся на свое место барон. — Нас меньше, но зато снаряжение на голову
К путникам подъехали трое всадников в доспехах, но без шлемов, остановились в полусотне шагов, один начал кричать.
— Переведешь, барон? — попросил Егор.
— Да в общем-то все примерно так, как ты и говорил, мой император. Они хотят получить самозванку, дабы доставить ее в замок Пентьевр для следствия, суда и казни. И тогда мы свободны. Иначе нас сочтут ее сообщниками и хрясь-хрясь, хрусь-хрусь… Начнем первыми? Опрокинем рыцарей, пехота разбежится сама.
Но тут случилось неожиданное. Вперед выехала воительница, проскакала мимо переговорщиков, развернулась вдоль вражеского строя. Скинула капюшон, тряхнула головой, рассыпая по плечам ярко-рыжие волосы, медленно загарцевала по полю:
— Смотрите на меня воины! Это я, шевалье Изабелла, рыцарь ордена Сантьяго! Та, которая избрана небом в ваши герцогини! Та, для спасения которой сам Дьявол присылает своих демонов! Смотрите на меня! Един Бог на небе, един король на земле! Я прислана Иисусом, чтобы принести вам мир, и ради сего меня хранят и небеса, и преисподняя! Вы хотите меня остановить? Ну, так попробуйте! Посмотрим, как это у вас получится!
Она поворотила белого мерина, промчалась к своим воинам, выхватила у слуги огромное красно-полосатое знамя освободительницы Арфлера, дала шпоры несчастному скакуну. Тот всхрапнул, чуть присел на задние ноги, потом скакнул вперед, стремительно разгоняясь в сторону отряда конных латников.
И душа женщины словно разорвалась, выворачивая наизнанку прошлое и будущее, мечты и реальность, быль и небыль, веру и неверие, перемешивая, насыщая запахом и цветом и выплескивая обратно. Словно в детских грезах — Изабелла наконец-то мчалась во весь опор верхом на белом коне, встречный ветер бил в ее лицо и трепал распущенные волосы, за плечами развевался рыцарский плащ, в руке колыхалось огромное знамя Бретани, а с уст слетал решительный, требовательный клич: «Иисус!!!».
— Блин, ее же убьют! — Увидев сумасшедшую выходку воительницы, Егор сразу дал шпоры и помчался следом, на скаку опуская копье и погоняя скакуна, пытаясь догнать ненормальную и опередить, ударить первым.
— Проклятие! — рявкнул ван Эйк, тоже посылая лошадь в галоп, а вместе с ним сорвалась и вся «черная сотня».
— Ч-черт! — Боярин Даниил понял, что прозевал сигнал к атаке, и сорвался с места, только жестом успев махнуть остальным разгоняться следом.
— Иису-ус!!! — Изабелла вскинула выше знамя, на всем скаку налетая на рыцарские копья.
И тут случилось невероятное. Латники шарахнулись в стороны, отводя пики от женской груди, уходя с дороги, пехота вообще побежала наутек, на бегу бросая копья и алебарды… Разогнавшиеся для таранного удара сотни вслед за воительницей пронеслись через пустоту, и еще почти с полверсты продолжали скакать по инерции по пустынному тракту.