Освобождение Ислама
Шрифт:
Когда в России говорят об исламском мире, предъявляют к нему претензии или, наоборот, хвалят, то имеют в виду Мубарака, Мушаррафа, Хатами, алжирскую хунту и все такое. Однако все эти люди на самом деле являются просто ставленниками и смотрящими от лица международного истеблишмента на этой территории. А ислам — это джамааты, это общины вокруг мечетей, это политические структуры, большинство из которых объявлены вот этими смотрящими, носящими титулы шейхов, президентов, премьеров, вне закона. На самом деле ислам — это понятие неформальное. Его политическая база — это так называемая исламская улица, миллиард обывателей, которые заняты своим делом — прокормом семей, поиском средств к существованию, но так или иначе они включены в этот проект. Включены уже потому, что они осознают себя мусульманами и у них есть, скажем так, несколько проблесков в течение дня, хотя бы когда они совершают намаз и вспоминают,
— Но этих утверждений недостаточно, чтобы опровергнуть “исламскую” версию взрывов 11 сентября.
— Я только начал. Прежде всего, арабские элиты вплоть до 11 сентября были остро не заинтересованы в конфронтации с США, потому что дело шло к сближению, к коррекции американской позиции по палестинскому вопросу. За несколько дней до этого (в начале сентября) был телефонный разговор Арафата с Бушем, в котором Буш гарантировал полное содействие Америки в создании независимого палестинского государства и то, что он продавит позицию израильтян до согласия на суверенитет, полномасштабный суверенитет Палестины.
— Высказываются предположения, что нефтяные шейхи могли организовать удары по Америке для повышения цен на нефть и вообще для усиления своего влияния.
— Такие спекуляции предельно абсурдны, и это уже доказано падением цен. Нынешняя война парадоксальным образом помогает только неформальному исламу, исламской улице, потому что ее бьют и тем самым консолидируют. Одновременно наносится сильный удар по позиции арабского истеблишмента. Он дестабилизируется.
— Улица консолидируется, элита дестабилизируется. Как это?
— Улица — антиамериканская, истеблишмент — проамериканский, виляющий хвостом. Возникает зазор. И уже зашатались режимы. В Пакистане это очевидно, но та же тема не менее очевидно существует и в других странах. В Египте, например, в Саудовской Аравии. Что касается малых государств, то они просто являются функцией от стабильности саудовской династии.
— Разве что-нибудь угрожает саудовскому режиму?
— Конечно. Там сейчас около семисот ученых церковников содержится в заключении. И существует мощнейшая оппозиция со штаб-квартирой в Лондоне. Мусульмане-фундаменталисты рассматривают династию как предательский режим. Кроме того, существует давление всего исламского мира, который недоволен тем, что династия узурпировала контроль над двумя святынями — Меккой и Мединой, которые посещаются во время хаджа миллионами мусульман ежегодно. В принципе, саудовцы выживают за счет массивной американской помощи, за счет непрерывной массивной поддержки ЦРУ, за счет военных гарантий США. Не будь этого, уже давно был бы поставлен вопрос об их существовании. Теперь смотрите, что происходит: американцы резко обостряют тон взаимоотношений со всеми мусульманскими и арабскими режимами. Резко ужесточается американская позиция по Палестине, отчего Израиль ликует. Арафат вынужден публично кровь сдавать. То есть это большое несчастье для арабских режимов.
Тем более что все их деньги находятся в американских банках. Саудовские нефтедоллары (более триллиона) связаны в гигантских инвестициях, которые могут быть заморожены. Вот где деньги иранского шаха? Они заморожены. Где счета Саддама Хусейна? Они заморожены. США просто отнимают средства, которые им доверены. Это вообще глупость — говорить, что арабские режимы могли рисковать своими кровными. А что касается цен, то их можно поднять, когда ты в политическом смысле на коне (как это было в 73-м году после успешной атаки арабами Израиля), а не как сейчас, когда на тебя все орут и бьют, как нашкодившего кота, мокрой половой тряпкой, когда тебе говорят: сукин ты сын, да мы завтра оккупируем твои вышки. У нас там по батальону морской пехоты будет у каждого нефтяного колодца.
— А вдруг они скажут: только попробуйте. Может быть, и улица к ним тогда подтянется?
— Дело в том, что за шейхами не стоит народ. Народ только и думает о том, чтобы снести свои режимы. Положение в арабском и вообще в исламском мире соответствует 1916 году в России. Причем перманентно. Примерно как народ стоял за Николаем Романовым тогда, так же он стоит и за всеми этими нефтяными шейхами. Поэтому у них такая же свобода маневра, как у Николая Романова.
Интереснее другое. Ведь американцы сознательно идут на дестабилизацию политической ситуации в арабских странах, на прижатие
— Это же их ставленники и смотрящие, по вашим словам. Зачем их к стенке?
— Потому что американцы считают, что в рамках глобального конфликта лучше пусть обрушатся в конечном счете все юридические субъекты международного права, и готовы остаться один на один с улицей. Потому что улица не владеет ни силовым ресурсом, ни дипломатическим. Улица не командует вооруженными силами. А кланы, которые могли бы взять на себя власть, не могут договориться ни между собой, ни с соседними странами. Ведь в исламе нет жесткого надпартийного структурирования, которое явило бы образ общего правительства, халифата. Нету его. То есть субъект ислама виртуален. Это прекрасно знают политтехнологи Запада, поэтому они не боятся исламских революций. Вот сейчас, допустим, Первез Мушарраф будет сметен в Пакистане, а как пакистанские мусульмане будут действовать дальше?
Имеющиеся оппозиционные группировки (там их три) в силу разных причин не способны сыграть роль якобинского клуба или партии большевиков, которые могли бы распорядиться властью и оприходовать результат революции. Тут и потребуется стороннее вмешательство. Вмешается Индия. У нее будут веские основания: дестабилизация в соседней ядерной стране, угроза собственной безопасности и так далее.
Исчезновение с политической карты союзнического Пакистана станет страшным ударом для Китая, будет означать его полное окружение враждебными силами. Заваруха, таким образом, примет евразийский масштаб, и Америка будет выступать арбитром. Все политические дивиденды пойдут в ее копилку. То же самое касается любой ситуации в любой стране. Мушарраф — извивающийся, приспосабливающийся — все-таки может что-то отсрочить, что-то решить, на какие-то весы кинуть свой дипломатический авторитет, вступить в договоренность с Россией или с Китаем, чуть-чуть ослабить давление Америки. Улица этого ничего не может. Это просто такой же хаос, какой Антанта в 18-м году приняла в России за окончательный и начала интервенцию четырнадцати держав. Но в России оказался Ленин, который наладил круговую оборону. А если бы Ленина не было, понятно, что и греки из Одессы, и англичане из Архангельска за несколько недель дошли бы до Москвы.
Хаос — удобный объект управления
— Все-таки, по-моему, надо с ума сойти, чтобы пытаться взять под прямой контроль миллиардную “улицу”.
— Когда разъяренная улица впадает в хаос, то при всем своем броуновском движении он тем не менее очень хорошо контролируем. Почему германский Генеральный штаб в 17-м году пошел на то, чтобы большевики провели октябрьскую операцию? Они всерьез думали, что большевики спровоцируют броуновский хаос, который для них будет гораздо лучше, чем слабое, неэффективное правление Керенского. Но большевики оказались осью, стабилизирующей этот хаос вокруг себя. И это сорвало германские планы, то есть в результате брест-литовский проект (договор) и все ставки, связанные с большевиками, оказались пшиком. А вот если бы возник броуновский хаос — Керенского смели бы, а взять власть не сумели, — тогда было бы идеально. Суперконтролируемо. Даже контролировать не надо. Афганистан — это великолепный пример. Вот то, в чем пребывал Афганистан многие годы, это великолепный пример контроля над хаосом. Почему талибов возненавидели? Потому что они стали большевиками, прекратили хаос.
— И все-таки: зачем им этот хаос и этот контроль?
— Когда Самуэль Хантингтон писал о столкновении цивилизаций, он ведь имел в виду не войну между исламским и западным миром, он писал о противостоянии Запада и Китая, в котором ислам является только союзником Китая, да и в этих отношениях не все однозначно. Так вот, в результате начатой войны Афганистан и Пакистан должны стать плацдармом для консолидированной индийско-западной политики против Китая. Там есть два очень эффективных направления, которые могут быть разыграны против Пекина, — это Тибет, конечно, и это Синцзянь-Уйгурская автономная область, которая тем более интересна, что именно там сосредоточены значительные ресурсы влияния Китая. Там есть ядерные силы, полигоны, там очень крупный сегмент ВПК. Дестабилизация в этом районе была бы ударом в солнечное сплетение китайской военной машины. Не говоря уже о том, что любой административный кризис в Китае всегда вызывает неконтролируемые лавинообразные последствия. Китай — это страна, очень склонная к затяжным гражданским конфликтам. И стоит только поколебать авторитет центральной власти, как все накопленные противоречия вырвутся наружу. Это гражданская война лет на пятьдесят, как много раз в истории этой страны бывало. В результате чего Китай как единица может исчезнуть с политической карты. И разговоры о том, что кто-то там бросает вызов Соединенным Штатам в каком-то обозримом будущем, будет снят.