От Анны де Боже до Мари Туше

Можно утверждать, что, начиная с Клотильды и вплоть до некоторых тайных советниц четвертой (и даже пятой) Республики, женщины постоянно оказывали огромное влияние на ход Истории.

Ну, а там, где женщины, там, разумеется, любовь, потому что сила их власти определяется желанием, которое они способны внушить.

Чтобы понравиться женщинам, чтобы вырвать у них коротенькое «да», при помощи которого эти существа способны вознестись очень высоко, государственные мужи объявляют войны, поднимают народы, казнят пленников, подписывают абсурдные законы, разгоняют министерства, запрещают религии…

С незапамятных времен известно, что миром движет

Однако большая часть историков, скованных ложной стыдливостью, не решаются говорить об этом в своих трудах.

Вот почему я счел полезным обратить на это особое внимание.

В томе I моих «Историй» я показал ту роль, которую играли королевы и фаворитки в течение первого тысячелетия нашей истории, от Хлодвига до Карла VII, а вернее, от Клотильды до Агнессы Сорель. Факты показывают, что наиболее значительные события этого важного периода в образовании нашего государства произошли не без участия женщин…

Второй том «Историй» целиком посвящен последним Валуа, от Людовика XI до Генриха III.

Как известно, представители второй ветви этой династии славились неутомимостью в альковных играх, любовь в их жизни занимала огромное место, и вряд ли будет преувеличением утверждать, что именно в постели они проявляли наибольшую активность.

Они обожали празднества, пышность, богатые украшения, балы, игры, а если и приходилось заниматься политикой, то делалось это чаще всего ради прекрасных глаз какой-нибудь дамы.

Радость жизни толкала их время от времени на совершение поступков, которые могут покоробить современное целомудрие. А в те времена это никого не шокировало. Как справедливо заметил некий автор, живший в XVI веке, «эта эпоха не отличалась показной добродетелью…».

Это, кстати, многое упрощало…

Ги Бретон

Однажды теплой июньской ночью 1437 года городок Шато-Ландон, расположенный в Гатине, был совершенно бесшумно окружен довольно странной армией, которой командовал четырнадцатилетний подросток.

Речь идет о дофине Франции, будущем Людовике XI, который, ничего не сказав своему отцу, решил изгнать укрывшийся в городке английский гарнизон.

Когда рассвело, молодой человек, взобравшись на груду камней, крикнул:

— Сдавайтесь!

Бросившись к бойницам, вражеские командиры с удивлением обнаружили, что французской армией командует мальчишка. Мгновенно лишившись хладнокровия, они начали отдавать беспорядочные приказы, в результате которых возникла невообразимая путаница, и в конце концов английские лучники обратились в бегство. Воспользовавшись охватившей их паникой, французы установили лестницы, перебрались через городские стены и ворвались на городскую площадь. Опьяненные столь быстрым успехом, они с яростным ожесточением бросились атаковать англичан. После недолгих уличных сражений, где более пятисот англичан удостоились чести сложить головы под прекрасным небом Франции, английский гарнизон капитулировал.

Победа наполнила дофина чувством невероятной гордости. Желая сыграть до конца роль удачливого полководца, он пригласил своих офицеров на праздничный пир, который был устроен прямо в саду замка.

Во время десерта он встал:

— А сейчас, друзья мои, я хочу преподнести вам сюрприз, — сказал он, улыбаясь.

И тут гости увидели, что стража ведет к ним оставшихся в живых англичан. По знаку Людовика к нему приблизились и стали в некотором отдалении пятеро французов-здоровяков с кастетами в руках, которым он приказал тут же уничтожить пленников.

Сначала развлечение всем очень понравилось, но потом интерес стал слабеть; англичан было многовато, а палачи по своему ничтожеству оказались лишенными всякого воображения. Неспособные к импровизации, они тупо и однообразно повторяли одни и те же жесты. Из разбиваемых кулаками голов во все стороны разлетались мозги и кровь, и так до бесконечности. В какой-то момент большая часть приглашенных отяжелев от съеденного и выпитого, погрузилась в сон, не дожидаясь конца бойни.

Один лишь дофин не терял интереса до самого конца зрелища. Но как только рухнул последний пленник, он, оставив своих гостей, вскочил на лошадь и отправился в Жиен, где в то время находились его отец, король Карл VII, мать, королева Мария Анжуйская, и юная, ей тогда было десять лет, Маргарита Шотландская, на которой принц женился год назад.

Возбужденный радостью удачи, он только о ней и думал, пока лошадь галопом несла его к Луаре. Потому что именно эту девочку, которую он и видел-то всего несколько мгновений, во время брачной церемонии, ему вдруг непреодолимо захотелось превратить в женщину, в свою женщину.

Ночь не остановила его. Он обогнул Монтаржи, мирно спавший в укрытии своих крепостных стен, ориентируясь по луне, пересек густой лес и на рассвете прибыл в Жиен.

Не переведя дух, не бросив взгляда на реку, мерцавшую в лучах всходившего солнца, он стремительно направился к замку. Перед ним, пропуская его, подняли решетку в ограде, и, въехав во двор, Людовик соскочил с коня. Едва он ступил на землю, как его тут же окружили придворные и принялись на все лады поздравлять, поскольку о совершенном им подвиге всем уже было известно. Но он явился сюда вовсе не для того, чтобы выслушивать похвалы и терпеть дружеские похлопывания по спине. Оставив отца и министров, которым он уже доказал, что стал мужчиной, он схватил за руку свою хрупкую супругу и затащил обратно в комнату, из которой она выходила. И там, все еще возбужденный одержанной накануне победой, он набросился на Маргариту с тем же неистовством, с каким шел на приступ Шато-Ландона.

Оговоримся сразу: тут ему пришлось намного труднее. Он быстро осознал, что не так-то просто взять крепость, в обороне которой нет ни малейшей бреши.

После неимоверных усилий он все же добился своего, но приступы, которые он предпринимал для этого, были столь яростными, что маленькая принцесса после этого пролежала двое суток в постели.

В течение целой недели дофин предавался достойным сожаления излишествам, которые довели девочку до изнеможения и совершенно подорвали ее здоровье. Затем, покинув супругу, он отправился на иные сражения.

Маргарите не так уж часто предстояло встречаться со своим пылким супругом. Дело в том, что дофин, встав во главе мятежа, поднятого против его отца, дал вовлечь себя в авантюры, из-за которых ему приходилось подолгу находиться вдали от двора.

Когда в 1443 году он вернулся ко двору Карла VII, Маргарита превратилась в очаровательную шестнадцатилетнюю блондинку с хорошо развитой и устремленной в будущее грудью, хотя одиночество и сделало ее несколько мечтательной, сентиментальной и меланхоличной. По ночам она сочиняла стихи или проводила время в разговорах о «нежной любви» с окружавшими ее придворными молодыми людьми, изо всех сил старавшимися ей понравиться.