От Белого моря до Черного
Шрифт:
Суконного типа ткани проходят «сукование» на машинах-сукновалках. Это мокрая операция: ткань смачивают и тянут через валки, причем не в расправленном, а в скомканном виде, придавая ей плотность. Затем промывка, запарка, крашение, сушка, разглаживание — все это в особых машинах, хотя почти у всех главной действующей частью служат валки или барабаны.
Мы видим, как на специальном станке, заправленная в валки, медленно движется широкая лента камвольной ткани. А под ней во всю ширину ленты в длинной трубчатой горелке горит газовое пламя! Как тут было не закричать: «Смотрите, смотрите, что у вас делается! Сгорит товар!» Меня
И после всех многочисленных отделочных операций, когда все выкрашено и выглажено, все лишнее сострижено, когда удалены последние случайно уцелевшие соринки или чужеродные волокна, ткань идет на разбраковку. Ее разматывают и тянут по наклонным столам со стеклянной матовой крышкой, под которой расположены источники света, и если браковщица заметит дефект, она беспощадно надрежет кусок длинными ножницами.
Наконец, ткань готова. В упаковочном цехе стоят столы шестиметровой длины, на них работницы замеряют куски. Потом куски взвешивают, ткань фальцуют вдвое на специальной машине и свертывают в рулоны, какие мы привыкли видеть в магазинах.
Вот скольких трудов стоит изготовить для нас эти драпы и трико, которые нам так часто бывают нехороши то тем, то другим…
За обедом в гостинице я разговорился с одним товарищем, приехавшим по текстильно-торговым делам в командировку.
— Зачем это нужно, такой огромный комбинат, — сказал он. — Вот смотрите, на западе: что ни сезон, то новые красивые ткани! Потому что у них мелкие фабричонки. Придумали новый сорт, раз-раз, перестроили и пошло. А у нас попробуй-ка поверни такую громадину…
Мысль была как будто бы та же, которую я сам высказывал по поводу гигантов сельскохозяйственного машиностроения. Но только по логической форме. А по сути я не согласился с моим собеседником. Судить о том, какая форма целесообразнее в текстильной промышленности, больших комбинатов или мелких фабрик, надо не с позиций мучеников моды, а исходя из здоровых экономических соображений. Одно дело машины, нужные для повышения продуктивности и экономичности сельского хозяйства, — другое дело ткани, которые мы только потребляем.
Надо понимать, что великое разнообразие и модная пестрота, которую мы наблюдаем в буржуазном мире (и почему-то усиленно тащим к себе), проистекает отнюдь не из реальных потребностей людей. В погоне за наживой в горячке конкуренции капиталист подсовывает падкой на сенсацию толпе все новые и новые соблазны и так выкачивает денежки. Я не говорю о действительных достижениях зарубежной легкой промышленности, об удобной практичной одежде и новых синтетических материалах — они заслуживают внимания и признания. Но когда я встречаю людей, завидующих петушиным нарядам и гвоздикам вместо каблуков, мне хочется посмотреть — а нет ли у них хвоста?
И вообще противно, когда без конца кивают на запад. Да черт с ними, пускай хоть на голове ходят. Дайте мне добротную ткань, сшейте изящно и скромно, дайте крепкие по ноге ботинки, и пусть я буду похож на каждого третьего из своих сограждан — мне это милее, чем походить хотя бы на одного из модничающих болванов, которые не знают более высоких ценностей, чем свои несчастные тряпки.
Кубанская нефть
Лет сто с лишним назад таманские казаки черпали нефть из колодцев и продавали ее «цебарками» (ведрами) на базаре. В районе станицы Апшеронской, близ Майкопа, — как пишет Ф. Навозова в своей книге «Краснодарский край», — «добытую нефть кипятили в котлах, а всплывший мазут сливали в бочки, и продавали для смазки колес, развозя его по станицам и хуторам».
Промышленное освоение кубанских нефтяных богатств началось в 60-х годах прошлого века. Первая в России нефтяная скважина была заложена в долине речки Кудако неподалеку от станицы Крымской. Вскоре запах нефти привлек на Кубань иностранный капитал. Разработка велась хищнически, капиталисты торопились снять сливки, словно чуяли, что недолго осталось хозяйничать.
В десятилетие с середины 20-х до середины 30-х годов ведущим районом нефтедобычи был Майкопский, вернее нефтеносные площади юго-западнее Майкопа: Апшеронск — Хадыженск — Нефтегорск. В конце 30-х годов центр тяжести сместился на запад, в район первых промышленных опытов. После второй мировой войны вперед выдвинулся центральный Ильско-Холмский район вокруг поселка Черноморский.
В целом полоса выявленных нефтяных месторождений тянется вдоль подножий Кавказского хребта — от Нефтегорска до Крымска, затем описывает извилину к северу и снова поворачивает на запад, к району Темрюка. Этот северо-западный участок, богатый не только нефтью, но и газом, считается в настоящее время наиболее перспективным.
Газ, в больших или меньших количествах, следует за нефтью повсеместно. Часто случается так: бурят на нефть, находят газ. Но есть особые, не связанные с нефтью месторождения природного газа. Важнейшие из них находятся на севере края: это Каневское (у станицы Привольной, к западу от райцентра Каневской) и Ленинградское (у хутора Куликовского, к востоку от райцентра Ленинградской). Они-то и наполнят газопровод, который идет на Серпухов и там соединится с Московским кольцом. Слившись с саратовским и ставропольским потоками, этот газ продолжит свой путь на Ленинград. Так станица Ленинградская оправдает свое название, и будущие топонимики докажут, что отсюда-то оно и происходит… Экономисты подсчитали, что поданный по этому газопроводу газ заменит по сумме калорий весь подмосковный угольный бассейн.
В самом Краснодарском крае газовым топливом, главным образом за счет попутного газа, обслужена теперь почти вся промышленность, не только крупных городов, но и небольших центров. А ведь еще совсем недавно, до самой реформы управления промышленностью и строительством 1957 года, попутный газ на нефтяных промыслах попросту сжигали, пуская на ветер миллионы рублей.
Краснодарский нефтеперегонный завод был построен одной иностранной фирмой незадолго до первой мировой войны. Разумеется, еще в первые пятилетки он подвергался реконструкции, а после Отечественной войны был по сути дела построен заново. Однако, хотя предприятие и оснащено новым оборудованием, оно не может служить образцом современных достижений в нефтепереработке. Перерабатывая кубанскую нефть, известную высоким качеством, завод выдает нефтепродукты 9 видов; это очень мало по сравнению с номенклатурой продукции новейших заводов, которые могут выдавать до 200 наименований.