От босса беременна
Шрифт:
Кирилл взбудоражен. Черные его глаза метают молнии, желваки выступают на напряженных скулах. Точно на рыжулю наорал.
– Чего это твоя секретарша сырость развела? – изгибаю бровь.
– Потому что дура, млять! – в сердцах выкрикивает Кирюха.
– Ладно, не кипишуй так, сегодня все бабы дуры, – хмыкаю я. – Мне ща бывшая кровь пила по телефону, а еще…
Нет, стоп, про Кристину он знать не должен. Морщусь при воспоминании о ней. Обещал же себе не вспоминать о ней.
– Долбанные корпоративы! – рычит Кирилл. – Завязывать с ними надо, млять!
– Согласен. –
Святая правда! Нахер эти корпоративы! Бухать в одиночестве надо, а не набрасываться на своих работниц. Пусть и провинившихся. Я вот косякнул на корпоративе, а брат чего? Тоже кого-то оприходовал? Впрочем, это его дело.
– Вот скажи мне, Миш, – брат подходит к роскошному шкафу из красного дерева. Извлекает на свет пузатую бутылку дорогого выдержанного виски и два бокала.
– Я пас. – отказываюсь я.
– Ну и хрен с тобой. Один накачу.
Кирилл плескает янтарную жидкость в бокал и выпивает ее залпом.
– Вот скажи мне, брат, – морщится Кирилл после виски, – ты же был женат. Вот почему все бабы такие меркантильные дуры?
Усмехаюсь. Но отнюдь не от веселья.
– Потому что они все поголовно хотят охомутать мужика-оленя. Чтобы залезть к нему на шею. Свесить ноги и помыкать им, как идиотом! Этому их с детства учат. Поэтому они беременеют, ты даже глазом не моргнешь, а тебе уже тест с двумя полосками на блюде принесли, и в глазах торжество: они прохавали эту жизнь! Они забеременели! Они на коне. А ты, как ишак, теперь всю оставшуюся жизнь должен им. И их детям.
– Пусть только хоть одна ко мне с тестом припрется! – с угрозой в голосе цедит Кирилл. – На аборт первым делом полетит! Не позволю помыкать собой, как идиотом!
– Полностью с тобой согласен. – киваю я. – Больше ни одна баба не повесит на меня свою беременность. Сначала аборт, а потом остальные разговоры!
Глава 5
КРИСТИНА
Не могу работать спокойно до конца рабочего дня. Новость о беременности настолько выбила меня из колеи, что несколько встреч с отцом моего ребенка в коридоре не вызвали во мне столько страха и ужаса, сколько обычно.
Родить от монстра! Какой кошмар! Наверно, мне нужно сообщить Воронову о том, что он скоро станет отцом? Никогда! Кристина, ты явно сошла с ума! А если он отберет ребенка? С него станется. Нет, сообщать о младенце ему нельзя ни в коем случае.
А почему я вообще решила, что надо оставлять ребенка? А как по-другому? Разве я смогу сделать аборт? Убить частичку себя? Да, мне негде жить, я выплачиваю львиную долю своей зарплаты в качестве долга, но разве это повод идти на убийство? Нет, конечно!
Гавриил Генрихович, мой непосредственный босс, нагружает меня работой выше крыши, но я все равно не могу сосредоточиться на делах. Мысли витают где-то далеко от цифр в отчетах, и в результате я допускаю дурацкие простейшие ошибки.
– Овечкина! Зайди немедленно! – гремит начальство через дверь.
Гавриил Генрихович сидит в отдельном кабинете, но с бухгалтерией у него смежные двери,
Встаю из-за стола. Немного резко, так, что у меня кружится голова, и летают разноцветные мошки. Надо действовать нежнее, я же все-таки ношу ребеночка, и все эти метания со спешкой ни к чему хорошему не приведут.
– Овечкина, овца ты тупая! – выплевывает злой, как сто чертей Главбух.
Мужику около сорока лет. У него противные сальные патлы на голове, много залысин. Огромное пузо, больше которого только его раздутое самомнение.
– Где твои мозги находятся?! – сотрясает листами с моими отчетом мужчина, – Уже на один штраф нарвалась, еще хочешь? Мало тебе было тогда?
Сглатываю подступивший ком к горлу. У Гавриила Генриховича на редкость противный одеколон, от которого меня тут же начинает мутить. Снова кружится голова.
– Позвольте, я все переделаю. – прошу я, в мыслях уже готовая убежать в туалет, зажав рукой рот.
– Бошку себе вместо жопы переделай, овца тупая! – визжит Гэгэ, будто я ему ножкой стула ботинок придавила.
Я стою ни жива ни мертва, крики шефа доходят до меня точно через стеклянный купол. Я покачиваюсь и хватаюсь за спинку стула, что стоит у стола главбуха.
И в тот момент, когда я уже готова потерять сознание, ор шефа резко замолкает. Мне в нос бьет острый, по-мужски брутальный запах, который действует на меня точно вата, смоченная нашатырем. Оборачиваюсь и сердце начинает биться хаотично.
Воронов! Двухметровый огромный мужчина. Он стоит в дверях, нахмурено глядя на Гавриила. И взгляд его не сулит ничего хорошего. Тяжелая массивная челюсть выдвинута вперед. Желваки ходят по мужественным скулам, руки сжаты в напряженные кулаки.
Инстинктивно хватаюсь за живот, пытаясь прикрыть самое ценное. Моего еще не рожденного малыша. От него же. От своего собственного отца защитить кроху пытаюсь.
– Что здесь происходит? – слышу недовольный рык Михаила Захаровича.
Мне снова не по себе. Вибрация его голоса отдается даже в моих коленях, что подгибаются от слабости. Я снова хватаюсь за спинку стула, чтобы не упасть в обморок во второй раз.
На Гэгэ, к слову, тоже лица нет. В присутствии более сильного самца он напрочь растерял всю свою напыщенность, и теперь красный, точно переваренный рак, блестит своей потной залысиной.
Воронов неспешно отлепляется от двери и в два больших шага настигает меня. От страха сердце щемит с такой силой, что я хватаюсь за него невольно и начинаю учащенно дышать. Что со мной происходит?
Умом я понимаю, что он не набросится на меня в присутствии постороннего, но тело мое инстинктивно отпрянывает от него подальше. Я начинаю падать, неловко заваливаясь на бок. Теряю равновесие и лечу вниз, но у самого пола сильные мужские руки подхватывают меня. Крепко оглаживают полностью от коленей и бедер, до линии талии. Я же, задыхаясь хватаюсь за его рубашку, делая заломы на идеально выглаженной белоснежной ткани. Ткань натягивается и отчетливо проступают волоски на его груди. Густы и черные. Как у медведя. Или волка. Меня вновь обдает волной жара.