От имени науки. О суевериях XX века

Время от времени в зарубежной печати появляются сообщения о сенсационных научных открытиях, потрясающих воображение, заставляющих по-иному взглянуть на окружающий мир, на человека. Иногда — настолько по-иному, что сразу же возникает сомнение: полно, действительно ли сделано такое открытие, не выдумка ли это?

Время идет, все расставляется по своим местам. Об одних сенсациях забывают, другие перечеркиваются опровержениями, третьи упорствуют в своем нежелании исчезнуть из поля зрения, подкрепляются все новыми и новыми сообщениями

о проведенных кем-то экспериментах, наблюдениях, проделанных расчетах и вычислениях. Такое состояние — между бытием и небытием — может продолжаться много лет.

Некоторые сомнительные сенсации перепечатывают наши газеты. Бывает, они рождают свои собственные, хотя, по общему признанию, наша печать в этом отношении несравненно более строга и сдержанна, нежели печать западная.

В этой книге речь пойдет о некоторых псевдосенсациях последних лет, главным образом о таких, которые имеют «мировоззренческий» оттенок, тем или иным образом затрагивают наше материалистическое представление об окружающем мире, покушаются на его основы.

Наверное, научный работник, пропагандист, лектор общества «Знание» по-другому написал бы об этих вещах. Я же профессиональный журналист, заведующий отделом науки «Литературной газеты». Видимо, будет естественным, если я просто расскажу о случаях из моей журналистской практики, когда мне приходилось сталкиваться с ложными сенсациями и как-то реагировать на них.

{Как увидит читатель, некоторые суждения автора носят заостренно-полемический характер. Но при этом не должно складываться впечатление, что по обсуждаемым проблемам не существует иных мнений. Они есть. Однако решающее слово по спорным вопросам должны сказать серьезные психологические, физиологические, биофизические исследования, которые ведутся в научных учреждениях страны.}

C наукой каждый человек сводит знакомство уже в детстве. Естественно, с самой элементарной, с самыми основами. Взять, например, химию. Учитель вам объясняет: чтобы обеспечить растения калием, надо вносить калийные удобрения. Из этих же уроков вы выносите и другие схожие сведения: когда человеческий организм испытывает дефицит какого-то химического элемента, следует прописать для приема препарат, который содержит этот элемент.

И вот десять, пятнадцать, двадцать лет вы живете с убеждением в справедливости этих школьных истин.

Но однажды в руки вам попадает статья из зарубежного журнала:

«Во Франции ежегодно вносят в обрабатываемые земли миллион тонн калия в виде химических удобрений и еще полмиллиона тонн в виде естественных удобрений. Однако количество калия, содержащегося в урожае, который снимают с этих земель, достигает почти трех миллионов тонн в год. В общем мы получаем дополнительно полтора миллиона тонн калия. Откуда же он берется, да еще в таком огромном количестве? Все дело в том, что калий получается из кальция».

Это — переворот в агрохимии. Все наши научные представления — в пух и прах. Утешает вас только то, что не вы один так долго были в плену заблуждений.

«Опытные садоводы, завидев лужайку, заросшую ромашкой, говорят: эта земля бедна кальцием. Они добавляют в нее немного кальция, и вроде бы так и надо. Но если бы они не сделали этого, кальциевый баланс в земле скоро восстановился бы. Почему? Потому, что ромашка необычайно богата кальцием и, погибая, отдает его земле. Но откуда же берется кальций, если ромашка растет на землях, где его мало или совсем нет? Да из кремния, который ромашка превращает в кальций. Многие земледельцы, переключившиеся на биологическую обработку почвы, очень довольны этим и совершенно отказались от химических удобрений».

Так же обстоит дело и в медицине:

«В некоторых случаях, когда в крови тяжелых послеоперационных больных намечается опасное снижение концентрации натрия, врачи вводят им большое количество хлористого натрия. Но состояние больных от этого не становится лучше. Наоборот, натриевая недостаточность усугубляется. А происходит это потому, что, чем больше натрия вводится в больной организм, тем активнее идет реакция превращения его в калий, что и влечет за собой смерть больного. Констатация подобных фактов открыла новые пути в медицине и в науке о питании».

Статья из итальянского журнала «Эуропео», откуда я привел цитаты, озаглавлена: «Человек, потрясший основы биологии». Однако профессор Луи Кервран, о котором там идет речь, потряс прежде всего основы физики. Как известно, превращение одного элемента в другой — это ядерная реакция: либо синтез легких ядер, либо распад тяжелых. И в том, и в другом случае, чтобы реакция произошла, требуются огромные затраты энергии, идущие на преодоление ядерных сил. Мощные ускорители, в которых ядра бомбардируются и разбиваются частицами высоких энергий, плазменные установки, создающие температуры в миллионы градусов, при которых идет реакция ядерного синтеза, — вот те средства, с помощью которых физик занимается «современной алхимией» (выражение Резерфорда).

Правда, у каждого элемента в самом деле есть склонность к самопроизвольному превращению. «… Легкие ядра имеют тенденцию к слиянию, а тяжелые — к делению, — пишет известный западногерманский физик Макс Борн, — следовательно, все вещество, за исключением элементов в середине периодической системы (железо), в принципе не стабильно. Но скорости реакций в земных условиях так безмерно малы, — добавляет он, — что ничего не случается».

Кервран думает иначе.

И все-таки он явно не желает связываться с физиками, так что в заголовке статьи вовсе не случайно говорится о потрясении основ именно биологии. Кервран заявляет, что его исследования касаются «живого» атома, ко-торым-де занимается биология, а не «физического», с которым имеет дело физика. Тут уж он потрясает основы всей науки вообще.

В некоторых американских штатах закон до сих пор запрещает преподавать дарвинизм. Обоснование все то же, что и лет пятьдесят назад, когда таких законов было несравненно больше: родство человека с низшими животными, с обезьянами, о котором говорится в эволюционной теории, унижает человеческое достоинство.

Но что сказали бы американские законники, если бы они узнали, что на итальянской земле — в Неаполе — родилась новая теория происхождения человека, согласно которой его предок и ближайший родственник не обезьяна, а медведь.

Впрочем, с родственником-медведем они, возможно, примирились бы скорее. Во всяком случае, автору теории — биологу и палеонтологу Луиджи Аммендоле (которого нам опять же представляет «Эуропео») — он явно более симпатичен, чем гориллы и орангутанги. Больше того, как раз это обстоятельство он считает одним из важных доказательств своей правоты:

«Почему самая любимая игрушка детей не обезьяна, а медвежонок? Почему человек обижается, когда его сравнивают с обезьяной, и добродушно ухмыляется, если кто-нибудь назовет его медведем? Почему слово «медведь» нередко входит составной частью в названия городов, фамилии, имена (город Берн, например, имя Бернард, фамилии Орси, Орсини, созвездия Большая и Малая Медведицы и т. д.), а слово «обезьяна» — никогда? Оказывается, ответ прост: да потому, что человек происходит не от обезьяны, а от медведя (а если говорить более научно, потому, что у человека и урсидов — общие предки)».