От Каина
Шрифт:
Каин встал, взял пустую чашку старика и направился в сторону кухни.
***
Глупо бояться темных переулков, если ты - Каин, бессмертный грешник божественных кровей, но порой во тьме чувства обостряются, предчувствие врезается под кожу. Тогда он ускоряет шаг, убегая от собственного волнения.
Неспроста, наверно, раз темный силуэт все же догоняет его. Скалясь, Каин обернулся, но перед ним был демон, который больше остальных заботился о нем. Единственный, на капюшоне которого была золотая вышивка.
– Это ты, - прошептал Каин, выдыхая.
Имени демона он не знал, но если за ним была именно такая погоня, то злиться на нее не стоило.
– Если ты собрался вернуть меня домой...
Демон просто снял капюшон, заставив голос мальчишки вздрогнуть
Перед ним в черном одеянии стоял архангел Михаил.
– Это был ты?
С примесью стыда и отчаянья, Каин отвернулся от ненавистного архангела, который заботился о нем, облачаясь в черную мантию, и годами слушал проклятия в свой адрес, потому что больше всего на свете Каин ненавидел Бога, но проклинать мог лишь его архангела.
– Если отец послал за мной, - с трудом выдавил Каин, - то...
– Он меня не посылал, - перебил его Михаил.
– Возможно, он даже разозлится на меня за этот разговор, но кто-то же должен поговорить с тобой.
– О чем?
Не скрывая усталости, Каин посмотрел на собеседника. Тьма им не мешала, а вот тишина ночи казалась опасной.
– Ты ушел, не дав ему оправдаться?
– Что? Вы обманывали меня всю мою жизнь, а теперь я узнаю, что должен спасать человечество, потому что мой отец - бог!
– В том-то и дело, что не должен, - спокойно ответил архангел.
– Ты очень многого не знаешь, потому я и пришел, чтобы рассказать тебе. Я - первая душа, созданная твоим отцом, и я знаю его лучше, чем кто бы то ни было. Он кажется бесчувственным и холодным, но ты не видел его лица, когда люди уничтожали себя. Знаешь, что он сделал после второго падения человечества? Он просто заперся в своем кабинете и не делал ничего. Мир был уничтожен, и он не собирался создавать новый. «Хватит», - сказал он мне, а потом долгие годы ходил по библиотеке, листал книги, ходил по залам с ценностями, что создавали люди, вызывал разных мудрецов из книги Истин и спрашивал, что не так с людьми, но никто не мог ему помочь. Он создал новый примитивный вид и смотрел на них. Да, тех кого теперь назвали динозаврами. Они были проще людей, глупее людей, но они не уничтожали себя, и это хоть немного утешало его. А когда он решил, что его сын, может быть, все исправит, он долго думал, прежде чем что-то сделать. Если бы он просто создал тебя, ты стал бы таким же, как он - без права на выбор, без права на свободу и создавал бы ты тогда свой мир, новый. Ты не спас бы этот, не спас бы людей, как ты сделал это при потопе. Ты был бы как он - творцом без права на ошибку. Не знаю, что он чувствовал, зарождая жизнь в теле первой женщины, но когда она вынашивала тебя, он не знал покоя. Он ведь хотел забрать тебя, как только ты родишься, а потом спросил однажды у меня: могут ли люди принять тебя? Я тогда не понял его вопроса и спросил, как это люди могут не принять бога, но когда он пояснил, что ты человек, я не знал что ему ответить. В день, когда Адам позвал меня, и я принял тебя на этот свет, твой отец велел мне оставить тебя средь людей, чтобы у тебя был выбор.
– Смешно, - прошептал Каин, глядя в темноту.
Прислонившись спиной к стене здания, он только слушал, а архангел продолжал:
– Когда я вернулся, твой отец сидел с книгой Истин на ступенях и, не поднимая глаз, попросил рассказать о тебе. Мне показалось это нелепым, ведь он наверняка все видел и знал. Он тогда посмотрел на меня и ответил: «какая разница, что я видел, если я прошу тебя рассказать?». Знаю, ты обижен на него за свое детство, хоть и не говорил об этом никогда, но поверь: ему было не все равно. Он все видел, он наблюдал и первый твой шаг, и первое слово. Он наблюдал за иллюзией, даже если ты мирно спал. Он дал мне в руки оружие, способное остановить даже его и велев не пускать к тебе, что бы ни происходило. Порой, я его не пускал именно силой, вернее одной лишь угрозой и напоминанием. Не могу сказать, что он страдал вместе с тобой, но ему точно было нелегко. Он надеялся, что ты проживешь долгую жизнь и после смерти окажешься здесь. Никто не мог предположить, что ты станешь бессмертным. Он велел мне защищать Эдем и ушел за тобой.
– Это значит, что я не обязан возвращаться.
– Не обязан.
– И они все умрут...
– Все когда-нибудь умрут.
– Кроме меня.
– Кроме тебя.
– И где здесь выбор? Почему вообще нельзя сделать всех их бессмертными и дело с концом?!
Каин посмотрел на спокойного архангела.
– Не ко мне вопрос, - спокойно сообщил Михаил, - но я думаю, вы не желаете им этого.
– Ты прав... и что мне делать?
– Я не знаю, но точно не убегать от отца.
Каин вздохнул.
– Сложно это все. Сложно, нудно и не для меня. Не могу я, не хочу все это понимать! Проще с тобой сексом заняться!
– Что?
– опешил архангел.
– Это была очень плохая шутка, - вздыхая, признался Каин.
– Это все, что ты хотел мне сказать?
– Да, но...
– Что?
– Ты не вернешься?
Каин отрицательно покачал головой и пошел прочь, не оглядываясь...
***
Каин поставил вымытую чашку назад на полку и вернулся в зал.
– Нам всегда кажется, что самое трудное - решиться и начать делать что-то правильное. Ты делаешь этот шаг, наступаешь себе на горло и веришь, что дальше будет лучше, и самое трудное позади. Затем ты просто делаешь, окончательно переламывая себе шею. Казалось бы, все, дальше легче, но нет. Именно теперь начинается самое страшное. Дело сделано. Пути назад нет. И боль стоит такая, что нельзя ни дышать, ни даже плакать. Именно в этот момент от переломленной шеи включается эгоизм, подобно инстинкту самосохранения. И правильность становится нелепостью. Мир - ничтожным. Благо - смехотворным. А главное: почему ТЫ должен страдать во имя какого-то Блага и Мира, если они нелепы и ничтожны? Звучит смешно, но боль туманит разум настолько, что ты уже не можешь мыслить здраво и просто не хочешь страдать во имя какого-то там Мира. Увы, но эта реакция - самая естественная. Это надо пережить, перетерпеть и принять, ведь не просто так ты на это решился. Я, кажется, принял, но проснулся этой ночью в мусорном баке, оттого что какой-то дворовой кошке наскучило спать со мной.
Задвинув свой стул на место, он внимательно посмотрел на Ивана.
– Все же я увлекся.
Он вздохнул, подошел к мужчине, легким движением руки закрыл его потухшие глаза. Переставил свою чашку поближе к морщинистой костлявой руке.
– Я вам завидую, - прошептал он, подходя к стойке и находя пульт от висящего над ней телевизора.
– Тихо умереть ранним утром за чашечкой кофе под бормотание утренних новостей, что может быть приятней после настоящей жизни?
Каин нажал на кнопку, отрегулировал громкость и положил пульт на стол.
Вздохнул.
Он был рад, что его отвар позволил старику узнать историю до конца, эгоистично, по-человечески. Он смог выговориться.
– Спасибо, что выслушали, Иван.
Он обернулся и посмотрел на диктора в телевизоре.
Это была красивая молодая женщина.
«Марина Пелина», - легко определил Каин.
Он слушал ее голос, но не слышал слов.
Рука нарисовала в воздухе линию ее шеи.
Губы улыбнулись алой ленте в волосах. Дерзкий элемент для диктора новостей, но эта тонкая лента говорила о многом.
Тихое «мяу» донеслось из-под стола.
– Все верно, малыш, - прошептал Каин, опуская руку и отворачиваясь от телевизора.
Присев, он приподнял скатерть, ткнул котенка пальцем в нос. Тот в ответ фыркнул и шлепнулся на зад.
– Ладно, дуреха...
Он аккуратно взял малыша, набросил плащ и шагнул к двери.
– Надо тебя еще пристроить в добрые руки.
«Я возвращаюсь домой. Можешь обрадовать мать», - мысленно сказал Кагитору Каин и шагнул.
На улице появлялись лучи рассвета. Распахнутая дверь сама закрылась. Щелкнул замок.