От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ)
Шрифт:
знал что говорил. Ведь в тот период он был ближе всех к первому президенту РСФСР.
2.4.7. Пока шла борьба вокруг КГБ вообще, возникли конкретные проблемы вокруг разведки госбезопасности, которую возглавлял Шебаршин. В самые первые дни после ГКЧП началась возня вокруг сотрудников разведки в советских посольствах. Почувствовав возможность стать полновластными хозяевами посольств (совсем как первые секретари в некоторых союзных республиках), некоторые послы (например, Б.Д. Панкин в Чехословакии) начали поднимать шум вокруг излишнего, по их мнению, влияния спецслужб. [312] «Аналогичные заявления и конкретные действия сделали Ю. Рыжов — посол во Франции, Ю. Дерябин — посол в Финляндии, В. Лукин — посол в США и ряд других, рангом поменьше». [313]
312
Панкин Б.Д., «Сто оборванных дней», М., «Совершенно секретно», 1993, с. 22–26.
313
«Советская
Для это были не просто случайно высказанные слова. Вскоре он стал министром иностранных дел и начал быстро реализовывать свою идею. Уже в сентябре Панкин заявил на пресс-конференции, что договорился с председателем КГБ Вадимом Бакатиным о сокращении до минимума численности персонала КГБ в советских представительствах за рубежом, а в самом Министерстве иностранных дел (точнее, в управлении кадров министерства) их уже вообще нет. [314]
«Вопрос о «выводе» из МИДа сотрудников, связанных с советскими разведорганами, как я говорил ранее, — еще раз отметил он в октябре, — поставлен нами самым серьезным образом. Мы готовы обсудить этот вопрос с ведомством . Но обращений с его стороны в МИД СССР не поступало. Разведка, по нашему глубокому убеждению, должна действовать в рамках международно-правовых норм». [315] Одна из отечественных газет прокомментировала это заметкой под красочным заголовком «Крыша» уехала».[316] Это не о потере ума, это о потере дипломатического прикрытия разведывательной деятельности.
314
«Известия», 19.09.91, с.1; «Известия», 20.09.91, с.6; «Труд», 20.09.91, с.1.
316
«Комсомольская правда», 11.01.91, с.5.
В СМИ приводились даже идеологические обоснования такого шага. Например, сотрудник посольства СССР в КНР М. Хацанков написал, что в Пекине в первые три дня путча разведслужбы под «крышей» посольства развели бешеную, невиданную прежде активность по обеспечению поддержки ГКЧП со стороны китайского руководства. [317]
Другими аргументами были следующие доводы: разведчики под дипломатическим прикрытием порой создают проблемы во взаимоотношениях между странами; количество советских разведчиков под дипломатическим прикрытием явно превышало потребность. А позже Панкин добавил и еще один довод: «…Из всех видов разведки самой неприемлемой представляется мне — пожалуйста, зовите меня заурядным послом — та, что осуществляется под прикрытием посольств и иных дипломатических учреждений. Так называемые нелегалы и завербованные агенты хоть рискуют, собственно, всем рискуют, а эти — увенчанные дипломатическими рангами, вооруженные всей современной техникой, разъезжающие на машинах с дипломатическим номером, исполняющие поручения посла, чем они рискуют?… Беспроигрышный вариант. И не случайно он прельщает такое огромное число карьеристов, приспособленцев, банальных любителей сладкой жизни, которые теперь один за другим и выявляют себя». [318]
317
«Российская газета», 19.11.91, с.3.
318
Панкин Б.С., «Сто оборванных дней», М., «Совершенно секретно», 1993, с. 159–160.
Идея нового советского посла была «революционной» для спецслужб. Настолько революционной, что другие страны ею, конечно же, не собирались воспользоваться.
Вот как прореагировал на это генерал-майор запаса КГБ Б. Соломатин: «Настаивая на выводе из МИДа СССР сотрудников, связанных с разведорганами, Панкин фактически ведет дело к развалу разведки, ибо основной состав резидентур, будь то советских, американских или любых других, прикрыт дипломатическим должностями. И, это не случайно: именно это прикрытие дает выход на нужный контингент и гарантирует иммунитет от судебного преследования в случае провала.
Жест выглядит смело и благородно. Но на самом деле это логика заурядного посла, для которого наличие разведчиков в посольстве — источник неприятностей и нарушения душевного покоя». [319] Сам «герой» реагировал на такую критику достаточно спокойно,{175} хотя о «нарушении душевного покоя» тоже сказал. {176}
Зато посол США в Москве Роберт Страус назвал замечание господина Панкина весьма мудрым и даже пояснил: «Конечно, чем больше мы будем делать, чтобы рассеять взаимные подозрения, и чем больше мы будем сокращать деятельность спецслужб, тем лучше». [320]
175
«Удивительное, кстати, дело, сколько появилось этих разговорчивых «экс-резидентов» после путча. Что-то не видно и не слышно их было, когда с единственного по тем временам смельчака Калугина сдирали погоны и награды». (Панкин Б.Д., «Сто оборванных дней», М., «Совершенно секретно», 1993, с.155).
176
Панкин писал: «Добрая треть дипломатов, я тут не говорю уж о ГРУ, — «они»… Радист, телефонист, дежурный комендант — «они»… То же и так называемый офицер по безопасности, которого как огня боятся сотрудники административно-технической службы — он, а не посол, для них царь и бог, оттого, что он напишет о них по своим таинственным
Свет, тепло, работа лифта, все другие коммуникации, словом, любая система жизнеобеспечения в «их» руках». (Панкин Б.Д., «Сто оборванных дней», М., «Совершенно секретно», 1993, с. 26).
320
«Аргументы и факты», N 42, 1991, с.5.
Кстати, советские разведчики использовали не только дипломатическое прикрытие, но и многие другие. После августа 1991 года встал вопрос о выводе около ста «журналистов в погонах» из Информационного агентства «Новости». [321] Гнали разведчиков из разных мест. «Эффектный жест Егора Яковлева, решившего освободить вверенную ему Государственную телерадиокомпанию от «совместителей» — офицеров КГБ, получавших в местной кассе только часть зарплаты, видели миллионы зрителей». [322]
321
«Московские новости», N 47, 1991, с.7.
322
«Дайджест-Куранты», N 8, 1991.
Впрочем, во всех революциях все начинается с борьбы за чистоту идеалов. Вспомним, как большевики с помпой раскрывали все секретные договоры прежних царских властителей. Раскрывали и обещали, что впредь будут всегда откровенными. Потом, сами же стали пользоваться этим секретным средством ведения дипломатии. Как видим, такая показушная борьба за чистоту идеалов уже была в истории государства российского. И не раз.
2.5. Главный разрушитель и его команда
2.5.1. И так, вместо однодневного стал Бакатин. Личность последнего в истории распада КГБ занимает очень заметное место. Тот же Шебаршин вспоминал о первых днях работы нового председателя КГБ СССР. «Впечатление — абсолютно компетентен даже в тех вопросах, о которых имеет приблизительное представление, абсолютно категоричен, привычно груб.
Говорят, что секретарь обкома это не должность, а перманентное состояние души». [323] Может быть, это шебаршинская зависть срабатывает, все же не его, а другого назначили? Может быть. Но критически о новом главе госбезопасности пока еще существующего СССР отзывались многие. {177} А это уже показатель хотя бы того, что недовольных слишком много.
323
Шебаршин Л.В., «Рука Москвы», М., «Центр-100», 1992, с.294
177
В.И. Илюхин еще в 1992 году писал: «Перевертыш Бакатин В. — бывший партийный функционер, бывший главный милиционер страны, затем главный контрразведчик и разведчик. Меня в нем всегда поражали апломб, готовность «работать» везде, куда пошлют партия и страна. По моему мнению, он человек малокомпетентный и давно занимается не своим делом, хотя сам он иного мнения. Нисколько не удивлюсь, если он вдруг станет работать министром здравоохранения, «смог» бы и там, ибо свою некомпетентность умело маскирует напористыми речами и постоянными «реконструкциями» вверенных ему ведомств». (Илюхин В.И., «Обвиняется президент», М., «Палея», 1992).
Не менее круто выразился А.В. Руцкой: «…С какой-то мазохисткой страстью бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Бакатин приступил к разгрому десятилетиями формирующейся системы безопасности страны. Мало того, в подставленные ладони американцев как песок посыпалась секретная информация и документы, на охоту за которыми ЦРУ тратило миллиарды долларов». («Наш современник», N 12, 1995, с.139).
Кличка разрушителя КГБ прочно закрепилась за В.В. Бакатиным, но ему самому такая кличка нравилась лишь очень непродолжительное время, когда критика органов госбезопасности внутри страны была модной. Именно тогда Бакатин предложил должность заместителя известному чекисту-диссиденту Олегу Калугину, который вспоминал: «…Я отказался: разве не было покончено с КГБ раз и навсегда! Сама мысль о возвращении в эту организацию вызывала тошнотворное чувство. И все же под давлением друзей из Демроссии я согласился выполнять роль советника , но без включения в штаты и оплаты и только по вопросам радикальной реформы органов». Кстати, позже через десяток лет состоится суд, который признает Калугина виновным в разглашении государственных секретов.
Новый бакатинский карьерный взлет был, по сути, взлетом над пропастью. После этого, полный желания продолжать карьеру был уже списан в резерв, из которого не достают. Сам виноват.
Позже, вспоминая свое назначение, Вадим Викторович с сожалением расскажет: «Тогда особенно следовало хорошо подумать, прежде чем соглашаться, время было такое, когда под напором российских властей шла сдача всех центральных союзных органов. К тому же надо было хорошо знать специфику деятельности КГБ, где меня ожидали одни неприятности и беды. Но даже теперь, когда я знаю, что такое КГБ — орган, который очень многое может и не прощает никому обид. Знаю, что КГБ будет мне мстить всю жизнь и опасность новых неприятностей остается. Но, оценивая теперь и этот поворот в своей жизни, я ничего не жалею, ни от чего не отказываюсь. Совесть моя чиста, я не пытался разрушить КГБ, как мне ныне приписывают, а лишь хотел изменить главное монопольное направление его деятельности — найти врага и уничтожить. Я хотел, чтобы это был государственный орган, который бы служил людям, защищал, а не карал их». [324]
324
«Последнее правительство СССР», Москва, АО «Кром», 1993, с. 89–90.