От Кибирова до Пушкина (Сборник в честь 60-летия Н.А. Богомолова)
Шрифт:
Третья гипотеза, и самая правдоподобная: посредником между Мельгуновыми и Лосевым мог выступить лосевский университетский товарищ Павел Сергеевич Попов (1892–1964). В начале 1940-х годов Лосев прервал общение с Поповым как с человеком, способствовавшим его изгнанию с философского факультета Московского университета. Но в 1910–1920-х отношения были вполне дружеские. В 1919 году Попов, как и Лосев, был избран на должность профессора Нижегородского университета [1327] . В 1930-м он проходил по тому же следственному делу, что и Лосев, хотя, в отличие от своих подельников, был отпущен без последствий. Во время допросов среди прочего ему вменялось в вину личное знакомство с Мельгуновым [1328] . Возможно, что и фигурирующий в следственном деле кузен Попова Д. И. Щепкин [1329] был не просто однофамильцем Николая Щепкина и Дмитрия Митрофановича Щепкина, входивших вместе с Мельгуновым в «Тактический центр» (существовали ли тут какие-то родственные связи, нам пока выяснить не удалось).
1327
Никитина Ф. Г. Павел Сергеевич Попов// Вопросы философии. 2008. № 2. С. 139.
1328
См.: Тахо-Годи А. А.
1329
Там же.
С Мельгуновым Попов был знаком с середины 1910-х. Сохранились его письма к Мельгунову (1913–1916) [1330] . Имя Попова встречается в дневниковых записях 1915 года Мельгунова и его жены [1331] . Попов был не только секретарем бердяевской Вольной Академии Духовной Культуры, в которую входил и Лосев, но и кандидатом в члены Ревизионной комиссии «Задруги» в 1918 году, а в 1919-м — руководителем философской комиссии издательства, затем кандидатом в члены Совета. Он печатался в различных изданиях «Задруги», в том числе в созданных при издательстве журналах — «Задруга» и «Голос минувшего» [1332] . 3 октября 1922 года, судя по дневниковой записи И. Н. Розанова, Попов, наряду с Сивковым, Федоровым и Розановым, был у Мельгунова на последнем заседании «Голоса минувшего», предшествующем последнему с Мельгуновым заседанию совета «Задруги» 6 октября и организованным затем, 8 октября, правлением «Задруги» проводам Мельгунова за границу [1333] .
1330
РГАЛИ. Ф. 305. Оп. 1. Ед. хр. 631.
1331
См.: Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники… С. 256, 283.
1332
Например, см.: Попов П., Лукьянов С. М. О Вл. С. Соловьеве в его молодые годы. Материалы к биографии. <…>[Рецензия] // Задруга. 1921. № 1. С. 15–16; Попов П. Уцелевшие строки из переписки друзей (Влад. Соловьев и Л. М. Лопатин) // Голос минувшего. 1923. № 1. С. 10.
1333
Дневник И. Н. Розанова цит. по: Чудакова М. О. Жизнеописание Михаила Булгакова. 2-е изд., доп. М., 1988. С. 211.
Все эти факты, с нашей точки зрения, дают основание предположить, что именно Попов мог привлечь Лосева к вступлению в мельгуновское кооперативное товарищество и одновременно содействовать публикации его статьи в «Russland».
Лосевское участие в «Russland» изначально не должно было ограничиться одной публикацией в первом выпуске сборника. Судя по помещенному в «Russland» Перечню статей, которые предназначались для каждой из двух частей, в первом выпуске сборника предполагалось напечатать и второй лосевский текст «Die Ideologie der orthodox-russischen Religion» («Идеология русской православной религии»). Возникает вопрос: что это за текст и почему он не был напечатан? Возможно, именно для «Russland» предназначался сохранившийся в лосевском архиве текст, переведенный на немецкий язык М. Е. Грабарь-Пассек, «Die Qnomatodoxie» — «Имяславие», освещающий «одно из древнейших и характернейших мистических движений православного Востока» [1334] , нашедшее немало апологетов из числа русских религиозных мыслителей начала XX века.
1334
См.: Лосев А. Ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995. С. 733–779. Впервые по-русски в «Вопросах философии» (1993. № 9).
Однако нельзя не обратить внимания на то, что лосевская статья по религиозным проблемам — не единственный «исчезнувший» из сборника текст. Из указанных в Перечне одиннадцати статей, предназначенных для первого выпуска «Russland», судя по экземпляру РГБ, опубликовано было лишь шесть, т. е. практически половина. Помимо лосевской, «исчезли» две статьи Розанова — об истории русской литературы и о современной русской литературе; статья Ю. Соколова о русской сказке, а также статья С. Глаголя о русском театре. Аналогично из одиннадцати статей Перечня для второго выпуска «испарились» три: две статьи Кононова и статья Федорова «Революция 1917 года». Кроме того, не соответствуют друг другу порядок статей и их названия, указанные в Перечне, названиям и реальному расположению статей в самих выпусках. Например, статья Б. Соколова называется в Перечне «Das Volksepos», а внутри выпуска — «Das russische Volksepos», причем в Перечне она занимает позицию «9», а на самом деле напечатана по счету пятой. Или: статья Сивкова в Перечне называется «Die Staatsverfassung des alten Russlands und die Reichsduma» и стоит под номером «7», а в реальности напечатана последней, восьмой, и озаглавлена «Die Reichsduma». В Перечне работ автором статьи о значении русской литературе назван Ж. Маттьё. Но во всех доступных нам изданиях «Russland» (в экземплярах из РГБ и в более сохранном экземпляре «Russland» из библиотеки Университета Беркли, по которому сделан репринт в 2010 году) нет заключительной страницы статьи, где должно было фигурировать имя автора, — первая часть везде обрывается на половине предложения на с. 192. Однако содержание статьи, знакомство с широким кругом русских писателей — от Ф. Тютчева до Вл. Соловьева — заставляет усомниться в авторстве иностранца и наводит на мысль, что заявленная в Перечне статья о русской литературе И. Розанова могла быть напечатана под измененным заглавием.
Все эти несообразности в какой-то мере объясняет фраза в редакционном Предисловии о том, что из-за сложностей контактов с российскими авторами редакторы оставили за собой право на изменение изначально намеченной последовательности текстов (1. S. 14). Вместе с тем эти «нестыковки» наводят на мысль, что Перечень отражает лишь изначальный замысел издания (если, конечно, не существует более полного экземпляра «Russland», включающего «пропавшие» тексты). «Исчезнувшие» тексты могли быть оставлены для следующего, не объявленного заранее, третьего выпуска, который по объему вполне бы оказался соотносим с первыми двумя: в первом шесть статей, объемом около 200 страниц; во втором — восемь статей, объемом 182 страницы, так что третий как раз могли составить «исчезнувшие» восемь статей.
Конечно, возможно, что из-за сложной политической обстановки часть материалов так и не была доставлена в Швейцарию или доставлялась постепенно, с опозданиями. Это заставляет вновь вернуться к вопросу о времени возникновения замысла и сроках его реализации.
На титульных листах обеих частей «Russland» стоит: «1919». Однако в электронных каталогах Британской библиотеки и Швейцарской национальной библиотеки «Helveticat» в библиографических описаниях сборника указан 1920-й как год выхода второй части. В американском репринте сборника 2010 года возникают еще две даты: на обложке первой части стоит библиотечный штамп «Jul 7 1919», а на обложке, воспроизведенной во второй части сборника между страницами 128 и 129, другой штамп — «FEB 2 1921». Эти даты — июль 1919-го и февраль 1921-го — могут указывать на время поступления обеих частей в библиотеку Университета Беркли.
Вместе с тем очевидно, что сам замысел издания этой книги о России возник после Февральской революции 1917 года. Судя по всему, тексты в основном были написаны именно в весенне-летний период, до большевистского переворота. Это особенно легко проследить по статьям из второй части. У И. Степанова говорится о русской истории до марта 1917-го (2. S. 39). У Мельгунова речь идет о том, что после мартовской революции русская церковная жизнь стоит на пороге больших реформ (2. S. 50–51). В статье Белоконского не только идет речь о февральской революции, но и в редакторском примечании сообщается, что она была написана вскоре после этого события (2. S. 106–107). Статья Румянцева датирована 20 мая 1917-го (2. S. 153). Эттли-Кирпичикова надеется, что «мартовская» революция откроет новые перспективы для женской эмансипации (2. S. 162). Сивков пишет о февральской революции и судьбе Думы (2. S. 181–182). Однако в той же второй части, в статье П. Степановой (Мельгуновой), помимо рассуждений о том, что 1917 год стал логическим итогом борьбы русских интеллектуалов за свободу в течение всего XIX столетия (2. S. 129), возникает дата «1918», когда автор пишет о начале новой и еще не закончившейся революционной эпохи в истории русского общества, длящейся с 1905 по 1918-й, уже более двенадцати лет (2. S. 127).
Что касается статей из первой части сборника, то по ним хронологию написания проследить труднее — каких-либо отсылок к современным событиям в статьях крайне мало. Так, в примечаниях (скорее редакторских, чем авторских) к статье о значении русской литературы говорится о происходящем в ходе революции в России вырождении социализма в диктатуру и анархию (1. S. 175). Лосевский текст создавался, как мы пытались доказать, скорее всего, во второй половине 1917 года, но до октябрьского переворота. Недаром автор еще мог утверждать, что «в двадцатом столетии материализм в России стал убогим мировоззрением философствующих естествоиспытателей, в ведущих же философских кругах он считается наивным и отсталым» [1335] . Правда, в интервью 1988 года он скажет, что писал статью по-русски в 1918-м, подчеркивая при этом, что даже не помнит, как и через кого он отправил ее в Цюрих [1336] . Утверждение в любом другом случае весьма правдоподобное, но не в случае с Лосевым, обладавшим поистине феноменальной памятью. Скорее всего, из-за связи всего предприятия с Мельгуновыми Лосев и в 1988 году предпочитал ссылаться на забывчивость.
1335
Лосев А. Ф. Русская философия… С. 100.
1336
Кравец С. От века до века… С. 47.
Очевидно, что сборник, задуманный изначально как своеобразная просветительская панорама жизни страны, вступившей в новую историческую фазу долгожданного свободного развития, появившись в свет после большевистского переворота, приобретал иной — оппозиционный — смысл в глазах и самих издателей, и его рядовых участников.
Вместе с тем нельзя исключить, что участие в «Russland» в какой-то мере стимулировало лосевский замысел издания серии «Духовная Русь». Мельгуновы и Эрисманы хотели представить картину русской духовной и социальной жизни западному читателю, чтобы преодолеть идеологические стереотипы, сложившиеся в ходе Первой мировой, — отсюда не только само содержание, ракурс изложения (о чем, кстати, говорится и в редакционном Предисловии, и в лосевской статье [1337] , и в лосевском интервью 1988 года [1338] ), но и оформление сборника в стиле `a la russe: на обложке золотым тиснением изображен православный храм под лучами стоящего в зените золотого полуденного солнца. «Духовная Русь» призвана была обратить русского читателя к сокровенным глубинам собственной культуры, помочь ему найти в них опору среди разбушевавшейся революционной стихии. Мельгуновых и Эрисманов к изданию «Russland» подталкивали их либеральные убеждения. Иные цели преследовали Лосев и его старшие товарищи по «Духовной Руси». Но при всем различии исходных мировоззренческих платформ обоих проектов их объединяла витавшая в самом воздухе мысль о необходимости возрождения России.
1337
«Задачей этой статьи было пролить свет на самобытную русскую философию и привести примеры характерного для нее способа рассуждении». — Лосев А. Ф. Русская философия… С. 98.
1338
«…[Т]огда, в восемнадцатом, Запад почти что не знал нашу философию. Писал-то я ее для сборника „Russland“, т. е. Россия. Поэтому и цитировал много, чтобы они слушали не только меня, но самих русских мыслителей». — Кравец С. От века до века… С. 47.
Мы не знаем в точности, почему не реализовался лосевский замысел «Духовной Руси». Только ли из-за ужесточения советской цензуры? Не знаем и того, почему замысел Мельгуновых — Эрисманов реализовался лишь частично. Только ли потому, что с каждым годом связи между Европой и советской Россией становились более проблематичными? Или причина тут в следующих один за другим арестах Мельгунова и его высылке в 1922 году? Возможно, ответы на эти и другие вопросы таятся в наших или зарубежных архивах, в том числе среди корреспонденции Теодора Эрисмана. Исследование его бумаг, хранящихся в городе Пассау в Институте истории психологии, мы оставляем для тех, кого история издания сборника «Russland» действительно глубоко заинтересует. Тем более что нет гарантий какого-либо отражения событий 1919 года в этом архиве — документы датируются в нем 1923–1957 годами [1339] . Наша публикация — лишь первый шаг в сторону «Russland».
1339
Д. Хиллебранд пишет: «Skripten, Korrespondenz, div. Zeitungsartikel, private Aufzeichnungen usw. von Prof. Eismann (1923 bis 1957) liegen im Archiv des Institutes „Geschichte der Psychologie“ der Universit"at Passau auf» (Spalten 613).