От лжекапитализма к тоталитаризму!
Шрифт:
Индийцы, терпеливые, трудолюбивые, дисциплинированные, искушённые в торговле и бизнесе, жили главным образом в посёлках при плантациях каучука.
Малайцам, людям созерцательного склада, учтивым, чуждым стремлению к накопительству и современному бизнесу, оставались деревенская жизнь, традиционное земледелие и рыболовство. Малайцы занимали также низовые чиновничьи должности и трудились в сфере услуг. А тонкий слой наследственной аристократии, придворных и чиновничества составлял «верхний этаж» малайзийского общества.
Жизнь Малайзии долго отравляли кровавые межэтнические конфликты. И не удивительно.
Дело дошло до
А на момент обретения страной независимости малайцы — коренная, титульная нация, составлявшая чуть менее половины населения по численности, владела лишь несколькими процентами национального богатства. Китайцы фактически монополизировали не только торговлю и бизнес, но и профессии, требовавшие образования, ими были заселены городские кварталы. Малайцам осталась их деревня и нищета. Они почти превратились в граждан второго сорта на земле своих предков, и на каждый их шаг в экономическом развитии «другие расы делали десять шагов».
Если бы предоставить событиям идти так, как они и шли, то через короткое время малайцы оказались бы в положении не только батраков в собственной стране, но и в роли париев, которыми помыкали бы представители «великих цивилизаций». А сама страна была бы обречена на прозябание, как большинство недавних колоний. Расовые конфликты вспыхивали бы вновь и вновь. Вот тогда-то на общественное поприще и вступил Махатхир бин Мохамад.
Путь Махатхира к власти
Дато Сери Махатхир бин Мохамад родился в 1925 году в семье полуиндийца-полумалайца, школьного учителя, и представительницы знатного малайского рода. Он окончил среднюю школу и занимался самообразованием, проявив особый интерес к общественным дисциплинам и к деятельности великих правителей-реформаторов, в том числе Петра I, Кемаля Ататюрка и, конечно, пророка Мухамада. Но затем семье пришлось пережить трёхлетнюю (1942–1945 годы) японскую оккупацию, сопряжённую с нуждой и лишениями. В 1946 году Махатхир вступил в Объединённую малайскую национальную организацию (ОМНО), а в следующем году, получив скромный грант, поступил в медицинский колледж в Сингапуре, по окончании которого стал работать участковым врачом в провинции. Тут он вплотную столкнулся с бедствиями и нищетой крестьян.
Ещё будучи студентом, Махатхир выступал со статьями в одной из англоязычных газет, проявив себя либералом и пылким малайским националистом. Став врачом, он намеревался продолжать общественную и политическую деятельность, но закон запрещал государственным служащим (к числу которых относились и сотрудники государственного госпиталя) заниматься политикой. Тогда, женившись на своей однокашнице по колледжу, он открыл частную клинику. Его пациентами чаще всего были бедные крестьяне, так что заработки врача были весьма скромными.
А обстановка в стране накалялась. Китайская и индийская община требовали уравнивания в правах всех жителей страны, что привело бы к полному господству «более продвинутых» иммигрантов. Махатхир был несогласен с этим. Он принадлежал к кругу немногочисленных
Выступления Махатхира в защиту интересов малайского населения снискали ему популярность, и в 1964 году его избрали в парламент. Он побывал с визитами во многих странах мира.
Особенно активно Махатхир выступал против единого государства Малайзии и Сингапура, поскольку население Сингапура на 80 процентов состояло из китайцев. Сингапур, считал Махатхир, слишком большой кусок, чтобы Малайзия могла его переварить. А сингапурские китайцы — слишком агрессивны, и им недостаёт даже понимания и чуткости малайзийских китайцев, которые были отнюдь не ангелами. Сингапур был отделён от Малайзии. Отношения Махатхира с Сингапуром и в дальнейшем складывались неизменно тяжело.
Пережив взлёты и падения, Махатхир стал членом правительства, а в 1981 году был назначен премьер-министром.
Лидер меняет лицо страны и нации
В отличие от своих сподвижников — малайских националистов, которые принадлежали к аристократии, Махатхир был простолюдин, поэтому он глубже других понимал бедствия, заботы и чаяния своего народа. Отсюда его простота в обращении, прямота, доступность. Но в то же время он интеллектуал, великолепный оратор, тонкий полемист и, как выяснилось впоследствии, гений политической стратегии и тактики.
В то время как китайская и индийская общины требовали для них равных с малайцами прав во всём, мотивируя это тем, что они, как более «капиталистически продвинутые», обеспечат стране более быстрый прогресс, Махатхир считал, что экономическая модернизация и прогресс необходимы, но они не самоцель. Надо обеспечить не формальное равенство всех граждан перед законом, а подлинное равенство, исключающее преобладание более приспособленных к рыночным отношениям иммигрантов над коренным населением.
Махатхир приходит к выводу, что вернуть малайцев в сферу ремесла и торговли, откуда они были вытеснены в результате политики колонизаторов, поощрявших иммиграцию рабочей силы из Индии и Китая и консервировавших патриархальные отношения среди коренного населения в деревне, без содействия государства невозможно.
Однако и к малайцам он предъявлял суровые требования, взвалив на свои плечи не только политическое руководство страной, но и грандиозную задачу невероятной сложности: коренное перевоспитание малайской общины с целью внедрения, вживления её, всё ещё не избавившейся от патриархальщины, феодальной системы ценностей, поведенческих стереотипов, в жестокий, остроконкурентный современный мир. Малайцы должны научиться у китайцев прагматизму и деловой хватке, у индийцев — торговой сметке и дисциплине, плюс у тех и других — умению ценить время и полагаться только на себя. Махатхир просто навязывал малайцам перемены ради их приспособления к современному миру. Без этого малайцы и не шелохнулись бы. Они просто продолжали бы жить в своё удовольствие.