От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе

С V в. начался долгий – длиной в тысячу лет – период, известный под названием Средние века, в течение которого произошли одни из величайших общественных и экономических изменений за всю историю труда. Этот период начался с катастрофы: Римская империя (Западная Римская империя. – Ред.) погибла в результате вторжения на ее земли и расселения на них варварских народов. Это бедствие, которого никто не мог предвидеть, имело важнейшее значение для истории, потому что едва не привело к полному уничтожению цивилизации. К счастью для нового мира, ростки которого должны были взойти на развалинах старого, порядок, установленный Римом, не исчез полностью, и новые государства раннего Средневековья выросли на его остатках, которые стали для них прочным фундаментом.

Римская империя (с 395 г. – Западная Римская и Восточная Римская империи. – Ред.) – конгломерат земель, площадь которого была больше 3 миллионов квадратных километров, – в начале этого периода еще занимала примерно четверть Европейского материка, в том числе его самые плодородные области – Грецию, Македонию, Мёзию (входившие в начале V в. в префектуру Иллирия), Фракию (земли на востоке Балканского полуострова и Дунае), а также Малую Азию, земли в верховьях Тигра и Евфрата, Сирию, Палестину, Египет и Киренаику, входившие в Восточную префектуру, – земли этих двух префектур с 395 г. стали землями Восточной Римской империи; на западе в Западную Римскую империю входили префектура Италия (Италия, Паннония, Реция и Северная Африка без Западной Мавритании) и префектура Галлия (Галлия, Британия, Испания и Западная Мавритания (Тингитана) в Северной Африке). На севере граница империи проходила по Дунаю и Рейну, а на острове Великобритания между устьями рек Форт и Клайд (вал Антонина). За ее пределами, на остальных трех четвертях Европейского континента продолжало царить варварство (несколько упрощенный взгляд. – Ред.). В отношении цивилизации Римская империя (с 395 г. – две империи), где народ недавно принял христианство, породившее в нем стремление к более высокой нравственности, сделала такой шаг вперед, подобного которому человечество не делало никогда. В ней впервые была создана система управления, которая поставила желание одного человека ниже законов и обеспечила государственной власти и единому государству победу над анархией древних городов-государств. (Такая система управления была создана все же раньше – во времена Римской республики, а во времена империи часто личность императора оказывалась выше правил и законов. – Ред.) В Римской державе было создано первое крупное политическое объединение из многих миллионов свободных людей, «братьев и родственников римского народа», которые начиная со II в. имели одинаковые права, подчинялись одним и тем же законам, пользовались одними и теми же гражданскими свободами и были защищены беспристрастным правосудием от любой стоящей над ними власти, кроме власти государства. Жители империи возвысились, под влиянием благородных идей стоицизма и христианства, до понятий о том, что все люди – братья, а человеческое общество – объединение всех цивилизованных народов. Империя несла власть порядка и мира и обеспечивала безопасность тех народов, которыми правила. Таким образом, был проделан изумительный труд – общество и экономика продвинулись по пути прогресса так далеко, что результаты этих усилий не могли исчезнуть полностью в последующие годы.

Повсюду, особенно в городах, пышным цветом цвела общественная жизнь – и продолжала цвести и в IV в. Существовали сотни городов, где жизнь многих людей была легка и приятна; эти города были украшены дворцами, общественными площадями, цирками, театрами, храмами, в них функционировали горячие источники, общественные бани, рынки. Чистая вода подавалась по акведукам – иногда за десятки километров. Все значимые города были защищены крепостными стенами с башнями. Великолепие столичных городов – Константинополя (построенного на месте греческого Византия), Рима, Милана (Медиолана), Равенны, Никеи, Никомедии (в Медиолан, Августу Треверов (Трир), Никею и Никомедию часто переносились резиденции императоров), а также Фессалоники (совр. Салоники), Трира, Арля, Лиона (Лугдуна) и многих других – было беспримерным, в нем соединились роскошь и цивилизация. Сельская местность изобиловала поселками (vici) свободных мелких землевладельцев и изящными домами – одновременно и местами для веселого отдыха, и укрепленными замками, где жили хозяева крупных имений, проводившие лето в своих обширных владениях (villae). Несмотря на то что население империи медленно сокращалось и это обескровливало ее в последние полтора столетия ее существования, империя только в Европе насчитывала более тридцати миллионов жителей и вызывала зависть у окружавших ее варваров (численность населения всей Римской империи в период расцвета во II в. н. э. – 60 миллионов, затем было падение, но в первой трети IV в. население империи снова достигло 55–60 миллионов. – Ред.). Хотя по структуре римское общество оставалось аристократическим, верхние слои общества не были закрытыми кастами: любой гражданин мог возвыситься и оказаться в числе знатных благодаря своим воинским заслугам, богатству или деятельности на общественных должностях. Существование по-прежнему многочисленного среднего класса, который состоял из мелких землевладельцев, купцов и ремесленников – таких людей называли m'ediocres (средние. – Пер.) или honorati (почтенные. – Пер.), – способствовало сохранению в обществе того своеобразного равновесия, которое центральная власть с трудом поддерживала за счет знати, крупных землевладельцев и высших чиновников. В городах и в сельской местности свободный труд ремесленников, крестьян-арендаторов и поденных рабочих существовал рядом с полусвободным трудом работников в государственных мастерских и колонов в больших поместьях. Сословие независимых ремесленников и их объединения (collegia) были признаны и пользовались уважением; они входили в официальную иерархию граждан наравне с торговым сословием – купцами (mercatores), которые были организованы по тому же принципу. Хотя империя страдала из-за существования ленивого и жалкого городского пролетариата (неимущие, лишенные средств производства свободные граждане, не работая многие годы, требовали «хлеба и зрелищ» – бесплатное продовольствие, бани и посещение цирков. Не путать с «пролетариатом» марксистов – наемными рабочими фабрик и заводов. – Ред.), увеличения числа бедняков и суровости порядков, которые были установлены для бедных и низших, в двух направлениях был достигнут прогресс, имевший первостепенное значение. Под влиянием философии стоиков и христианского учения и еще в большей степени под давлением экономической необходимости рабство – отживавшая свой срок непродуктивная форма трудовых отношений – почти полностью (в значительной степени. – Ред.) исчезло, уступив место труду свободных ремесленников в городах и колонов в сельских округах. Огромное множество людей получило если не полную, то хотя бы половинчатую свободу. Принадлежность к сословию колонов стала нормой среди сельского населения, и это прокладывало путь средневековому крепостному праву. В IV в. ряды колонов пополнило множество людей из городов, и благодаря этому земледельцы получили права римских граждан, личную свободу, право пользования землей, безопасность и уверенность в завтрашнем дне.

Несмотря на экономический кризис, порожденный вражескими вторжениями в III в. и чрезмерными налогами, римская Европа в начале V в. все же была богаче материальными благами, чем любая другая часть мира. Некоторые ее области, например Греция и расположенная на полуострове часть Италии, тяжело пострадали от убыли населения, войн и перемен в экономике, но многие другие части империи не имели себе равных по плодородию, уюту и благосостоянию жителей. В особенности это было верно для Македонии, Фракии, Далмации, Северной Италии, Испании, Галлии и Британии. Аммиан Марцеллин отметил, что в целых провинциях – например, в Аквитании – почти не было бедняков. За четыре столетия Рим сумел превратить ту часть Европы, которая подчинялась его законам, в подобие пчелиного улья, где каждый был занят производительным трудом. Империя изменила даже внешний вид этих земель: леса были в значительной степени вырублены, болота осушены, земли распаханы. Плуг и лопата победили дикую природу. Разведение скота, выращивание зерновых, возделывание технических растений, плодовых деревьев, винограда и олив достигли высочайшей степени развития, а римская колонизация охватывала все более обширную территорию. Промышленное производство достигло невиданных ранее результатов в области добычи полезных ископаемых и металлургии, а также в ткачестве и в изготовлении изделий из кожи, керамики и стекла. Началось разделение труда. Возникла и достигла процветания мелкая городская промышленность в форме мастерских; наряду с ней существовали старое домашнее производство (которое она затмила собой) и новая, только зарождавшаяся, капиталистическая промышленность. И наконец, торговля, которая активно велась даже накануне вторжений, и этому способствовало возникновение более сложных инструментов коммерческой деятельности, разработка инструментария кредитной деятельности, развитие речного транспорта, строительство великолепной сети дорог общей длиной более 90 тысяч миль (почти 145 тысяч километров) и постройка крупных портов. «С каждым днем мир становится лучше ухоженным и более богатым. Всюду идет торговля, всюду есть города», – писал один враг римского общества.

Чего же в таком случае не хватило империи, чтобы отбить новое нападение варваров? Только правительства, которое не было бы сковано жесткими бюрократическими требованиями, замедлявшими ведение дел; только правящего класса, который бы лучше осознавал свои обязанности и свою роль в обществе; только меньшего числа наемников в войсках, только больше гражданского самосознания, и чтобы это чувство не было так испорчено безразличием к политике и вырождением самих граждан. Другие общества столкнулись с этими же бедами, но уцелели благодаря коренным реформам (а также напряжением всех сил при столкновении с внешним врагом. Когда выбор между жизнью и смертью, свободой или рабством предельно ясен. – Ред.). Империя (Западная Римская. – Ред.) не смогла или не захотела таких изменений – и потерпела поражение от варваров. Но цивилизация, которую она создала, оставила глубокий след, который не дал Европе остаться варварской навсегда.

Среди различных народов, населявших варварский мир, наименьшее значение имели урало-алтайские. Одна их часть – северные и восточные угро-финны – состояла из кочевых и оседлых племен, живших в полосе лесов и болот, которая занимает половину современной России, от Северного Ледовитого океана до верхнего течения Волги. Эти племена не участвовали в тех вторжениях, о которых сейчас идет речь. Другая часть состояла из народов Восточной и Центральной Азии. Эти гунны, авары, булгары, хазары, печенеги (патцинаки), мадьяры (венгры) и монголы были в большинстве случаев только разрушителями. Свирепые и жестокие, знавшие только кочевую жизнь и не имевшие ничего, кроме своих стад, они добывали себе средства к существованию в первую очередь войной и грабежом. Они объединялись в орды – союзы племен, из которых каждое могло вывести на поле боя примерно две тысячи воинов, а сами племена состояли из сотен патриархальных семей. Управляла ими знать, состоявшая из вождей или царей (ханов, каганов или судей), которые указывали своему народу, куда идти. У этих народов-хищников была какая-то жажда все разрушать. Их мужчины считали для себя позором не убить врага, а в торжественных случаях пили из черепов тех, кого победили, и вешали на шеи своим коням полосы человеческой кожи в качестве трофеев. Эти народы были, как, по утверждению летописцев, сказал повелитель гуннов Аттила, «бичами Божьими». Куда бы они ни пошли, они оставляли после себя только развалины, и от их вторжений не осталось ничего, кроме воспоминаний о разрушении – диком и глупом.

Влияние славянских народов оказалось гораздо более глубоким и не таким вредным. Эти народы индоевропейского (арийского) происхождения до того времени жили в безвестности на просторной Восточно-Европейской равнине, в основном как оседлые племена, пока не были заброшены великими вторжениями гуннов на поросшие лесом вершины Карпат, как на крепостные башни. (Об этом говорят оставленные в страшной спешке многочисленные поселения славян, например на верхней Висле, а также большое количество кладов этого времени в Повисленье и на Волыни. Славяне уходили не только в Карпаты, но и на север – в Полесье и дальше (вскоре, в VI в., они дошли и до района Москвы (курганы у села Беседы). – Ред.) Спускаясь оттуда, славяне с V по VII в. расселились на землях, опустевших после ухода германцев и угро-финнов, – на территории современной России (они занимали примерно пятую часть ее, от Двины до Днепра и больших озер), на равнинах возле Вислы, где сейчас находится Польша (район верхней Вислы, Волыни и Приднепровья (район Киева и Переяслава-Хмельницкого) и полоса земель далее на восток (верховья Сейма – совр. Курск и др.) – земли, где славяне были всегда – со времени своего относительного обособления в едином индоевропейском (арийском) массиве около 1500 г. до н. э. – Ред.), вдоль всего южного побережья Балтийского моря, в Судетах и даже в Северной Германии, которая из Германии стала Славней, в Богемии (Чехии) и Моравии. На юге они заселили земли по Дунаю, Каринтию и Словению, Хорватию до берегов Адриатики и даже переправились через реку Саву, когда целый рой сербских племен заполнил Мёзию и Македонию. Славяне оттеснили на территорию между своими землями и восточным побережьем Балтики другие, тоже индоевропейские, племена – пруссов, ливов и литовцев, которые до сих пор оставались в бездействии.

Эти не похожие один на другой народы тогда еще не доросли до понятия о государстве. Они были объединены в общины из нескольких семей (такая группа семей называлась задруга, двориче или вервь), в каждое из которых входило от тридцати до сорока человек, а эти общины, особенно у южных славян, в некоторых случаях объединялись в более крупные группы. Такое объединение называлось братство и было аналогично римским gentes (родам. – Пер.) и греческим фратриям. У славян, которые были ближе к патриархальному строю, чем германцы, каждая семья жила под властью вождя или старейшины. Имущество принадлежало всей семейной общине и было неделимым и неотъемлемым. Работали все вместе. Прав на наследство и частную собственность у них не было. Все считалось общим, даже мебель и иные вещи, сделанные кем-то одним. Существовала старинная славянская поговорка: «Куда бы корову ни увели, телится она всегда дома». Все члены семьи имели одинаковое право пользоваться плодами труда каждого из них. Каждая семейная группа заботилась о больных, стариках и хозяйствах, которые возникли в результате отделения от нее. Такой деревенской общины, как у германцев, не было. Были только объединения задруг, племена (волости, роды, жупы), бесчисленные маленькие кланы, каждый со своим именем или прозвищем. Во главе каждого племени стояли его религиозные, гражданские и военные вожди, которым помогали советами старейшины и собрание свободных членов племени. Они владели имуществом, лесами и пастбищами, которые через определенные промежутки времени перераспределялись между членами племенной общины. Основная масса населения состояла из свободных людей, которые очень ревниво оберегали свою независимость и все имели равные права. Они не признавали над собой никакого начальства, кроме своих выборных вождей, которые не имели никаких привилегий. И заставляли работать на себя римских колонов, которых обнаруживали на занятой земле, и рабов, которых добывали путем войны, пиратства или торговли.

Хотя они уже достигли в своем развитии стадии оседлости, у них не было городов, а только поселки-убежища (которые назывались словом «город»). Эти поселки были круглыми по форме, их окружали деревянные или земляные ограды, рвы или частоколы с одним входом, а вокруг такой ограды веером располагались крестьянские дома и сады. Обычно славяне жили на расстоянии друг от друга в разбросанных по местности усадьбах (называвшихся словом «деревня»), но иногда селились вместе в больших поселках или деревнях, вытянутых по форме, где дома стояли вдоль дорог или троп. Эти люди знали только натуральное домашнее хозяйство: каждая семья и каждое племя были вынуждены сами производить для себя все необходимое. Значительная часть их территории, особенно на северных, восточных и южных равнинах, была занята болотами или водой. Эти места были обильны рыбой, и славяне, а также латыши добывали ее там в больших количествах. Обширные леса, в основном дубовые, но также буковые, где росли и береза, клен и сосна, значительная часть которых была не тронута человеком, занимали четыре пятых тех обширных земель, где жили славяне. На своих землях эти племена охотились на диких зверей – оленей, ланей, зубров и медведей, а также ловили пушных зверей. Славяне собирали мед диких пчел, а на открытых пространствах, горных пастбищах и травянистых лугах пасли большие стада крупного рогатого скота, овец и табуны лошадей, как и кельты, балты, италики и другие индоевропейцы, держали много свиней (и любили свинину, особенно окорок и сало. – Ред.). Славяне считались хорошими скотоводами, а как земледельцы были одареннее германцев: те заимствовали у них лемех. (Из группы особенно близких индоевропейских народов (славяне, германцы и балты) германцы дольше всех хранили нравы арийских кочевых пастушеских племен, которые в 3–2-м тысячелетиях до н. э. колонизовали Центральную Западную и Южную Европу, а также, частично, Ближний Восток, придя сюда из степей и лесостепей между Днепром и Южным Уралом. Восточная часть арийских племен (от Южного Урала до Алтая и далее), продвигаясь на юг, заселила Среднюю Азию, Иран и Индию, часть продвинулась в Центральную Азию (которая долго еще была «белой») и в Северный Китай (где позже возникла, при смешении пришлой по генезису культуры яншао с местными монголоидными племенами культуры лун-шань, первая китайская цивилизация Шан (Инь) (ок. 1520–1030 до н. э., легендарные даты 1766–1122 до н. э.). – Ред.). Хотя славяне были знакомы только с экстенсивными методами земледелия, они уже выращивали зерновые культуры на плодородной земле этих местностей и обычно снимали урожай втрое больше, чем было посеяно. Они были хорошо знакомы с техническими растениями, например со льном и коноплей, но ремесла, за исключением кузнечного дела и ткачества (а также гончарного дела. – Ред.), были у них в зачаточном состоянии, и нигде продукция ремесла не изготавливалась для продажи на рынке вне семьи и племени.

Товары для торговли славяне доставляли на спинах людей или вьючных животных по примитивным тропам или на лодках вниз по рекам, но торговля шла активно только по соседству с Византийской империей. Заменой денег славянам часто служили шкурки выдр и горностаев; но чаще всего они просто меняли товар на товар. Тем не менее славяне позволяли чужеземцам (гостям) (в оригинале славянское слово gost. – Пер.), приезжавшим для торговли, жить в особом помещении, состоявшем из нескольких построек с двором посередине – гостином дворе (в оригинале эти же слова, только написаны латиницей: gostinny dvor. – Пер.). А с VII в. у славян появилось много больших рынков – в городе Юлин, иначе Винета, на острове Волин в Померании (польское поморье. – Ред.); в Новгороде, Смоленске, Ленчице (Поморье) и Киеве. Но славяне не отличали торговлю от грабежа. Для них купец и разбойник было одно и то же, и торговый склад часто бывал разбойничьим логовом (tovary). На Балтике они жили пиратством, среди русских – грабительскими набегами или данью, которую вожди силой брали с местного населения и использовали для своей выгоды. Жизнь этих славян была еще примитивной, как у первобытных народов: они жили иногда в пещерах или в землянках (это когда сгорали избы. – Ред.) и довольствовались самой грубой пищей. Беспечные и расточительные, они постоянно страдали от голода (типичные западноевропейские басни о славянах. – Ред.). Грубые, драчливые и безжалостные к слабым (такими в гораздо большей степени были германцы. – Ред.), они были так далеки от того миролюбия, которое приписывают им легенды (свидетельства путешественников и античных географов. – Ред.), и поэтому постоянно воевали. Этот неугасающий огонь сражений все время поддерживали враждующие между собой семьи и племена – просто из-за любви к войне и необходимости грабить. Русский летописец Нестор и византийские историки свидетельствуют, что эти пастухи, лесные жители и пахари прекрасно умели устраивать засады и разбойничать на море, таиться в лесах и пересекать вплавь большие реки, великолепно стреляли из лука и метали отравленные дротики. Только под влиянием христианства славяне стали цивилизованными.