От предъязыка - к языку. Введение в эволюционную лингвистику.

Даниленко Валерий Петрович

Иначе говоря, потебнианское слово-предложение Лек могло обозначать и птицу, и её размер, и действие, которое она совершает, и высоту её полёта и т. д. Более того, это Лек могло употребляться в качестве метафоры по отношению к любому летящему предмету — камню, копью, стреле и т. д. Иначе и не могло быть, поскольку лексический запас в протоязыке был чересчур ограниченным. Вот почему первые слова в моновербальном языке должны были обладать намного большей полисемантичностью, чем в языке поливербальном.

Однако моновербальная полисемантичность была настолько широкой и неупорядоченной, что её можно охарактеризовать

как синкретическую или диффузную. Она была лишь далёкой предтечей полисемии, которая появится в поливербальном языке. Тем более она была далека от тех механизмов, которые управляют полисемией в современных языках и которые были выработаны в течение долгой языковой эволюции.

Синкретической (диффузной) полисемантичностью первых слов объясняется отсутствие частей речи в моновербальном языке — не в том смысле, что его носители не обладали способностью отграничивать друг от друга те категории, которые лежат в основе частей речи (первоначальной способностью к категоризации мира обладают уже животные), а в том смысле, что слова в протоязыке ещё не имели частеречных показателей. В монолингвальном языке в них не было необходимости.

Необходимость в частеречных показателях появится в поливербальном языке, творцами которого стали, очевидно, поздние люди — неандертальцы и кроманьонцы. В отличие от своих предшественников, категорию субстанции они положат в основу существительных, а категории субстанциальных атрибутов — в основу глаголов и прилагательных. Грамматическая специализация этих частей речи, надо думать, — процесс синхронический, а не диахронический. Вот почему процесс появления частей речи в языке следует начинать не с одной части речи — существительного, глагола или ещё какой-нибудь единственной части речи, а, по крайней мере, с трёх — существительных, глаголов и прилагательных. Но этот процесс — достояние поливербальной эволюции, а не моновербальной.

Моновербальная эволюция шла по пути увеличения лексикона у первобытных людей. Это увеличение, очевидно, уже в процессе этой эволюции происходило за счёт осознания лексического способа словообразования — за счёт употребления слов, уже имеющихся в протоязыке, в переносном употреблении.

Иначе говоря, словообразование, очевидно, началось с метафор и метонимий. Такое предположение естественным образом вытекает из природы моновербальной коммуникации у первобытных людей: однословные предложения не требовали морфологизации тех слов, из которых они создавались. Переход лексической формы слова в синтаксическую не был опосредован его морфологической формой.

В морфологических формах слова у носителей протоязыка не было нужды. Эта нужда возникнет в несколькословных предложениях, которые с их помощью, во-первых, приобретут способность конкретизировать описываемую ситуации по отношению к каждому из её компонентов, а во-вторых, она станет необходимой для установления в них тех или иных отношений между членами предложения. Без морфологизации слов в акте фразообразования речь древних людей напоминала бы речь афатиков, не способных устанавливать синтаксические отношения между словами, из которых они пытаются строить предложение.

Итак, в эпоху моновербальной эволюции первобытные люди совершенствовали три вида речевой деятельности — звуковую, словобразовательную и грамматическую. Две последних коренным образом отличались от соответственных видов речевой деятельности у современных людей. Словообразовательная способность ограничивалась лишь лексическим способом словообразования. Аффиксальные способы словообразования (префиксация, суффиксация и т. п.), очевидно, были освоены в процессе поливербальной эволюции. Это предположение напрашивается потому, что в это время слова, из которых создавались предложения, ещё не подвергались морфологизации, в частности, за счёт флексий. Естественно предположить, что способность к аффиксальному словообразованию и флективной морфологизации формировалась в одно и то же время.

Но главный отличительный признак протоязыка состоял в том, что его носители в течение целой эпохи в их языковой эволюции пользовались лишь однословными предложениями. Процесс построения таких предложений был намного проще, чем в новую, поливербальную, эпоху по двум главным причинам: 1) каждое предложение состояло лишь из одного слова; 2) этот процесс включал в себя только два периода — лексический и синтаксический, тогда как морфологический период в нём отсутствовал. Обобщенно говоря, фразообразовательной способностью носители протоязыка ещё не владели.

5.2.2. Поливербальная эволюция

Способность людей к фразообразовательной деятельности — величайшее событие в культурогенезе. Оно стало возможным благодаря коэволюции языковой эволюции с эволюцией психической и культурной.

Поливербальная эволюция была вызвана необходимостью, связанной с обслуживанием психической эволюции. В результате этой эволюции когнитивные и практические потребности у древних людей уже не могли удовлетворяться с помощью однословных предложений. Вот почему их речь не могла не эволюционировать от однословных предложений к несколькословным.

Поливербальная эволюция была вызвана необходимостью, связанной с обслуживанием культурной эволюции. В результате этой эволюции у древних людей появлялась необходимость к осмыслению и освоению всё новых и новых сфер культуры — сначала материальной, а затем и духовной. Подобной осмысление невозможно с помощью однословных предложений.

Растущие потребности древних людей не могли не вызвать революционных изменений в их языке. Несколькословные предложения потребовали, с одной стороны, новых слов, а с другой, усложнения фразообразовательного процесса. Новые слова стали создаваться с помощью новых способов словообразования — префиксации, суффиксации и др. Новые предложения в свою очередь стали создаваться за счёт перевода лексических форм слова сначала в морфологические, а уж затем — в синтаксические. Иначе говоря, процесс построения нового предложения стал усложняться за счёт развития трёх периодов фразообразовательной деятельности — лексического, морфологического и синтаксического.

Поливербальная эволюция, наконец, привела к приобретению текстообразовательной способности. Эта способность в особенности стимулировалась письменностью.

Поливербальная эволюция в конечном счёте вылилась в эволюцию всех ярусов языка — звукового, грамматического и текстуального. Второй из этих ярусов развивался и развивается благодаря четырём формам языковой эволюции — словообразовательной, лексической, морфологической и синтаксической.

Реконструировать эволюцию каждого языкового уровня — звукового, словообразовательного, лексического, морфологического, синтаксического и текстуального — мы можем лишь в самом приблизительном виде, поскольку их эволюция теряется в недоступной для нас древности. Однако приблизительное представление о ней мы можем составить по установлению тенденций, действующих в языковой истории. Многие из них сохранились до нашего времени. Об этом свидетельствуют данные, приобретённые лингвистической наукой.