От принцесс добра не ищут
Шрифт:
Бортас. Верховный маг Гильдии.
Считать действительным со дня оглашения».
Солнечные лучи, скользя между верхушками деревьев, соревновались за право поиграть с его золотыми кудрями, волнами спадающими на лоб. Природе было все равно, как именно должен выглядеть некромант. Она умело наделила его ангельской внешностью, скептически проигнорировав при этом характер.
Алан лукаво улыбнулся и скинул с себя запылившийся дорожный плащ, став окончательно похожим на живое воплощение девичьей мечты. Разве что к живому сам Алан относился двояко, предпочитая общество обитателей могил. Некромант всегда одевался по одной схеме. Свободные черные льняные брюки, точно такая же рубашка со стоячим
Неважно, какая погода стояла на улице, будь то удушающая жара, как сейчас, дождь вперемешку с градом или ураган, названный именем какой-нибудь не лишенной намерения завоевать мир ведьмы. Мне иногда казалось, что он вообще не чувствует этой самой погоды, обращая на нее не больше внимания, чем на летающую под потолком муху.
– Не думала, что ты приедешь так рано. Ждала тебя ближе к вечеру.
– Да я и сам не предполагал, что так получится. Вообще-то отец послал меня проверить Южную дорогу на наличие нежити, все-таки тринадцатое число, пятница. Только там и без меня охотников полно. Крестьяне совсем страх потеряли. Начитались где-то, что, если на рассвете начерпать воды из колодца, где давеча утопилась от неразделенной любви девица, – Алан сделал паузу, усомнившись, что крестьяне нашли столь бескорыстного добровольца, – и этой водой мертвяка облить, он сразу в прах превратится. Да еще укажет, где клад спрятан – золото и драгоценности загубленных этим мертвяком душ. Вот оккупировали всю дорогу, еле проехал. Хотя бы прочитали для начала элементарное пособие по нечисти, а то им что упыри, что вампиры, что вурдалаки с мертвяками – все одно, – покачал головой некромант, осуждая предубеждения простых жителей. – А ты-то как? Нашла достойную кандидатуру на роль будущего супруга? – Алан согласно привычке потер кончик носа, показывая всю заинтересованность к моему незамужнему статусу.
– Найдешь тут! – фыркнула я. – Вот опять утром один приезжал, на дедово добро покушался! – Я вздохнула и тут же вспомнила о замороженной лаборатории. – Пошли, покажу тебе кое-что. – Схватив Ала за рукав рубашки, я потянула его за собой.
– Куда ты меня тащишь? – засопротивлялся он, когда мы очутились на лестнице.
Она была слишком узкой для двоих, поэтому пришлось двигаться поодиночке.
– Ты что-то сделала с очередным претендентом? Обратила и решила оставить на память? – поинтересовался Алан, приободренный возможностью увидеть новый экспонат для своей коллекции.
Я его боевого настроя совсем не разделяла.
– В лаборатории деда все покрылось льдом, без магии явно не обошлось. Хорошо, что ты приехал. Поможешь мне выяснить, что это за магия и что ее владелец делал в моем замке.
– Льдом? – удивился некромант, перепрыгивая через ступеньку. – Кому не понравились погодные условия в лаборатории твоего деда?
Я резко остановилась, отчего Алан по инерции на меня налетел, и тихо произнесла:
– Может, тот, кто убил деда, хотел забрать что-то из лаборатории?
По лестнице спускалась Берта с вазой в руках. Увидев нас, она сделала книксен, едва не расплескав воду из вазы, и неловко улыбнулась Алану. Я уже не в первый раз замечала, что в присутствии некроманта женское население начинало странно себя вести, но никак не могла понять, связано это с профессией Ала или все дело в его внешности.
– Леон не стал бы хранить свои секреты на виду. Чтобы их найти, нужно иметь в запасе время и при этом не бояться быть пойманным. – Алан проводил Берту задумчивым взглядом. – Я бы даже подумал, что это кто-то из слуг. Но тут определенно замешана магия, а в замке, кроме тебя и Тайроса, никто даже в руки не возьмет книги по колдовству. Люди слишком мнительны по отношению к магии. Хотя… чтобы узнать секреты лаборатории, надо просто быть тобой, – намекая на семейные узы, произнес он.
– Перестань, я тебе сотню раз говорила, что понятия не имею, какие тайны были у деда. Он мне ничего не рассказывал о своих экспериментах, – возразила я, сама не замечая, как нахмурилась. – Если бы я знала, что так тщательно скрывал дед, неужели давным-давно не нашла бы?
Лестница закончилась вышитым шелковыми нитями ковром, тянущимся вдоль всего коридора и освещенным расплывчатыми пятнами падающего от канделябров света.
– Может, ты просто боишься найти это что-то? Единственным человеком, которому Леон мог оставить все свои работы, являешься ты, его внучка. Но, Лиз, согласись, ты настолько болезненно восприняла его смерть, что до сих пор не можешь пробыть в лаборатории больше получаса, – заметил Алан, когда мы шли по коридору.
Я смутилась:
– С чего ты взял?! Просто во мне нет его ума и смекалки. Я совсем ничего не могу разобрать в чертежах, странных записях и символах, которыми дед исписал многочисленные свитки.
Алан прищурился:
– Не можешь или не пытаешься? Ты обманываешь сама себя. И пока этого не поймешь, дальше не продвинешься. Тут даже я бессилен что-либо сделать, – развел он руками.
Иногда Алан был чертовски упрям в своих доводах. Так упрям, что я невольно задумывалась, от кого он успел этого понабраться.
Решив промолчать, я благоразумно заменила накопившиеся возражения выразительным сопением. Переспорить Алана – задачка еще та. Настырный, вредный, несговорчивый, упрямый, как сотня джиннов, просидевших в лампе всю свою молодость без поправки на амнистию, он был моим лучшим другом. Хотя в чем-то он прав, мне действительно тяжело находиться там, где еще недавно столько времени проводил дед.
Лаборатория уже немного успела подтаять, по-видимому, магия постепенно начинала рассеиваться.
С хрустальных шариков люстры мерно стекала вода, на полу огромной кляксой красовалась лужа, а по краю столешницы образовалась длинная гирлянда из сверкающих капелек. На стене, куда падали лучи полуденного солнца, лед растаял окончательно, и теперь покрывающая ее темно-синяя краска отсырела и местами вздулась пузырями. Такого беспорядка здесь давно не было. Даже когда я, однажды перепутав на занятии Тайроса склянки, смешала два совершенно несовместимых компонента – вытяжку из корней огненного дерева и слезы рожденной в нарастающую луну русалки, обошлось меньшими потерями.
– Ничего себе заморозили! – присвистнул некромант, оглядывая помещение.
Он обошел письменный стол, повертел в руках размокшие от талого снега бумаги, попытался разобрать записи, но ничего не смог понять. Чернила потекли серыми пятнами, от этого все буквы оказались размытыми.
Алан подошел к стеллажу, на котором в ряд выстроились разнокалиберные бутылочки с растворами, настоями, лечебными отварами и зельями. Полки покрывал ровный слой слежавшейся пыли, что могло означать только одно: не убирали здесь давно и основательно. Выходит, искали целенаправленно, раз не стали копаться среди пузырьков и многочисленных склянок с жидкостями, которые применял для своих экспериментов дед.
– А ты уверена, что в лаборатории был кто-то посторонний? – с присущим ему сомнением произнес Алан. – По-моему, здесь ничего не тронули. Может, кто-то из слуг ненароком прочитал заклинание с одного из свитков и, испугавшись полученного результата, просто убежал?
– Сюда никто не заходит, да и кто из слуг знает латынь?! – покачала головой я.
Некромант пожал плечами и вновь обошел комнату по периметру. У него в поместье латынь знал даже конюх, престарелый оборотень-полукровка, ставивший кобылам с помощью магии отпугивающий заговор от слепней. Алан взял со стола небольшую шкатулку из потрескавшегося красного дерева, повертел в руках и провел указательным пальцем по ее шероховатой внутренней поверхности.