От Вифлеема до Голгофы

Бейли Алиса

Все эти повторения числа двенадцать, вероятно, имеют своим нача­лом двенадцать знаков Зодиака, того воображаемого пояса на небе, по которому проходит Солнце в течение года и в течение своего более длинного цикла приблизительно в 25 000 лет.

Завершив подготовительную работу к Своим двенадцати годам, Христос вновь подвергся интуитивному переживанию по дороге из Назарета (места Посвящения) к Храму, где эта интуиция привела Его к новому осознаванию Его работы. Ничто не указывает на то, что Он знал в деталях, в чем состояла Его миссия; Он ничего не объяснил Своей Матери. Он начал выполнять ту работу, которая была ближай­шей обязанностью, и учить тех, кто находился в Храме, поражая их Своим пониманием и Своими ответами. Его мать, обескураженная и подавленная, попыталась привлечь Его внимание к себе и к Его отцу, но получила лишь спокойный ответ, произнесенный с таким убеждением и так изменивший всю жизнь для нее: “…или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?” [88] Это дело Отца, как оно раскрывалось в Его сознании с течением време­ни, становилось все шире и шире в своей всеобъемлющей любви, на­много шире, чем это, по-видимому, желает

допустить ортодоксальная церковь.

88

от Луки, 2:49.

Размах этой миссии медленно озарял Его юный ум, и Он, как и все истинно посвященные Сыны Божьи, начал действовать как Божий посланник, как только было понято Видение, и в том месте, где Он находился. Мы читаем, что, получив таким образом понимание Своей будущей работы, “…Он пошел с ними (Его родителями) и пришел в Назарет (место обновленного Посвящения); и был в повино­вении у них... Иисус же преуспевал в премудрости и в возрасте и в любви у Бога и человеков”. [89]

89

от Луки, 2:51,52.

77] В Евангельской истории мы часто встречаем слова, означающие “движение вниз”, или “спуск”. Христос “спустился” со Своей Матерью в Египет; Он “сошел” в Назарет; вновь и вновь Он спускается с вершины горы или с места одиночества, чтобы исполнять Свои обязанности среди людей. После неизвестного опыта в Египте (ибо об этом нам ничего не сказано в Библии), после откровения в Храме и после принятия предстоящей задачи Христос возвращается к мес­ту постоянных обязанностей. В этом случае, и после Посвящения Рож­дения, в течение тридцати лет, как нам говорят, Он действовал как человек в повседневной жизни в мастерской плотника и дома со Своими родителями. Эта домашняя жизнь составляла то испытание, которому Он подвергался, и его важность нельзя переоценить. Не прозвучит ли богохульством, если сказать, что если бы Он не справился с выполнением Своего ближайшего долга, остальная часть Его работы оказалась бы бесплодной? Если бы Он не преуспел в проявлении боже­ственности в домашнем кругу и в своем маленьком городе, куда Его забросила судьба, возможно ли, чтобы Он когда-либо смог действо­вать как мировой Спаситель? Он пришел показать нам нашу человечность, какой она должна быть и будет, когда мы завершим свое долгое путешествие в Вифлеем. Это составляло уникальность Его миссии.

Христос спокойно жил в Своем доме со Своими родителями, подвер­гаясь наиболее трудному опыту домашней жизни с его монотонностью, обыденностью, необходимым подчинением групповой воле и груп­повым нуждам, с его уроками жертвы, понимания и служения. И это всегда является первым уроком, который каждый ученик должен выучить. Пока он не выучит этот урок, он не может продвинуться дальше. Пока боже­ственность не проявится дома и среди тех, кто хорошо нас знает и является нашими близкими друзьями, нельзя ожидать, что она выразит себя в другом месте. Мы должны жить как Сыны Божьи в нашей повседневной жизни – неинтересной, однообразной и иногда убогой – там, куда забросила нас судьба; на этой стадии нет другой возможности. Место, где мы находимся, – это место, откуда начинается наше путешествие, а не место, откуда мы убегаем. Если мы не можем делать добро 78] как ученики там, где мы находимся, в том месте, где мы открываем себя, то никакая другая благоприятная возможность нам не представится, пока мы не осуществим ее здесь. Здесь находится наше испытание и поле нашего служения. Многие истинные и искренние стремящиеся чувствуют, что они могли бы действительно наложить отпе­чаток на окружающую обстановку и проявить себя божественно, если бы у них был другой дом, другое окружение и другие обстоятельства. Будь у них другая семья, больше денег или свобод­ного времени, относились бы к ним друзья с большей симпатией или было бы у них лучшее физическое здоровье, чего бы они только не совершили. Испытание – это то, что проверяет нашу силу видеть, какого оно типа; оно взывает к высшему в нас и открывает нам, где мы слабы и где мы терпим поражение. Сегодняшнее требование, предъявляемое надеж­ным ученикам и тем, кто таким образом испытывается, состоит в том, чтобы они не сломались и не дали трещину, когда придут трудности и встретятся темные периоды жизни. Мы находимся, если бы только мы могли это понять, точно в тех обстоятельствах и в том окружении, в которых можно выучить этот урок подчинения тому высочайшему, что есть в нас. Мы обладаем именно таким полом и типом физических условий, благодаря которым в нас может выразиться божественность. Мы имеем те контакты в мире и тот вид работы, которые необходимы, чтобы дать нам возможность сделать следующий шаг вперед на Пути Ученичества, следующий шаг к Богу. Пока стремящиеся не уловят суть этого факта и не применят его успешно в жизни служения и любовной отдачи в своем собственном доме, они не смогут продвинуться дальше. Пока не будет пройден путь жизни счастливо, спокойно и без самосожаления в своем домашнем кругу, – не будет дан никакой другой урок или другая возможность. Многим самым добросовестным стремящимся нужно также понять, что они сами ответственны за многие из тех трудностей, с которыми они сталкиваются. Недоумевая, почему они вызывают такой антагонизм в окружающих людях, они жалуются, что не встречают сочувствия, пытаясь вести духовную жизнь, изучать, чи­тать и думать. Причина обычно состоит в факте их духовного эгоизма. Они 79] говорят слишком много о своих устремлениях и о самих себе. Вследствие того, что они не выполняют свои прямые обязанно­сти, они не встречают понимания и сочувственного отношения к своей потребности иметь время для медитации. Все должны понимать, что они медитируют: в доме должно быть тихо, их никто не должен тревожить, никто не должен отрывать их. Ни одна из этих трудностей не возникнет, если стремящиеся будут помнить две вещи: во-первых, что медитация – это процесс, выполняемый тайно, молчаливо и регулярно в тайном храме собственного ума человека; во-вторых, что многое мо­жет быть сделано, если люди не будут так много говорить о том, что они делают. Мы должны

молчаливо жить с Богом, держать себя как лично­сти в тени, организовывать наши жизни так, чтобы мы могли жить как Души, уделяя время культуре наших Душ, и в то же время сохраняя чувство пропорции, помня о привязанностях тех, кто нас окружает, и выполняя наилучшим образом наши обязательства и обязанности. Самосожаление и излишняя болтовня – вот те подводные камни, за­цепившись за которые многие стремящиеся временно шли ко дну.

Благодаря любви и любящей практике мы пробуем посвятить себя в таинст­ва. При Рождении в Вифлееме в мир любви, ключевой нотой наших жизней должно стать подчинение тому высочайшему, что есть в нас, любовь ко всем существам и полное доверие силе пребывающего внутри Христа, чтобы через внешнюю форму личности проявить жизнь любви. Жизнь Христа – это жизнь, которую, в конечном итоге, должны вести все. Это жизнь радости и счастья, проблем и испыта­ний, но сущность ее – любовь, и метод её – любовь. Его жизнь показывает нам пример, и мы можем следовать по Его стопам и продолжать работу, которую Он начал.

Пока мы шли с Христом от Вифлеема к тому времени, когда близится Второе посвящение, какой урок мы выучили? Как можно выразить значение этого эпизода словами, практически применимыми для ин­дивидуума? Имеет ли этот эпизод какое-либо личное значение? Каковы требования и возможности, с которыми мы сталкиваемся? Если изуче­ние этих пяти эпизодов из жизни Христа не принесет нам никакой пользы, если они касаются раскрытия сознания, которое не имеет никакой возможной человеческой интерпретации, то все, что было написано и преподано испокон веков, 80] окажется тщетным и бесполез­ным. Обычная теологическая интерпретация не создает больше стимула для развитого интеллигентного человека. Христос Сам достаточно могущественен, чтобы возбудить человеческий интерес и привлечь к Себе тех, у кого есть видение истины, как она есть, и кто слышит Евангельскую весть так, как того требует каждый новый век. Пустая трата времени – продолжать тщательно исследовать эту древнюю исто­рию жизни Христа, если она не содержит никакой особой вести для нас, если все, что требуется от нас, – это позиция наблюдателя и человека, который просто говорит: “Это так”. Эта доверяющая, но все еще негативная позиция держалась слишком долго. Наблюдая за Христом с такого большого расстояния, мы были чрезмерно заняты понимани­ем Его достижения и совершенно забыли о своей собственной индиви­дуальной роли, которую мы неиз­бежно должны сыграть в конечном итоге. Мы позволили Ему сделать всю работу. Мы пытались подражать Ему, а Он не хочет, чтобы Ему подражали. Он пытается заставить нас доказать Ему, самим себе и миру, что божественность, которая есть в Нем, есть и в нас. Мы должны открыть, что мы можем быть как Он, потому что мы понимаем Его. Он безгранично верил в нас и в то, что “мы все дети Бога”, потому что “един Отец наш”, и Его зов заставляет нас вступить на Путь святости и достичь такого совершенства, к которому нас призывает Его жизнь и ради которой Он Сам учит нас работать.

Удивляешься иногда, насколько легко было для людей при­нять идеи Св. Павла в том виде, в каком они дошли до нас из глубины веков благодаря толкованию. Мысль о грехе мало занимала Христа. Она была подчеркнута Св. Павлом, и, возможно, привнесенный им в христианство уклон в значительной степени ответственен за преобладание комплекса неполноценности у среднего христианина, неполноценности, которой Христос никоим образом не учил. Он призывал нас к святости в жизни и убеждал следовать по Его стопам, а не следовать интерпретации Его слов, которую может отстаивать тот или иной Его ученик, неважно насколько высоко почитаемый и ценимый.

Какова должна быть эта святость, к которой Он призывал нас, когда мы делаем первый шаг ко второму рождению? Каков святой человек?

81] Цельность, единение, единство, завершённость – вот отличительные признаки совершенного человека. Мы, однажды видевшие и любовавшиеся видением божественности, что мы можем сделать? В этом вопросе выражается наша проблема. Каков следующий шаг, непосредственный долг человека, который знает, что второе рождение еще не произошло, но который чувствует в себе готовность идти к Вифлеему из Галилеи через Назарет?

Этот шаг требует, прежде всего, усилия. Оно означает ини­циативу, затрату энергии, преодоление инерции и волю приложить все силы для того, чтобы начать путешествие. Оно означает слушание голоса Души и подчинение ее настоятельным требованиям, чтобы приближаться к Богу и более полно выражать божествен­ность; и всё же: “каждый индивидуум в определенный момент разрывается между прекрасным побуждением продолжать идти к пониманию и тягой вер­нуться назад, к безопасности”. [90]

90

В.Х. Шелдон, "Психология и воля Прометея", стр. 47.

Ибо есть трудность и опасность в описанном Пути к Центру. Многое должно быть преодолено и со многим придется столкнуться. Низшая природа (аспект Марии) влечет назад, прочь от задачи, предпочитая инер­цию и стабильность необходимой активности и последующей относи­тельной и временной неопределенности.

Это второе рождение не является мистической мечтой; это не пре­красное видение чего-то, что возможно, но не вероятно; это не просто символическое выражение некоторой конечной цели, лежащей перед нами в туманном будущем или в какой-то другой форме существования и некотором возможном небе, которого мы можем до­стичь, если прибегнем к помощи бездумной веры и слепого приня­тия всего, что нам могут сказать теологи. В это относительно легко пове­рить, это и есть линия наименьшего сопротивления для большинства. Трудно пробиваться в одиночку к той стадии опыта, когда становится ясной божественная программа для человека, а возможности, представленные нам Христом, становятся чем-то, не дающим покоя до тех пор, пока мы не преобразуем их в личный опыт через эксперимент Посвящения. Второе рождение – это такое же естественное событие и такой же запланированный результат эволюционного процесса, как и рождение ребенка в мир физической жизни. Вечно, испокон веков человек совершал и будет продолжать совершать великий пере­ход, доказывая тем самым реальность 82] этого опыта. Это нечто такое, с чем все должны столкнуться в то или иное время.