От Вифлеема до Голгофы

Бейли Алиса

Чувство ответственности за свои действия растет по мере 205] продви­жения от стадии к стадии по Пути Эволюции. На ранних стадиях развития ответ­ственность мала или отсутствует совсем. При этом знание имеется совсем в незначительной степени, нет ощущения взаимосвязи с Богом, а связь с человечеством ощущается очень мало. Именно чувство отделенности, акцент на личном и индивидуальном благе и составляет природу греха. Любовь – это единство, единение и синтез. Отделенность – это ненависть, одиночество, разделение. Но че­ловек, божественный по своей природе, должен любить, и беда заклю­чается в том, что он любит неправильно. На ранних этапах развития он обращает свою любовь не в ту сторону, поворачивается спиной к любви Бога, которая и есть истинная природа его собственной Души; он любит то, что связано с формальной стороной жизни, а не с жизненной стороной формы.

Следовательно, грех – это определенное нарушение Закона Любви, как в отношении нашей взаимосвязи с Богом, так и в отношении нашей взаимосвязи со своим собратом, сыном Бога. Именно совершение поступков, исходящее из чисто эгоистических интересов, причиняет страдания тем, кто непосредственно нас окружает, или тем группам, к которым мы можем принадлежать – семейной группе, социальной, деловой или просто группе человеческих

существ, с которой нас связывает наша общая судьба.

Это приводит нас к осознанию того, что, в конечном счете, грех означает неправильное отношение к другим людям. Именно ощущение такого неправильного отношения в ранние периоды человеческой истории дало начало принесению различного рода мирских благ на жертвенный алтарь, поскольку примитивный человек, по-видимому, чувствовал, что делая подношение Богу, он продвигается в исправлении своего характера и отношения к своим собратьям.

Сегодня раса начинает понимать, что единственный реальный грех – это причинение вреда другому человеческому сущест­ву. Грех суть злоупотребление нашими взаимоотношениями друг с другом, а этих взаимоотношений избежать нельзя. Они существуют. Мы живем в мире людей, и наши жизни проходят в соприкосновении с другими человеческими существами. Способ, которым мы управляемся с нашими повседневными делами, демонстрирует либо нашу божественность, либо нашу заблуждающуюся низшую природу. Задача нашей жизни – выразить бо­жественность. 206] И эта божественность проявляет себя тем же способом, что и божественность Христа – в непричинении вреда и непре­станном служении своим собратьям; в постоянной бдительности в словах и делах, чтобы не “соблазнить ни одного из малых сих”; [212] в разделении с Христом той безотлагательной необходимости, которую Он ощущал в отношении удовлетворения мировой нужды и Cвоего действия в роли Cпасителя. Поистине чудесно, что столь базовое понимание Божественности начинает завладевать вниманием человечества.

212

от Луки, 17:2.

Главная задача Христа состояла в основании Царства Божьего на земле. Он показал нам способ, которым человечество могло бы войти в это Царство. Этот способ заключается в том, чтобы предать низшую природу смерти на кресте и воск­реснуть силой пребывающего внутри Христа. Каждый из нас должен пройти свой крестный путь в одиночку и войти в Царство Бога по праву достижения. Но путь этот состоит только в служении своим со­братьям, и с этой точки зрения смерть Христа была логическим результатом осуществляемого Им служения. Служение, страдание, труд­ности и крест – вот награды человеку, который ставит человечест­во на первое место, а себя на второе. Но поступая так, он обнаруживает, что дверь в Царство широко распахнута, и он может в него войти. Но сначала он должен пострадать. Таков Путь.

Именно благодаря наивысшему служению и жертве мы становим­ся последователями Христа и заслуживаем право войти в Его Царство, потому что мы входим не одни. Этот факт составляет субъективный элемент во всяком религиозном устремлении, это осознавали и этому обуча­лись все сыны Бога. Человек торжествует через смерть и жер­тву.

Сверхчеловеческий Дух, Христос, сделал это совершенно. В Нем не было никакого греха, потому что Он полностью трансцендировал эфемерное низшее “я”. Его личность была подчинена Его божественности. Законы прегрешения не касались Его, поскольку Он не преступал никаких границ и не нарушал никаких принципов. Он воплощал в Себе принцип любви, и поэтому для Него – на той 207] стадии эволюции, которой Он достиг, – было просто невозможно причинить вред человеческому существу. Он обладал совершенной сбалансированностью и достиг той степени равновесия, которая освободила Его от всех низших влияний и позволила Ему свободно вознестись к престолу Бога. Его ничто не удерживало в низшем и в том, чего желает человеческая природа, но отвергает божественная. Поэтому зло Его обходило, и Он не имел с ним ничего общего. Он был, “подобно нам, искушен во всем, кроме греха”. [213] Он не знал никакого разделения. Богачи, мытари (сборщики податей), ры­баки, образованные проповедники, проститутки и простой народ – все были Его друзьями, и “великая ересь разделенности” полностью преодолевалась Его всевмещающим Духом. Так Он исполнил закон прошлого, показал человечеству будущее и вошел ради нас за завесу, подавая нам пример, чтобы мы могли следовать по Его стопам – пример жертвы, вплоть до смерти, пример непрестанно осуществляемого служения, пример самозабвения и героизма, которые вели Его по пути шаг за шагом и от высоты к высоте, и никакие узы уже не могли удержать Его (даже препятствие смерти). Он оста­ется вечным Богочеловеком, Спасителем мира. Он исполнил волю Бога в совершенстве и сказал слова, дающие нам простое правило, заключающее в себе великую награду: “Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно”. [214]

213

Евреям, 4:15.

214

от Иоанна, 7:17.

Простота этой инструкции почти обескураживает. Нам просто сказано: исполняйте волю Бога, и тогда истина откроется вам. Были моменты в жизни Христа, например, в Гефсиманском Саду, когда Он боролся с Собой, чтобы исполнить волю Бога. Были моменты, когда Его человеческая плоть пасовала перед открывавшейся Ему перспективой. Поэтому Он знал, как трудно следовать этому простому правилу.

Часть 3 Главы 5.

По-видимому, нет никакой необходи­мости детально излагать 208] историю Распятия. Она так хорошо известна и настолько знакома, что слова, которыми она изложена, стали зна­чить для нас очень мало. Рассказ о триумфальном входе Христа в Иерусалим, о собрании Его учеников в верхней комнате и их совместном причастии хлебом и вином, о том, как покинули Его те, кто, по общему мнению, любил Его, и Его последующих муках в Гефсиманском Саду знаком нам, как наши собственные имена, и привлекает внимание намного меньше. В этом заключается трагедия Христа. Он сделал так много, а мы поняли так мало. Нам потребовалось двадцать веков, чтобы начать понимать Его, Его миссию

и жизненный путь. Распятие само по себе было лишь предвиденным и ожидаемым завершением этого жизненного пути. Другой конец был невозможен. Он был предопределен с начала и отсчитывался с того момента, когда после посвящения Крещения Христос начал служить человечеству, учить и благовествовать Царство Божие. Вот что было Его темой, а мы забыли об этом и проповедовали Личность Иисуса Христа – единственную тему, которую Сам Он игнорировал и которая рассматривалась Им как маловажная с точки зрения проповедуемых Им более высоких ценностей. И в этом тоже трагедия Христа. У него был один набор ценностей, а у мира – другой.

Мы сделали из Распятия трагедию, тогда как действительной траге­дией было наше неумение понять его истинное значение. Муки в Гефсиманском Саду были вызваны тем, что Его не поняли. Многие люди умирали насильственной смертью. В этом Христос никоим об­разом не отличается от тысяч других провидцев и рефор­маторов на протяжении веков. Много людей прошло через Гефсиманский опыт и молилось так же горячо, как Христос, чтобы воля Бога могла осуществиться. Многие люди были покинуты теми, от кого можно было ожидать понимания и участия в работе и видимом служении. Ни в одном из этих аспектов Христос не был действительно уникален. Но Его страдания были основаны на Его уникальном видении. Не­достаток понимания со стороны людей и искаженные интерпретации Его вести теологами будущего, 209] несомненно, входили в Его предвидение, так же, как и знание того, что акцент на Нем как на Спасителе мира на века задержит материализацию Царства Божьего на земле, основать которое и было Его миссией. Христос пришел, чтобы все человечество могло иметь “жизнь ... с избытком”. [215] Мы интерпретировали эти Его слова таким образом, будто только “спасенным” доверено предпринять необходимые шаги в направ­лении этой жизни. Но жизнь с избытком – это, без сомнения, не та жизнь, которая должна быть прожита после смерти, на каком-то далеком небе, где те, кто верит, будут – в качестве привелегии – наслаждаться счастливой жизнью, в то время как остальные дети Божьи оста­нутся в стороне. Крест был предназначен для того, чтобы обозначить демаркационную линию между царством людей и Царством Божьим, между одним великим царством природы, которое достигло зрелости, и другим царством природы, которое отныне могло войти в свой цикл активности. Чело­веческое царство достигло к тому времени той точки в своем развитии, где оно смогло дать рождение Христу и другим детям Божьим, чьи жизни настойчиво свидетельствовали о божественной природе.

215

от Иоанна, 10:10.

Христос принял древний символ и взошел на крест, заняв Своё место рядом со всеми предыдущими распятыми Спасителями; Он воплотил в Себе земное и космическое, прошлое и будущее, воздвигнув Крест на холме около Иерусалима (его название означает “видение покоя”) и привлекая, таким образом, внимание к Царству, за установле­ние которого Он умер. Работа была завершена, и в этой чужой маленькой стране, названной Святой Землей, на узкой полоске тверди между двумя полушариями, Востоком и Западом, Христос взошел на Крест и зафиксировал границу между Царством Божьим и царством мира, между миром людей и миром Духа. Таким образом, Он довел до кульминационной точки древние Мистерии, в которых пророчествовалось о наступлении этого Царства, и учредил Мистерии Царства Божьего.

Стремление довести до совершенства исполнение воли Бога привело к концу самую совершенную жизнь, когда-либо прожитую 210] на земле. Попытка основать Царство, предопределенное извечно, и вызванный этим антагонизм привели Христа к месту распятия. Черствость человече­ских сердец, слабость их любви и их неспособность воспринять виде­ние разбили сердце Спасителя мира – Спасителя, потому что Он открыл дверь в Царство.

Настало время церкви пробудиться для ее истинной миссии – материализации Царства Божьего на земле, сегодня, здесь и сейчас. Про­шло то время, когда мы подчеркивали будущее и пришествие Царства. Люди больше не интересуются возможным небесным царством или вероятным адом. Им необходимо знать, что Царство здесь и должно выразить себя на земле; оно состоит из тех, кто выполняет волю Бога любой ценой, как это делал Христос, и тех, кто может любить другого, как Христос любил нас. Путь в Царство – это путь, который пройден Христом. Этот путь включает жертву личным “я” для блага мира и служение человечеству вместо служения своим желаниям. За провоз­глашение этих новых истин о любви и служении Христос отдал Свою жизнь. Священник Стритер говорит нам, что “значение и ценность смерти Христа происходит из ее внутреннего качества. Это выражение во внеш­нем акте свободно выбранного посвящения себя, полного и безоговорочного, высочайшему служению Богу и человеку. Страдания, присущие такому самопожертвованию, несомненно созидательны”. [216]

216

Б. Х. Стритер "Будда и Христос", стр. 215.

Не кажется ли вам, что Распятие Христа с предшествующими ему великими событиями – причастием на тайной вечере и Гефсиманским опытом – это трагедия, основанная на конфликте между любо­вью и ненавистью? Данная книга не имеет намерения умалить значение мирового события, которое произошло на Голгофе. Но сегодня, когда огляды­ваешься назад на это великое событие, начинает проясняться определенная истина, а именно, что мы интерпретировали эту жертву и эту смерть чисто эгоистически. Мы заняты лишь нашими личными интересами. Мы подчеркиваем важность нашего индивидуального спасения и считаем это чрезвычайно важным. А мировая точка зрения и то, что было предназначено 211] сделать Христу для человечества, а также отношение Бога к людям с давних времен, в период жизни Христа в Палестине и далее, вплоть до настоящего времени, – всё это подчи­няется фактору нашей веры или неверия в действенность Распятия на Голгофе для спасения наших индивидуальных Душ. Тем не менее, в Своем разговоре с раскаявшимся разбойником Христос допустил Его в Царство Божие лишь на основе признания им божественности. Христос еще не умер, и кровавая жертва еще не была Им принесена. Христос как будто предвидел, какую окраску придадут Его смерти теологи, и постарался исправить дело, выдвигая призна­ние умирающего разбойника в качестве одного из выдающихся событий в момент Своей смерти. Ни о каком прощении грехов и искуплении их Своей кровью как причине этого прощения Он не упоминал.