От звонка до звонка
Шрифт:
А девочка держится уверенно. Нет в ней страха перед предстоящим допросом. Не боится она детектора лжи. Хотя должна знать, что у Алексея самое современное оборудование. Знает, но не боится. И этому есть убедительное объяснение – она нисколько не сомневается в гибели Родиона Космача. Поэтому не боится быть уличенной во лжи… Скорее всего Космач на самом деле мертв. Да и фотографии говорят об этом.
Космач не раз уходил от смерти. Но любому везению когда-нибудь приходит конец.
Алексей попрощался с Крошкиным, сказал «до скорого свидания»
Он думал, чем дальше он будет от Дины, тем слабей будет ее биополе, в зависимость от которого он попал. Но вышло как раз наоборот. Он понял, как сильно увлекся этой красоткой. Он ощутил себя наркоманом, который вдруг остался без дозы – вот-вот начнется ломка. Он знал, что Дина – это плохо. Но ведь и наркоман знает, что наркотик – большое зло. Но разве может он добровольно отказаться от него, тем более, если он сам идет к нему в руки. И Дина идет в руки к Алексею. Завтра они могут быть вместе. Могут… Но будут ли?…
Алексей сел в машину.
– Все нормально, – сказал он своему помощнику.
– Какой вариант? – спросил тот.
– Первый, – чуть подумав, кивнул Алексей. Дина и Крошкин покидали тайную квартиру после него.
С разрывом в два часа. Алексей не знал, чем они там занимались все это время. Зато знал, что уходили они через потайной ход. И оделись соответствующе. Он косил под алкаша-мужа, она – под страдалицу-жену. Он шел, шатаясь, она держала его под руку. Оба в какой-то рванине. Очень удачный маскарад…
Крошкин осторожничает. Потому что знает, насколько серьезна служба, которую возглавляет Алексей. И в курсе, какие методы работы он проповедует. Знание – сила. Только далеко не всегда эта сила бывает действенной.
Конспираторов ждали. Едва они вышли из дома в полутемный дворик, как дорогу им преградил такой же оборванец-дегенерат. Крошкин и понять ничего не успел, как тот направил на него бесшумный ствол и быстро нажал на спусковой крючок. Второй выстрел поставил жирный крест на судьбе Дины…
Алексей удрученно вздохнул и вышел из укрытия. Помощник склонился над трупами, коснулся пальцами одной шеи, второй…
– Можно вызывать милицию, – сказал он. – «Скорая» не нужна…
Алексей сам лично позвонил по сотовому телефону. В качестве случайного прохожего сообщил о происшествии.
И направился к машине.
Ему было невыносимо жаль, что Дины больше нет. Он будет страдать и даже, возможно, всплакнет в подушку. Но никогда не пожалеет, что поступил с ней так, а не иначе… Эта девушка умерла, потому что была с Крошкиным. Но она должна была умереть еще и потому, что смогла поставить Алексея в зависимость от себя…
Эта девушка обладала магической силой. И, конечно же, пользовалась этим оружием не раз. Но Алексей не какой-то там зачуханный лагерный докторишка. Ничто человеческое ему не чуждо. Но он знает один верный способ, как избавляться от земных страстей. Он профи высочайшей квалификации, и этим сказано все…
В машине он связался со своим главбухом, велел перечислить определенную сумму на мало
Глава восьмая
Навруз ненавидел грязную работу. И никогда ничего не делал собственными руками. Разве что грохнуть кого в темном углу или в назидание на глазах у толпы. Но разве ж это грязная работа? Вот собственные носки постирать, белье там погладить, туфли до зеркального блеска начистить – лучше повеситься, чем самому это сделать. Может, он и пошел в бандиты, чтобы иметь власть над людьми, чтобы припахивать их.
Единственное, что ему нравилось делать собственными руками, – это мыть красивых женщин. Он обожал закрыться с какой-нибудь красоткой в баньке и намыливать ее с ног до головы, тереть мочалкой спинку, попку, груди, просовывать руки в потаенные места. Для него это кайф.
Ничего зазорного в этом не было. Но от пацанов он свою причуду скрывал. Не хотел, чтобы за глаза его звали Мойдодыром. Типа умывальников начальник и мочалок командир.
Что ни говори, а мыл он этих самых «мочалок» до этих самых дыр. А потом становился Трахдодыром. Звучит почти как слово «трактор». Так он и был в таких случаях трактором. Так пахал баб, что они завывали под его плугом…
Так и сейчас. Сегодня ему на десерт подали девочку Сашу.
Все чинно, культурно. Для порядка посидели в кабаке, затарились текилой и в баньку. «Умывальники» остались на стреме, а «мочалка» пошла оголяться. Это у нее без проблем.
И место под душем заняла без всякого. Ноги чуть разведены, руки вперед, попка назад, спина выгнута, как у кошки перед случкой. Все прелести напоказ. На мордашке – дежурный восторг и беззаветная готовность к сексуальному подвигу.
Фигурка у Саши – блеск. Кожа нежная, атласная. Плоть упругая, податливая. И эти стоны, в которых она зашлась, когда мягкая губка для мытья проникла в промежность. Долго держаться Навруз просто не мог. И пустил в ход инструмент для внутренней промывки… Э-эх, не жизнь у него. Сказка!…
– Навруз! – услышал он.
Сначала он даже не понял, что это обращаются к нему.
Слишком был увлечен процессом – это раз. И никто не смеет отвлекать его от такого дела – это два… Но ведь посмели…
Оторваться от Саши – дело нелегкое. Не так-то просто снять ее с крючка. Он от нее – она к нему. И каждый раз с потрясающей точностью насаживается на него. Чудо, а не женщина. Кто ж это, интересно, посмел оторвать его от этой заводной красавицы?
Навруз вышел из кабины, зло, исподлобья посмотрел на своего «зама». Фармацевт не колотился, не прятал глаз. Хотя на его месте Навруз сейчас искал бы нору, в которой можно схорониться от крутого наезда. А он не боится. Как будто знает, что за его кайфоломство ему ничего не будет. Для этого у него должны быть веские причины.