Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка
Шрифт:
— Кажется, меня сейчас стошнит.
— Слушай, потерпи, а? — попросил Дортмундер. — Ехать осталось всего ничего.
— Это все вонь, — простонал Виктор. — И болтанка.
— По–моему, и меня начинает мутить, — признался Келп. Судя по голосу, чувствовал он себя далеко не лучшим образом.
Теперь, когда это мысль была высказана вслух, Дортмундер тоже ощутил какие–то неприятные спазмы в желудке.
— Герман, может, стоит постучать Марчу, чтобы он на минутку остановился?
— Боюсь, что я не смогу встать, — чуть
Дортмундер сглотнул. Потом ещё раз.
— Держись, чуть–чуть осталось, — прохрипел он.
Тем временем Марч, который ни сном ни духом не ведал о происходящем в кузове, как ни в чем ни бывало вел машину. Именно он обнаружил это место и разработал кратчайший маршрут к нему. Он уже видел конечную цель поездки — двор, окруженный высоким зеленым забором с воротами, над которыми была укреплена вывеска: «Передвижные дома Лафферти — новые, подержанные, перестроенные, отремонтированные». Выключив фары, Марч притормозил у ворот, вылез из кабины, обошел грузовик, открыл двери, и они сами распахнулись изнутри, словно сидевшие в кузове по дороге обнаружили, что едут вместе со львом.
— Что слу… — начал было Марч, но через секунду спрашивать было уже некого — все четверо сломя голову бросились через дорогу к полю. Хотя в темноте Марч ничего не мог разглядеть, долетевшие до него звуки напомнили ему о попойке с обилием крепких напитков. Точнее, о том, чем такие мероприятия обычно заканчиваются.
Озадаченный, Марч повернулся и всмотрелся в темный проем кузова, но там было слишком темно.
— Какого черта? — пробормотал он, но это прозвучало скорее как утверждение, поскольку рядом не было никого, кому можно было бы задать вопрос.
Вспомнив, что по привычке проверяя бардачок, он обнаружил там фонарик, Марч сбегал к кабине, достал его и вернулся к двери. Когда Дортмундер, спотыкаясь, перешел дорогу и обессилено привалился к борту грузовика, Марч старательно водил лучом внутри пустого кузова.
— Ничего не понимаю. — Он посмотрел на Дортмундера. — Сдаюсь.
— Я тоже, — с отвращением прорычал Дортмундер. — Если я ещё хоть раз когда–нибудь свяжусь с Келпом, пусть меня посадят! Клянусь богом.
Постепенно начали подтягиваться и остальные.
— Парень, — откашлявшись, сказал Герман Келпу, — когда ты идешь угонять грузовик, то выбираешь самое оно.
— Я, что ли, виноват? Я–то здесь причем? Прочти сам, что у него на борту написано!
— Не буду я ничего читать! — сердито отрезал Герман. — А этот грузовик я больше видеть не хочу.
— Нет, прочти! — взвизгнул Келп, подскочив к грузовику и стукнув по борту кулаком. — Здесь написано «Бумага»! Вот что здесь написано!
— Тише ты! — оборвал его Дортмундер. — Весь район сейчас перебудишь.
— Здесь написано «Бумага», — шепотом повторил Келп.
— Наверное, ты не захочешь сейчас рассказывать, в чем дело? — спокойно спросил Марч
— Завтра спросишь, — буркнул тот.
Последним вернулся Виктор, вытирая лицо платком. На сей раз он не улыбался.
— Ну и ну, — пробормотал он. — Дела!
В последний раз осветив кузов фонариком, Марч покачал головой.
— Ладно, черт с ним. Ничего не хочу об этом знать.
Тем не менее, направляясь к кабине, он на секунду остановился, чтобы прочитать надпись на борту, и отметил про себя, что Келп был прав — там и в самом деле написано «Бумага». После этого он с обиженным видом забрался в кабину и, с силой хлопнув дверцей, пробормотал:
— Не хотите рассказывать, и не надо.
Тем временем остальные четверо точно с таким же видом выгружали из кузова свое снаряжение; когда они «выходили» в первый раз, всем было не до того. Герман взял большой черный саквояж, похожий на докторский, Дортмундер прихватил свою кожаную куртку, а Келп — хозяйственную сумку.
Подойдя к воротам, Келп, морщась, достал из сумки полдюжины дешевых бифштексов и один за другим перебросил их через забор. Все остальные отвернулись. Келп работал, кривясь от запаха еды, но не жаловался. Очень скоро из–за забора послышалось злобное рычание доберманов–пинчеров, которые, огрызаясь друг на друга, пожирали мясо. Приехав сюда на разведку днем, Марч насчитал четырех, но на тот случай, если он пропустил ещё парочку, были заготовлены два дополнительных бифштекса.
Затем настала очередь Германа. Тщательно осмотрев несколько замков в широких деревянных воротах, он открыл свой саквояж и приступил к работе, и некоторое время единственными звуками, слышными в темноте, было позвякивание его отмычек.
Одно из главных условий этой ночной операции заключалось в том, что никто не должен был заметить её последствий. Люди, работавшие у Лафферти, завтра ни за что не догадаются, что ночью их ограбили. А это означало, что нельзя просто так взять да взломать замки на воротах — все должно было оставаться в том же виде и в рабочем состоянии.
Пока Герман ковырялся в замках, Дортмундер, Келп и Виктор ждали в десятке футов, сидя на земле и прислонившись спинами к забору. Постепенно их дыхание успокаивалось, на лица вернулся румянец. Все молчали, хотя Келп пару раз порывался что–то сказать, однако так и не решился.
Вокруг стояла тишина, поскольку эта часть Лонг–Айленда, довольно удаленная от жилых районов, представляла собой огромный пустырь, до которого у городских властей ещё не дошли руки. Частные поместья были сосредоточены на севере Лонг–Айленда, а здесь было скопище свалок, гаражей, торгующих подержанными машинами, маленьких заводиков, частных бензоколонок и тренировочных площадок бейсбольных команд низшей лиги, затерявшихся среди заросших сорняками полей. Примерно в миле от «Лафферти» начинались жилые кварталы, но здесь никто не жил.