Крылатые песни несутся сквозь годы,А тихие – в сердце больном застывают,Всё видится ясно: вновь будут невзгоды,И тяжкие веки мой взгляд прикрывают.Но в песенных ритмах есть чудная сила:От века она – это мощь врачеванья,И ужас бессилен, бессильна могила!Мелодия льётся – и никнет страданье…Сквозь время несутся отважные песни,Таинственной волею нас
наполняя,Не знаю я силы подобной чудесней,Так, может быть, правда родится святая.А жизнь – снова горем, отчаяньем смертным…Бессилье! Но песни его побеждают!Движеньем душевным и словом ответным,По песням сердечным года различают.
Декабрь 2010 г.
«Бетховена играли в старом зале …»
Бетховена играли в старом зале,Он с нами был. Лохмат, угрюм, сердит,Как будто снова у судьбы в опале,Но с нею вновь на равных говорит.Он словно не у нас, а в старом Бонне,Среди поющих Баховых вершин,Парит в его хоралах и Чаконе —Среди органных неземных долин.И снова мы в романской старой церкви.Здесь Моцарт, реквием, звучанье мольб…Бетховен с ними! В храме свет не меркнет —Пронзает его взгляд, а в ритмах – скорбь.
Апрель 1992 г.
Слушая торжественную мессу бетховена…
Он с благодарностью священнойЗа жизнь, за дар, за солнца светЗвучаньем голосов ВселеннойДал в Мессе Богу свой ответ.И мощь, и радость, сердца нежность —В глубинах слуха – в нём самом —И молодой порыв, и свежестьВ благодарении святом.Когда творил, он слушал БогаДушой, сознаньем и тоской,Для всех глухой, он слышал БогаВ единстве с музыкой земной:И наполнялся Рейн водою,И солнца свет пила земля —Он их – как в детстве – брал с собоюВ звучащие свои поля.Всё выше, выше, в поднебесье,Поток уносит голоса,Сверкающей, безмерной песнейПред нашим взором Небеса;Бетховена священнодейство?Поющих мириады звёзд,Мы с ними в космоса семействе,И мир объят морями слёз.
Сентябрь 2014 г
Мечта и роза
Мечта, как лепестки прекрасной, свежей розы,Скукожилась и удивлённо замерла,Из сердца полились её сухие слёзы,А где-то гибла доброта по воле зла.Мечта в оковах бьётся, в глухоте отвеснойНад расторопной, говорливой пустотой,Отпрянула, но к выси не взвилась небеснойИ вновь осталась с нами птицею земной.Свежа была и ароматна утром роза,Но облетела в бурях яростного дня,А может быть, в дыханье русского морозаПогибла, как мечта, нас красотой маня.Зов нашей крови – находить себя в мечтанье,Без устали в пути мы с розой и мечтой,Есть вечный свет небес, и наши есть метанья…Ты крылья сохранил? Найдёшь и посох свой.
Июль 1998 г.
«Как тяжело всё вновь – сначала …»
Как тяжело всё вновь – сначала,И тяжкий сумрак разогнать,И призрак дальнего причалаТак безнадежно различать.Как тяжело, всё вспоминая,Писать ритмично и легко,А шум умчавшегося маяНепоправимо далеко.Как тяжело начать и сноваИ мучиться, и горевать,Внезапно найденное словоВ тепло и жизнь переплавлять.
Июнь 2003 г.
«Твой стих не доступен тленью …»
Мне на плечи кидается век-волкодав…
О. Мандельштам.
Твой стих не доступен тленью —Ты божеским знаком мечен,Молчали, что был ты гений —Мы знаем теперь: ты вечен.Поэту – стихам знать цену,Он смело идёт в мир вышний,Не ведать ему измены,Но век так решил: он лишний.Творцам – всем! – их век был тесен,Но в общих лежать могилах…Убить – крик и стон – их песенИ век-волкодав – не в силах!
Июнь 1994 г.
Статуэтка
Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой.
Дева, над вечной струёй, вечно печальна сидит.
А. Пушкин
Афины грозного величия – в ней нет,И с бело-пенной Афродитой не сравнится,Но мудро и легко сказал о ней поэт:Печаль светла и вечною струёй ей литься…Что ж, деве – всё сидеть, не встать, не распрямиться.Она лишь отблеск – память на моём столе,Лишь статуэтка – грусти смутное виденье,Смотрю – и никнет боль, чуть слышится во мне.Звучит в словах поэта скрытое прозренье:Жизнь льётся вечно, с ней – и наше примиренье.
Январь 1990 г.
«Мне восемнадцать лет, и это сон …»
Мне восемнадцать лет, и это сон,В который разум властно погружён…Есть древний Хронос, нет его страшней:Нас, как былинки, носит суховей,И жадно Время жрёт своих детей.Во сне другом в себя вбираю мир:Вокруг – цветущий яблоневый пир,И кружит бело-серебристый дым…И всё, как в детстве, кажется своим,Судьба не водит взором ледяным.Ужели было восемнадцать лет?Был вечный сад причудливо одет,И от него мне глаз не оторвать,И свет от яблонь я хочу обнять,И пушкинские строки целовать.
Июль 2003 г.
Тургеневские грёзы
Стекает музыка с ветвей плакучих ив,Нежнейшие листы слезами напоив,Она колышет воздух, наполняет светом,А утром – птичьи голоса живым ответом;И не забыть её прозрачную печаль —Тропинку русскую, стремящуюся вдаль;И утра звуки, серебристые в тумане, —Как юная мечта в тургеневском романе;Те ноты хрупкие, те жёлтые листы,Украшены виньетками старинной простоты,И голос чудный беспредельного сопраноЗвучит, и с ним – бессмертная поэта рана;Так светлая всё льётся музыка с ветвей,И нет той музыки печальней и нежней;Стекают вечные потоки песнопений —Страданья и мечты ушедших поколений…Но чужды стали нам старинные романы,Тургеневские грёзы – прошлых лет обманы!
Июнь 2006 г.
Письмо
Дано и осени любовь вернуть,Не знает сердце времени и срока,Любовью если б завершать наш путь —Не было бы на склонах одиноко.В осенних тучах скрылся небосклон.Уж ночь, но звёзд не слышно разговора…Угрюма тишь. Мой сад… и он смущён:Нет для любви дыханья и простора.Но «память сердца»! И зову рассвет,Он будто запылал и жаждет встречи,И я своей любви лечу вослед,И слышатся слова для страстной речи.С тобою я в мечтах и день, и ночь,Душа с тобою и во снах тревожных,И нежность я не в силах превозмочь —Коснись и ты чуть слышно, осторожноЛюбви! Пусть грезится она тебе,Пусть нас несёт живой поток былого,Мы выстоим наперекор судьбе:О, сколько в первых грёзах дорогого!Я помню всё, люблю и всё простил,Со мной не мгла, а свет воспоминаний,Они целебный мой источник сил,