Отбор "Плевать на короля"
Шрифт:
Я уже принялась рассматривать всерьез возможность использования королевского кресла, если бы не подозревала, что и оно способно петь, плясать и щупать меня за задницу. Но тут стулья резво подпрыгнули, и я, сама того не желая, в следующий миг уже сидела на мягком сидении.
— А можно мне обычный стул, я не фанат садиться мебе… существам на лицо, да и на другие части тела как-то не тянет, — жалостливо попросила я.
— Волшебная мебель на все времена: выбросьте ваш простецкий диван, потому что он не споет вам колыбельную! — внезапно на мою просьбу стул ответил рекламным
— И мебель Верхойца исполнит прихоти-и, — прогудело кресло короля и замолчало.
Ладно, собралась я с духом. Раз король сидит на кресле, которое его за задницу укусить может, то и я сяду. Авось у них нет встроенных весов, так что стулья долгими вечерами не обсуждают гостей.
«А у той вот объем бедер такой-то там был».
«Ого, какие просторы! И как она на тебя села-то?»
«С трудом протиснулась, даже ручки заскрипели. Но люди говорят, что с такими бедрами им размножаться проще».
«О, дерево-отец, какие ужасы ты рассказываешь. Вместо того, чтобы создавать новых членов общества на фабрике, люди все еще никак не избавятся от своих диких традиций. Я теперь не смогу заснуть, наверное, неделю!»
«Тогда слушай еще. Люди… любят ковырять обивку и вытирать об нее руки!»
«Не-е-ет!»
За дурацкими мыслями я не заметила, как спокойно села на стул и даже с нетерпением ждала начала трапезы. Все-таки мы здорово проголодались, толком поесть не удавалось еще с того времени, как мы вышли из Дриддариля.
И тут вдруг тишину разбил громкий звук гонга. В зал влетел… влетело… нет, все-таки влетел огромный монстр. Мальчик, судя по внушительному гульфику и бороде. Смесь йети и гиены, судя по волосатости всего, что ниже ушей, и косматому хвосту. Потомок пираний, судя по торчащим из пасти зубам. Из камзола лезла шерсть, на морде горели глаза, и гость замер, не дойдя до стола пару шагов. Влажный нос активно шевелился, вынюхивая мелкие девичьи тайны.
— Шикар-рно, шикар-р-рно, — прорычал монстр, мгновенно оказываясь над Аури и стреляя глазами сверху вниз той в декольте. Платье у нее было закрытое, но почему-то даже мне захотелось прикрыть грудь не только руками, но и свинцовым фартуком.
— Кар-рамельки! Аппетитные, влажные, сочные конфетки, — помахивал хвостом монстр, нависая над Маэрой. И неясно, какого толка был этот интерес — то ли гастрономического, то ли сексуального. Маэра как-то притихла и в глазах смелости поубавилось. Да и как тут быть смелой, когда подол твоего платья пытаются задрать неприлично высоко. Она от неожиданности взвизгнула, дернула подол. Монстр зафырчал, капая слюной мне на плечо и шумно дыша на ухо, хотя я прекрасно видела, что лапа его продолжала лезть в завязки корсета Маэры.
— Хочешь стать королевой, а? Хочешь, мой пирожочек?..
Ага, с требухой.
Чудовище, а вряд ли это его собрат зашел на огонек, возбуждающе, как казалось ему, водил когтями по моему плечу. Ромашку рисовал, романтик хренов. Меня трясло. Зубы были в опасной близости от моего уха и шеи, слюна стекала по плечу, и очень хотелось вытереться. Или принять душ… пару раз… со стиральным порошком.
— Скажи мне «да-а-а», моя булочка…
Вот за «булочку» стало обидно. Тело Матти уж точно на булку похоже не было, так, тощий рогалик, не больше.
— Я научу тебя кричать от стр-расти! Я открою для тебя мир чувственных наслаждений! — закидал меня щедрыми предложениями монстр и наглая рука полезла мне в корсаж. Я, конечно же, попыталась изобразить дождевого червя и изворачивалась на стуле как могла, но уж больно громадное было чудовище.
И тут я увидела ее — мое спасение — блестящую трезубую вилку. Оружие было наточено и готово к использованию. Моя рука на секунду отпустила платье и потянулась к столу, из-за чего чудовище захехекало и дернуло ткань. Небольшой вырез декольте постепенно превращался в Марианскую впадину, открывая все больше глубин. Чудовище заурчало, нос почти ткнулся мне в грудь, оголенную настолько, что это были уже неприличия. Я схватила вилку, чудовище почти хапнуло меня за мою новую упругую двоечку. И я бы ткнула в наглые лапы своим оружием, как внезапно подпрыгнула на месте от грохота.
— Я очень неуклюжая, — хлопала глазами Аури и накручивала на палец локон, да так активно, будто хотела себе скальп оторвать. На полу валялся случайно стоявший посередине, точнее, на краю стола, графин с соком.
— Может, ты хочешь быть королевой? — томно помаргивая круглыми глазищами и вывалив из пасти темно-розовый язык, спросил монстр у Аури. Та несколько опешила и поспешно попыталась спрятать глаза и слиться с ландшафтом. Чудовище заурчало и принялось за стриптиз — стянуло с себя камзол. Честно говоря, тот и так с трудом сходился на исполинской груди. А между пуговицами белой рубашки под камзолом шерсть торчала, да и сама рубашка явно была мала. Того и гляди, отлетят пуговицы и явят девчонкам волосатище. А если у них смущение даже дриады вызывали, то что будет, когда тут чудовище почти без штанов появится?
Божечки, мне кажется, или у него гульфик шевелится? Ой, мне сейчас будет дурно! А ведь я закаленная интернетом, я про оборотней читала и про драконов-оборотней… И героини же на страшенных чудовищ западали! Но можно мне в другую книгу, пожалуйста? Не надо меня в подобный лыр восемнадцать плюс!
— Я хочу быть королевой, — вдруг заявила Тесса, до сих пор обделенная вниманием чудовища. Мы дружно покосились на суицидницу. А чудовище пошевелило ушами и поскакало на полусогнутых к «будущей королеве».
— М-м-м, с-специально для тебя, крошка. В королевы только через мою постель. Так с чего начнем наше знакомство? — он плюхнулся на стол, сметая хвостом тарелки, и выжидающе посмотрел на Тессу. Пальцы чудовища тем временем показали что-то очень непристойное, но Тесса была стойким солдатиком и смотрела на монстра, как на неумного первоклассника, который стал посреди класса и снял штаны с трусами.
— Десять капель натурника шестилистного угнетают мужскую силу на двадцать дней, — с вызовом сказала Тесса. Хотя мне прекрасно было видно, как нелегко ей дался отпор: побелели переплетенные пальцы, сильнее сжались губы и легкая дрожь не означала ничего хорошего.