Отбор. Элита. Единственная
Шрифт:
В моем воображении все устраивалось просто прекрасно и все были счастливы.
До начала «Вестей» оставалось еще десять минут, но все уже устроились перед телевизором. Полагаю, мы были не одни такие, кому не терпелось скорее узнать результаты.
– Я помню, как выбирали королеву Эмберли! О, я с самого начала знала, что она победит!
Мама готовила попкорн, как будто мы собирались смотреть кино.
– А ты сама участвовала в лотерее? – спросил Джерад.
– Нет, малыш, я была на два года младше, чем требовалось. И потом, мне тоже повезло:
Вот это да. Мама, похоже, пребывала в отличном настроении. Не помню, когда она в последний раз проявляла к папе такие чувства.
– Ее величество Эмберли – лучшая королева на свете. Она такая умная и красивая. Каждый раз, когда вижу ее по телевизору, хочу стать такой же, – вздохнула Мэй.
– Она хорошая королева, – добавила я негромко.
Пробило восемь часов, и на экране появился государственный герб и заиграл гимн. Я поймала себя на том, что дрожу. Мне очень хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
Сначала король вкратце обрисовал новости с фронта. Прочие объявления также оказались краткими. Похоже, все пребывали в хорошем настроении. Наверное, их тоже одолевало радостное волнение.
Наконец на экране появился главный распорядитель и представил Гаврила. Тот направился прямиком к королевской семье.
– Добрый вечер, ваше величество, – поприветствовал он короля.
– Гаврил, всегда рад тебя видеть, – почти легкомысленным тоном отозвался тот.
– Не терпится услышать объявление?
– О да. Я вчера присутствовал при выборе некоторых кандидатур. Все девушки очень милые.
– Значит, вам уже известны имена финалисток?! – воскликнул Гаврил.
– Всего несколько.
– А с вами его величество этой информацией, случайно, не поделился? – поинтересовался Гаврил у Максона.
– Нет. Я увижу финалисток вместе со всеми остальными, – ответил Максон.
Он явно пытался совладать с нервами.
Я вдруг поняла, что у меня вспотели ладони.
– Ваше величество, – подошел Гаврил к королеве, – что вы можете посоветовать нашим финалисткам?
Она безмятежно улыбнулась. Не знаю, как выглядели ее соперницы по Отбору, но мне сложно было представить, чтобы кто-то еще мог сравниться с ней в умении держаться с достоинством и в то же время быть такой красивой.
– Наслаждайтесь своим последним днем в роли обычной девушки. Завтра, каков бы ни был исход состязания, ваша жизнь изменится. И еще один совет, старый, но тем не менее действенный: будьте самими собой.
– Мудрые слова, моя королева. И на этом позвольте приступить к оглашению имен тридцати пяти молодых девушек, которым предстоит участвовать в Отборе. Дамы и господа, присоединяйтесь ко мне в чествовании Дочерей Иллеа!
На экране вновь появился государственный герб. В верхнем правом углу в небольшом квадратике продолжали показывать лицо Максона, чтобы зрители могли видеть его реакцию на фотографии девушек. Как и мы все, он будет составлять о них свое мнение.
Гаврил держал в руках стопку карточек, готовясь зачитать имена Избранных, чьи жизни, если верить королеве, должны были вот-вот измениться.
– Мисс Элейн Стоулз из Ханспорта, Тройка.
На экране появилась фотография миниатюрной красавицы с фарфоровой кожей. Настоящая леди. Максон просиял.
– Мисс Тьюзди Кипер из Уэверли, Четверка.
На экране – девушка с веснушками. Она была постарше первой и казалась более зрелой. Максон что-то прошептал королю.
– Мисс Фиона Кастли из Паломы, Тройка.
Брюнетка со жгучим взглядом. Пожалуй, моя ровесница, только какая-то более… опытная.
Я обернулась к родителям:
– Правда, она кажется ужасно…
– Мисс Америка Сингер из Каролины, Пятерка.
Я стремительно обернулась к телевизору и увидела ее. Мою собственную фотографию, сделанную сразу же после того, как я узнала, что Аспен откладывает деньги, чтобы жениться на мне. Девушка сияла, явно была полна надежд и смотрелась прекрасно. Влюбленной. И вероятно, какой-то идиот решил, что влюблена я в принца Максона.
За спиной восторженно завопила мама. Мэй подскочила, рассыпав по всей комнате попкорн. Джерад заплясал от возбуждения. Папа… Не уверена, но мне показалось, что он украдкой улыбается в свою книгу.
Выражения лица Максона я увидеть не успела.
Зазвонил телефон.
И в течение нескольких дней он не умолкал.
За последующую неделю в нашем доме перебывали полчища чиновников, призванных подготовить меня к Отбору. Первой явилась какая-то неприятная особа, похоже убежденная, что половина указанных в моей заявке сведений – ложь. Затем приехал сотрудник дворцовой охраны обсудить с местными военными меры безопасности и провести осмотр нашего дома. По всей видимости, мне не нужно было дожидаться, когда я перееду во дворец, чтобы начать опасаться возможного нападения повстанцев. Превосходно.
Дважды нам звонила некая Сильвия – особа, судя по голосу, самоуверенная и деловая, – интересовалась, не испытываем ли мы в чем-либо недостатка. Но больше всего меня порадовал визит сухопарого человечка с козлиной бородкой, который явился к нам снять мерки для моего нового гардероба. Я не была уверена, какие чувства у меня вызывает перспектива постоянно носить такие же вечерние платья, как у королевы, но с нетерпением ждала шанса попробовать.
Последний посетитель – невероятно тощий, беспрестанно потеющий тип с сальными черными волосами, зализанными назад, – побывал в нашем доме днем в среду, за два дня до моего отъезда. Ему было поручено ознакомить меня с официальными правилами. Едва переступив порог, он спросил, где можно поговорить без посторонних ушей. Это был первый звоночек.
– Пройдемте на кухню, если вы не возражаете, – предложила мама.
Тощий промокнул лоб платком и покосился на Мэй:
– На самом деле меня устроит любое место. Только я попросил бы вашу младшую дочь удалиться.
Что такого он собирался нам сказать, что не предназначено для ушей Мэй?
– Мама? – подала голос сестра, опечаленная, что ее выдворяют.
– Мэй, милая, займись живописью. За последнюю неделю ты слегка запустила занятия.
– Но…
– Пойдем, я провожу тебя, Мэй, – предложила я, заметив, как на глазах у нее выступили слезы.