Отчаянная решимость
Шрифт:
Кара посмотрела на ярко-алый купальник, едва прикрывающий ее тело.
— По крайней мере, раз в неделю. Это бикини и должно хорошо смотреться, если учесть, сколько ты за него заплатил. Черт, двести долларов — это грабеж за такие маленькие кусочки ткани. Ты хоть представляешь, сколько я могла жить на эти деньги?
Его ухмылка превратилась в хмурый взгляд.
— Не напоминай мне, ладно? Каждый раз, когда я думаю, как тяжело тебе приходилось, без сколького ты обходилась, я начинаю беситься. Этот твой отец не заслуживает такой дочери, как ты, Кара,
— Шшш. — Она приложила палец к его губам. — Не напоминай мне об отце. Послушай, все это уже в прошлом, так что пусть там и остается. Особенно на этой неделе, когда мы здесь с тобой в раю.
— Согласен. — Данте взял ее руку и поцеловал в ладонь. — Ты уже загорела, — заметил он, проводя пальцем по глубокому вырезу бикини. — Жаль, что ты не хочешь загорать голой. Тогда у тебя вообще не будет белых полосок.
— Даже не думай, — чопорно ответила Кара. — Ты не сможешь меня убедить, что вон те байдарочники нас не увидят. Кроме того, какой смысл платить двести баксов за бикини, если я не буду его носить? И это всего лишь пятый купальник, которые ты купил мне для нашего отдыха, вместе со всей остальной одеждой и прочим. Я говорила тебе, что ты переборщил с подарками на Рождество?
— Кстати. — Он поставил свой почти пустой бокал на стеклянный столик, разделявший их шезлонги, и опустил ноги. — Сейчас вернусь.
Кара чувствовала себя слишком расслабленной, чтобы посмотреть, куда он направляется, она была довольна, что просто лежала на мягком матрасе шезлонга, теплое Карибское солнце омывало ее лицо и тело. До сих пор она даже не задумывалась, насколько сильно нуждалась в этой передышке, сколько работала последние несколько месяцев. И маячившее возвращение в Сан-Франциско казалось сущим адом, особенно, что там была зима и выпало почти рекордное количество снега.
«Почему ты думаешь об отъезде, когда только приехала, — упрекнула она себя. — Особенно, когда перед тобой такие восхитительные виды. Например, вот этот».
Данте сел в свой шезлонг с загадочной улыбкой. «Он такой великолепный, — подумала она со вздохом, — настолько великолепный, чем никогда, одетый в светло-голубые плавки, с загорелым, совершенным, мускулистым телом». Он не брился сегодня и выглядел немного мрачно и опасно, чем обычно, с щетиной, покрывавшей скулы и подбородок. Кара облизала губы, когда ее взгляд скользнул вниз по его накаченному животу, ниже, он был уже наполовину возбужден.
— Шшш, — проворчал он, грозя ей пальцем. — Не бросай на меня один из своих взглядов, хорошо? Мы менее трех часов назад только выползли из постели. И поскольку я намного старше тебя, мне нужно время, чтобы отдохнуть и восстановить силы.
Кара презрительно фыркнула.
— О, да, ты такой старый. Не хотела говорить, но кажется я видела несколько седых волос в твоей шевелюре вчера вечером. Что касается отдыха, это ты дай мне передохнуть. Уверена, если я сброшу свой лифчик, на час ты считай пропал.
Данте усмехнулся, перекинув ноги через край
— Вот что я тебе скажу. Снимай лифчик, я включаю секундомер.
Но когда она, поддразнивая, начала развязывать тесемки на шее, он остановил ее руку, заставив приподнять бровь.
— Ты уже передумал? — поддразнила она.
— Отложил эту идею, очень хорошую идею на несколько минут. Я хочу кое-что спросить у тебя, Кара mia. Я давно хотел тебя об этом спросить. И я точно знаю, что моя любопытная чертовая семья была очень сильно разочарована, что я не спросил тебя об этом в прошлом месяце на Рождество. Но я сделал это преднамеренно. Я люблю свою семью, но есть определенные моменты, когда им просто нужно заткнуться. Я знал, что мы отправимся в отпуск сюда, и хотел, чтобы мы были вдвоем, когда я задам тебе этот очень важный вопрос.
Сердце Кары забилось быстрее, как только он сказал, что хочет задать очень важный вопрос. «О Боже, О Боже, — с отчаяньем подумала она. — Не торопись с выводами, Кара, не смей. Потому что он может спросить тебя о чем угодно, совсем не о том, на что ты надеешься, и ты будешь чувствовать себя полной дурой, хотя бы потому, что просто мечтаешь об этом. Так что не надо...»
Данте достал из кармана плавок маленькую черную бархатную коробочку, затем открыл крышку, и она увидела внутри изящное, поблескивающее на солнце колечко. «Похоже, — подумала она, сглотнув, — оно идеально подходит по размеру и форме к моей маленькой руке».
— Кара. — Голос Данте стал хриплым, немного дрожал, когда он взял ее левую руку. — Кара mia, моя дорогая. Ты выйдешь за меня замуж? Прошу тебя. Если ты не согласишься, моя бабушка меня ни за что не простит. Не говоря уже о том, что это разобьет мне сердце. Я знаю, что ты слишком милая, добрая и прекрасная, что не могу представить, что можешь так жестоко со мной обойтись. Итак, ты будешь моей женой, Кара? Проведешь остаток своей жизни со мной? Ну, то есть со мной и моей любопытной семьей.
Она положила свободную руку на сердце, как будто все еще могла слышать его бешеное биение.
— Да, — только и прошептала она, но это был единственный ответ, который был ему нужен. Слезы капали у нее с ресниц, она бросилась к нему, они оба упали на его шезлонг, их губы встретились в долгом, ненасытном поцелуе, который сообщил ему все остальное, что она не смогла выразить словами.
Он надел ей на палец красивое маленькое колечко и удовлетворенно кивнул, когда оно оказалось идеально впору.
— Мне пришлось угадывать твой размер, так как ты не носишь колец, — объяснил он. — Мы можем вернуть его в магазин, они смогут поправить точно под твой размер.
Кара отрицательно покачала головой, изучая потрясающий квадратный бриллиант на тонком ободке из платины.
— Оно идеально. Совершенно. И мне очень нравится, Данте. Я люблю тебя.
Некоторое время они обнимались в шезлонге, наслаждаясь тропическим солнцем и удивляясь тому, что только что произошло.
Кара первой нарушила тишину.