Отчаянное преследование
Шрифт:
Узнав меня, Энсон спросил:
— Ну, какой залог?
— Что?
— Ты разве не в тюрьме?
— Черт возьми, нет! А почему я должен быть в тюрьме?
— Полицейские звонили сюда, даже мне, пытаясь найти тебя.
— В чем дело?
— Что-то связанное с изменением направления дорожного движения...
— Ах это!
— Что ты хочешь сказать? Я знаю, что местная полиция, дорожный патруль, психиатры и половина населения Лос-Анджелеса и Кукамонги охотятся за тобой. Господи помилуй, что ты там натворил?
— Я украл знак «Объезд».
— Сержант
— Я расскажу обо всем подробно, но попозже, Пол, а сейчас звоню по другой причине. Возможна ли инъекция, после которой человек будет казаться сумасшедшим как самому себе, так и окружающим?
— Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Я серьезно, Пол.
— Хорошо. Некоторые препараты из класса индолов вызывают симптомы, напоминающие шизофрению.
— Шизофрения? Подходит.
— Да. Есть несколько соединений, включая мескалин... Даже Хаксли однажды пробовал его и неплохо на этом заработал, помнишь?
— Нет.
— Эх, ты, невежда! Несколько врачей-психиатров приняли дозы этих препаратов, дабы в течение нескольких часов чувствовать то же, что и шизофреники. Им хотелось лучше понять пациентов. Ясно?
— Да. Послушай, я знаю человека, действительно подвергшегося действию одного из таких лекарств. Возможны ли нежелательные последствия? Например, рецидив?
— Насколько я знаю, все проходит через несколько часов, как только заканчивается действие лекарства.
— Отлично. Спасибо, Пол.
— Шелл, главное в том, что это многообещающее открытие. Если маленькие дозы препаратов могут ненадолго вызывать психическое расстройство, значит, они вызывают дисбаланс в здоровом организме и, вероятно, провоцируют душевное заболевание. Понимаешь? Это позволяет предполагать, что единственная разница между так называемыми психически полноценными и душевнобольными людьми заключается в химическом различии между ними. Как раз в прошлом году...
Мне пришлось прервать его, хотя Энсона трудно остановить. Я начал было пересказывать Тодхантеру все, что узнал от Пола, но тут мы услышали шаги в коридоре, а затем быстрый, легкий стук в дверь.
В коридоре стояла Тодди, невообразимо восхитительная.
— Привет! — выдохнул я.
Девушка даже не взглянула на меня. Я не осудил ее, но, признаться, мне стало не по себе. Тодди, посмотрев мимо меня, бросилась к отцу и обняла его.
Наконец наступил и мой черед.
— Шелл, дорогой, как мне отблагодарить тебя?
Я-то знал как.
— Прости нас, — добавила Тодди, — ведь я почти целый год не видела папу.
— Конечно. Кстати, мне пора кое-что сделать, поэтому я должен оставить вас.
— Вам и в самом деле нужно уйти? — спросил Тодхантер. — Надеюсь, это не из-за слов Барбары...
— Нет, у меня дела. Но ради всего святого, не выходите
— Ладно.
Тодди приблизилась ко мне, взяла меня за руки и повернулась спиной к Тодхантеру. Теперь, когда я закрыл ее от отца, девушка посмотрела на меня и послала мне воздушный поцелуй, полузакрыв карие глаза.
— Ты замечательный парень, Шелл, и я уже забыла, что сердилась на тебя.
Бросив взгляд на Тодхантера, я подумал: возможно, он считает свою дочь взрослой, но все же его едва ли порадуют мои виды на нее. Поскольку лицо его выражало крайнее любопытство, я решил держаться на расстоянии от Тодди, по крайней мере, когда мы втроем.
Я высвободился из ее рук и, направляясь к двери, пообещал:
— Я вернусь очень быстро. Никуда не уходите.
Оба кивнули, и я ушел.
Уже возле своего «кадиллака» я услышал звук мотора и, оглянувшись, увидел новый «паккард». Фары машины не горели, внутри никого не было, но мотор работал, и этот звук насторожил меня. Вначале я не понимал, в чем дело, но затем вспомнил, что почти такой же звук предупредил меня об опасности той ночью, когда Доу отправили покончить со мной.
Вздрогнув при этой мысли, я тут же догадался, что это машина Тодди. Конечно, она очень спешила встретиться с нами. Вернее, увидеть отца. Впрочем, девушка вела себя вполне дружелюбно и со мной, особенно в последние несколько минут.
Сев в свою машину, я направился к Административному центру. Мне было несколько неуютно в «кадиллаке», номер которого знали уже все стражи порядка в семи западных штатах, но я очень спешил. Сосредоточившись, я подытожил все услышанное от Тодхантера и попытался понять, что это значит.
«Он случайно подслушал разговор Доу и... назовем его пока Смитом, — подумал я. — Те говорили об убийстве Стоуна и о том, чтобы прикончить меня, изобразив это как несчастный случай. Затем Гордон написал письмо, утверждая, что может опознать убийцу Стоуна. Я показал письмо сенатору Вайзу, тот прочел его и, взглянув на подпись, отправился в архив. Оттуда он извлек предыдущее письмо, предположительно тоже написанное Гордоном Тодхантером».
Теперь я знал, что как это, так и третье письмо, направленное Бизли, фальшивки. Их сфабриковали, чтобы подлинное письмо Тодхантера было принято за бред сумасшедшего. В таком случае никто не прислушался бы ни к одному его слову. Это означало, что его слова весьма опасны для кого-то.
Я сообразил наконец, что первое письмо не могло попасть в архив комиссии за две недели до того, как было написано подлинное.
Внезапно в моем мозгу что-то вспыхнуло, но так же мгновенно исчезло. Я попытался воспроизвести в памяти письмо Тодхантера. Кажется, он советовал изучить самих себя, чтобы найти виновных. Это оставалось для меня загадкой, и я удивился, почему до сих пор не спросил об этом Тодхантера.
Не желая строить гипотезы, я снова попытался вспомнить, какие выводы сделал, прочитав это письмо. И тут же все понял.