Отчаянные
Шрифт:
— Нет, если я что-нибудь понимаю в лавинах, — ответил он.
— Он понимает, — заверила своих спутников Рейчел.
* * *
В четыре часа утра Джози совершала пробежку по лондонским улицам через Кенсингтон на север, к Гайд-парку. Она всегда устраивала себе пробежку до рассвета, когда вела утренний выпуск программы. Обычно она с трудом поднималась с постели, но сегодня был особенный день.
Какой уж тут сон, когда любимый человек карабкается на вершину высочайшей горы в мире. Джози не спала всю
Круговая пробежка занимала сорок минут, если она не хотела напрягаться, и тридцать пять, если ей требовалось как следует встряхнуться. Сегодня Джози планировала уложиться в тридцать пять минут: ей нужно было вернуться домой к пяти, чтобы поговорить по спутниковой связи с Себастьяном. Она прибавила ходу, еще сильнее напрягая мышцы, и наконец выбежала на тенистую площадь Кенсингтон-сквер. В дом Джози вошла с заднего крыльца, чтобы избежать назойливых объективов журналистов, ожидавших у парадного. Она приняла душ, быстро оделась и прошла на кухню, чтобы сварить кофе. В ожидании звонка она стояла перед холодильником и смотрела на фотографию с изображением Эвереста, которую Себастьян повесил на дверцу накануне отъезда в Непал.
Джози поцеловала палец и приложила его к фотографии — на то место склона, где, как она полагала, находился сейчас ее муж.
— Только возвращайся домой, — прошептала она. — Больше мне ничего не нужно.
Глянув в окно, она увидела, что журналисты все еще ждут. Себастьян был прав, предсказывая, что его экспедиция вызовет большой интерес в средствах массовой информации.
Зазвонил телефон. Эхо на линии говорило о том, что вызов идет по спутниковой связи. Звонили с Эвереста.
— Джози, это базовый лагерь. Я держу с Себастьяном связь по рации. Он на Южном седле. Сейчас я вас соединю. Не вешай трубку.
Джози соединили с мужем.
— Привет, Джози. Хорошо меня слышишь?
— Отлично. Я так рада слышать твой голос. Ты где? Как продвигается экспедиция?
— Пару часов назад мы достигли Южного седла, и скажу тебе, так еще я сроду не уставал. Последние дни самочувствие препротивнейшее, но силы пока есть.
— Ты хоть спишь?
В трубке раздался звук, похожий на фырканье.
— Уж и не помню, когда последний раз спал больше двух часов кряду. Но тут забываешь об усталости. И о боли забываешь. Это нечто, Джози, наше восхождение! Исполняется величайшая мечта всей моей жизни. Уже вижу, как покоряю десятки других прекраснейших вершин мира, прямо отсюда, вот с этого места, где сижу. Ради такого стоит помучиться.
— Как погода?
— Идеальная. Небо чистое, ветра почти нет.
— Значит, ты точно пойдешь до самой вершины?
— Конечно! Если погода не испортится, примерно в полночь по вашему времени я буду на вершине.
— Мне страшно за тебя, Себастьян.
— Да будет тебе. Я в хороших руках. У нас полно кислорода, куча крепких выносливых шерпов, работаем только со страховкой. Как реагирует пресса?
— Великолепно. Как только перешлешь снимки, они будут помещены на всех первых полосах. Я глаз не сомкну, пока не узнаю, что ты вернулся в базовый лагерь.
— Мне пора. Тут к телефону целая очередь.
— Ладно. Мне тоже пора бежать. Дорогой, береги себя! Возвращайся целым и невредимым. Ради меня.
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю.
Засигналил домофон: водитель сообщал, что машина у крыльца. Часы показывали четверть шестого. Пора было ехать в студию.
Джози вышла на улицу. Воздух полнился предрассветной прохладой. На тротуаре толпились репортеры.
— Доброе утро, господа.
— Есть новости с Эвереста?
— Есть. Себастьян принял решение продолжать восхождение до самой вершины.
— Как настроение?
— Он спокоен и уверен в себе. Что называется, готов к тяжелым испытаниям.
— Вы волнуетесь за него, Джози?
Она рассмеялась и, сев в лимузин, откинулась на кожаную спинку заднего сиденья.
— Прошу прощения. Мне больше нечего добавить. Подождем до вечера. Тогда все и прояснится.
* * *
Хэл потер ладони, разогревая окоченевшие пальцы.
— Так. Теперь попробуем создать небольшую лавиноопасную зону, миниатюрный испытательный полигон, — чтобы проверить устойчивость снежного покрова.
Он раздал членам группы алюминиевые лопаты и показал, где копать. Минут через пятнадцать в склоне горы был готов вертикальный шурф.
— Итак, перед вами разрез снежного покрова, сложившегося за зиму. Уэнди, — обратился он к женщине из группы. — Вот вам пластмассовая линейка, зондируйте снег. Начните с верхней части и постепенно перемещайтесь вниз. Как только почувствуете какие-то изменения, сразу скажите.
Женщина приступила к работе и вскоре остановилась:
— Здесь снег тверже, как будто лед.
— Отлично. По мере выпадения снега образуются слои: одни тверже, другие мягче, третьи — зернистые. Сильный ночной мороз превращает выпавший накануне снег в гладкий твердый пласт — именно такой пласт вы только что обнаружили. Такие пласты сохраняются в толще снежного покрова всю зиму. Продолжайте.
Уэнди сдвинула линейку вниз:
— А здесь мягко.
Хэл нагнулся, показывая группе ее очередную находку:
— Видите? Это — потенциально опасный участок. Всего в двадцати сантиметрах от породы — тонкий слой весеннего крупнозернистого снега, большие, неплотно лежащие круглые кристаллы. Такой снег изначально неустойчив. А прямо под ним прочный, отшлифованный ветрами наст — скользкий, как стекло. Это значит, что вся масса выпавшего за зиму снега покоится на своего рода подшипниках из кристаллов.