Отцы-основатели. Весь Саймак - 10.Мир красного солнца
Шрифт:
Затем ноги вынесли Кемпа на твердую поверхность летного поля. К нему с криками бежали люди, и он с дубиной в руках помчался им навстречу — обезумевший, с пеной у рта, с дико вытаращенными глазами, всклокоченными волосами и в порванной рубахе. Словно древний человек, выдернутый из европейских пещер полмиллиона лет назад.
Свистнула дубина — и первый охранник повалился на землю. Другой бросился наперерез и тоже упал, поверженный. Харрисон Кемп испустил победный клич.
Люди дрогнули и побежали, а он с ревом гонялся
Каким-то образом все же отыскав свой корабль, беглец открыл замок.
Оказавшись внутри, он взял с места в карьер. Звездолет снес кусок ангара, пропахал на взлетной полосе космодрома две глубокие борозды и рывком унесся в пасть космоса. Наплевав на тонкости правильного взлета, Харрисон едва не сломал себе шею.
Лишь однажды Кемп оглянулся на сияющее пятнышко Санктуария. После этого он смотрел только вперед. Кривая дубина лежала около кресла.
Доктор Дэниел Монк, будто задыхаясь, провел пальцем по внутренней стороне воротничка.
— Но вы сказали мне… — Он запнулся, — Вы послали за мной…
— Да, — подтвердил Спенсер Чемберс, — я действительно говорил вам, что у меня был марсианин. Но теперь его здесь нет. Я отослал его.
Монк недоуменно уставился на председателя Совета.
— Он понадобился мне в другом месте, — пояснил тот.
— Я не понимаю, — слабо произнес Монк, — Но… он ведь вернется…
Чемберс покачал головой.
— Я надеялся на это, но теперь… Боюсь…
— Но вы не понимаете, как важен для нас марсианин!
— Напротив, очень хорошо понимаю, — вздохнул Чемберс. — Он мог бы прочесть рукописи. Без труда и гораздо точнее, чем их можно перевести. Вот почему я послал за вами. Именно таким образом, по сути, я и узнал, что он марсианин. Он прочел некоторые фотокопии присланных вами манускриптов.
Монк выпрямился в кресле.
— Он прочел их?! Вы хотите сказать, что могли говорить с ним?!
Чемберс усмехнулся.
— Не то чтобы говорить. В смысле, он не издавал звуков, как вы или я.
Председатель Контрольного совета Солнечной системы перегнулся через стол.
— Взгляните на меня. Смотрите внимательно. Замечаете что-нибудь необычное?
Монк, запинаясь, произнес:
— Д-да нет… Н-ничего. P-разве что очки… Но многие люди носят такие.
— Знаю. Многие надевают их для солидности. Думают, что это круто выглядит. Но у меня другая ситуация. Мне очки нужны, чтобы спрятать глаза.
— Глаза?! — прошептал Монк, — Вы хотите сказать, с ними что-то…
— Я слеп, — отрезал Чемберс, — Очень немногие знают об этом. Я тщательно скрывал данный факт: не хотел, чтобы меня жалели, чтобы потеря зрения препятствовала моей работе. Узнав о том, что я не могу видеть, люди перестали бы мне доверять.
Монк открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но слова не шли с языка.
— Не смейте меня жалеть! — рявкнул Чемберс, — Именно этого я и боюсь. Именно
Я и вас предпочел бы не вводить в курс дела, но приходится — иначе вы ничего не поймете насчет Ганнибала.
— Ганнибала?
— Да, Ганнибала. Он и есть марсианин, — пояснил председатель Совета, — Все считали его просто моим домашним зверьком. Думали, что я таскаю его с собой ради светского лоска — вместо модной собачки. Однако дело обстояло совсем не так. Я никогда не относился к Ганнибалу как к живой безделушке. Он был моим помощником и поводырем. В его присутствии я словно вновь обретал зрение. Причем видел гораздо лучше, чем в свое время собственными глазами. Гораздо лучше.
Монк привстал и сел обратно.
— Вы хотите сказать, что Ганнибал владел телепатией?
Чемберс кивнул.
— Да, он был телепатом от природы. Возможно, марсиане таким образом контактировали между собой и телепатия — единственный доступный им способ общения. Он передавал безупречные визуальные образы всего, что видел сам, и я воспринимал их так же ясно, так же совершенно, как если бы смотрел собственными глазами. Даже лучше, поскольку зрительные возможности, которыми обладал Ганнибал, значительно превосходили человеческие.
Монк забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, задумчиво глядя в окно на марширующие по холму сосны.
— Ганнибала обнаружили в поясе астероидов, не так ли? — внезапно спросил он.
— Да, — ответил Чемберс, — Еще несколько дней назад я не знал, кто он. Никто не знал. Он был просто существом, которое видело за меня. Я пытался говорить с ним и не мог. Казалось, нет способа установить обмен мыслями. Словно он не имел представления о таких вещах, как мысли. Он читал для меня газеты. Если быть точным, он смотрел на страницу, а я воспринимал ее внутренним зрением и читал. Ганнибал просто телепатировал мне картинку на бумаге, а обработку изображения делал уже мой разум. Но когда я положил перед Ганнибалом фотокопию манускрипта, читал уже он сам. Для меня те смешные закорючки ничего не значили. Но Ганнибал отлично понял их смысл и передал мне зрительные образы того, о чем говорилось в документе. Вот тогда я и догадался, что все последнее время рядом со мной жил марсианин. Никто, кроме марсианина — или доктора Монка, — не смог бы прочесть эти свитки.
Чемберс соединил кончики пальцев.
— Как марсианин угодил в пояс? Как ему удалось выжить? Когда его обнаружили, никому и в голову не пришло заинтересоваться, откуда он там взялся. В конце концов, мы ведь понятия не имели ни о сущности, ни о внешнем виде марсиан. Они не оставили ни описаний, ни картин, ни скульптур.
Доктор Монк кивнул.
— Да, они не увлекались искусством. Это была практичная, чрезвычайно рациональная и серьезная раса.
Профессор снова забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.