Отдана горгулье
Шрифт:
— Волновалась?
Она наклоняется и нежно целует меня в губы.
— Ты мне нравишься таким. Надеюсь, ты не возражаешь. Ты скучаешь по тому, чтобы быть человеком?
Я откидываюсь на спинку дивана и охаю, когда у меня подкашиваются ноги. Ей нравится, какой я сейчас?
— Принцесса, я был бы счастлив быть лягушкой, если бы это делало тебя счастливой.
Она хихикает.
— Давай остановимся на горгулье, хорошо?
Я киваю.
— Договорились.
Я провожу руками
— Как ты это сделала? — спрашиваю я.
— Сделала что?
— Сняла проклятие.
— О! Ну, сначала я заставила Сетоса сказать мне, что нужно сделать.
Я поднимаю бровь.
— Что тебе пришлось сделать, чтобы заставить его рассказать это?
Она смеется.
— Я подписала контракт, в котором говорится, что я предоставляю Большому театру первую возможность нанять меня на все предстоящие шоу на следующие пять лет.
Я судорожно вздыхаю.
— Ты уверена, что это было мудро?
— Ну, я полагаю, Сетос хочет утвердить меня на главную роль, тогда я с радостью буду работать в Большом. Кроме того, я не хочу выступать в театре, который охраняешь не ты. Конечно, до тех пор, пока ты счастлив продолжать там работать.
Я ухмыляюсь.
— Оплачиваемая работа с лучшим видом в городе? Тебе лучше поверить, что я никуда больше не уйду, ангел.
— Видишь, это была неплохая идея.
— Но как ты это сделала? — я настаиваю.
Она ухмыляется.
— Я вернула кольцо. Мне потребовалось около месяца, чтобы разыскать семью, которой оно принадлежало. Приятель Мориса, антиквар, помог мне, и мы нашли их. Затем я связалась с ними онлайн, чтобы сказать, что отправлю его обратно, если они хотят. Отслеживаемая посылка прибыла сегодня, — она разводит руками, и ее улыбка становится шире. — И вот мы здесь.
Я притягиваю ее ближе и покрываю жгучими поцелуями ее подбородок и шею, затем все лицо.
— Ты гребаный гений. Так это все? Я не заперт на своем постаменте в течение дня? Я могу спать, когда ты спишь, и просыпаться, когда ты просыпаешься?
Она кивает.
— Сетос так думает. Если только семья не вернет проклятие, но они должны знать правильное заклинание.
Я осеняю себя крестным знамением. Забавно, что старые суеверные привычки возвращаются ко мне в самые странные моменты. Однако я не собираюсь рисковать.
— Давай молиться, чтобы этого никогда не случилось.
— Ммм. Эй, хочешь узнать, изменилось ли что-нибудь еще? Ты голоден?
Я обдумываю ее вопрос. Я не ел почти тысячу лет. Еда может подождать. Хотя мне чего-то хочется. Я улыбаюсь.
— Я мог бы поесть.
Джесси пытается подняться с моих колен, но я с низким рычанием притягиваю ее обратно.
— Я сказал, я мог бы поесть. Я не имел в виду еду.
Она смеется.
— О! Что ж, в таком случае, может быть, нам сначала стоит проверить, отличается ли это, а?
Я позволяю низкому рокоту сотрясти мою грудь.
— Возможно, нам придется проверить
Она стонет, пока я прохожусь поцелуями по ее шее и выпуклостям ее великолепных сисек. Затем она приподнимается на коленях и задирает облегающую юбку, которая на ней надета, обнажая намек на кружевные черные трусики. Мой член мгновенно становится по стойке смирно.
— Боже, я бы хотел, чтобы ты могла видеть себя, когда я беру тебя, — стону я ей в грудь. — Ты самое прекрасное существо в этом мире, когда кончаешь для меня.
— Ммм. Думаю, мы могли бы что-нибудь придумать, — она отстраняется. На мгновение я ничего не понимаю. Затем она берет меня за руку и ведет в спальню. Толкая меня, чтобы я сел в изножье кровати, она поворачивается ко мне спиной, глядя прямо в зеркало от пола до потолка на раздвижной дверце гардероба. О, эта женщина!
Я задираю юбку еще выше, обнажая крошечные трусики с высокими вырезами, чтобы облегать идеальные округлости ее задницы. Она выглядит так чертовски аппетитно, что я ничего не могу с собой поделать. Наклоняясь, я нежно прикусываю выпуклость ее плоти, пока она не начинает задыхаться. Затем мы оба срываем с нее одежду, в спешке раздевая как можно быстрее.
Притягивая ее ближе, я провожу большим пальцем вверх по внутренней стороне ее бедра. Она послушно раздвигает ноги. Мне требуется вся сила воли, которой я обладаю, чтобы удержаться от погружения в ее влажность, но я хочу растянуть удовольствие. Я хочу подразнить ее.
Вместо этого я рисую маленькие круги на верхней части ее бедра, задевая голый холмик, но не заходя дальше. Вскоре ее бедра раскачиваются, и она стонет в такт движениям моей руки.
Наконец, я опускаюсь между ее складочек, постанывая от теплого, скользкого приема, который нахожу там.
Поднимая взгляд, я наслаждаюсь выражением ошеломленного удовольствия на ее лице и улыбаюсь, когда она моргает, открывая красивые голубые глаза, чтобы посмотреть, что я с ней делаю.
— Вот и все, ангел. Забирайся ко мне на колени и спой для меня, а?
Она отодвигается назад, оседлав мои ноги и раздвигая свои, чтобы ее великолепная киска была открыта для меня. Она откидывает голову мне на плечо, и мы оба наслаждаемся видом. Ее высокие упругие груди быстро поднимаются и опускаются. Ее слегка загорелая кожа приобрела более глубокий оттенок на груди и щеках.
Губы Джесси приоткрываются, когда я глажу ее. Используя легкие прикосновения, которые ей больше всего нравятся поначалу, я провожу большим пальцем вверх и вниз по ее лону, дразня вход и скользя по ее клитору, не нажимая слишком сильно. Когда ее бедра двигаются навстречу моему пальцу, я усиливаю давление, и она откидывается назад, хватаясь за мой рог правой рукой.
— О Боже, вот так. Вот так.
Я целую и покусываю ее шею, ускоряя свои ласки. Когда я понимаю, что ей нужно больше, я сдаюсь, просовывая один толстый палец в ее тугой канал, затем сгибаю его и массирую упругие внутренние стенки.