Отдел 15-К. Тени Былого

Васильев Андрей

Нет, так-то дядя Мирон прав, место под ночлег они выбрали так себе. Зазевались, забыли, что тут вечереет быстро, да еще и колесо по дороге пробили, пришлось его менять, вот и не успели добраться до темноты в намеченное с утра место, которым являлся поселок с забавным названием Щучин, потому пришлось остановиться вот в этом разрушенном и окруженном со всех сторон лесом хуторе, от которого только два дома да название на карте и остались. Остальное фашисты сожгли, причем, похоже, вместе с жителями. Ощутила Марина тупую боль в сердце при взгляде на одно из пепелищ,

и многоголосый стон в ушах на секунду грянул. Она медленно, в пояс, поклонилась тому месту, и прошептала: «Мы помним. Мы отомстим».

– Якщо затыснуть, то не вызволытыся нам, – спокойно возразил ему водитель. – Та то е нашэ дило, чоловичэ, вийна йдэ, на нэйи вбывають. А дивчына? Йий диточок народжувать трэба. Тай нэ то поганэ, що вина пид пули пидэ, тэ поганэ, що там у лиси не люды, а звири. Що с нэю зробыты можуть то подуматы жахлыво. Нэ дай Боже!

– Да что ты все каркаешь! – не выдержал второй лейтенант, Миша. – Рассветет – поедем дальше.

Вот только оказался прав не Миша, а дядя Мирон.

Пришли за ними под утро, когда темнота сменилась серыми сумерками.

– Прачнися, – зазвенели в ушах колокольчиками Марины детские голоса. – Прачнися! Бяда! Вороги!

Сон мигом слетел с девушки, поскольку она поняла, кто и о чем ее предупреждает, для нее слышать тех, кто покинул эту землю, было не в новинку, имелся такой талант. Одна ведьма из старых, исконных, в свое время даже сказала ей, что Марина не ту сторону выбрала, что ее место среди детей Ночи, а не тех, кто им жить мешает. Впрочем, девушка особо ее и не слушала, она про себя все знала и другой судьбы не желала. А способность – вот, пригодилась.

Марина метнулась к окну и увидела, как между деревьев мелькают серые тени, окружая маленькую хатку, в которой они нашли пристанище.

Их было много. Очень много. Десятка три, если не больше. И это только с одной стороны.

Лейтенант Миша, которому по жребию для дежурства выпал этот предрассветный час, все же уснул. Мало того – он еще и улыбался, как видно, смотря хороший и добрый сон.

– Подъем, – зло толкнула его в плечо Марина. – Нашел время спать!

Миша открыл глаза, непонимающе глянул на девушку, которая уже будила Сергея и дядю Мирона. Хотя тут это слово не очень подходит – и тот, и другой повоевать успели, потому переход от сна к бодрствованию у них был краток.

– Дождалися, – мигом сориентировался водитель, только глянув в окно. – Не мала баба клопоту, та й купыла соби порося. Усэ, хлопци, це ж наш останний та ришучый бий, як у писни спиваэться.

– Здесь тоже обложили, – сообщил Сергей с противоположной стороны хатки. – Не уйти.

– Значит, будем воевать, – заявила Марина. – Может, и отобьемся!

– Та й можэ й видибьемося. – Дядя Мирон достал из подсумка диск от ППШ и положил на небольшую приступочку, выступавшую из стены, после подбросил на ладони гранату «Ф-1», которую все называли просто «фенька», распахнул окно, выдернул кольцо и отправил ее наружу. – Хай йм грец, цым злодиям.

Было ясно, что он просто хочет приободрить молоденькую девчушку, не понимающую,

что дело совсем плохо, но нужды особой в этом не имелось. Смерти как таковой Марина совершенно не боялась, поскольку знала, что до старости ей не дожить. Ни один сотрудник отдела в своей кровати за всю историю его существования не умер, и для нее исключения вряд ли кто-то сделает. «Никто и никогда» – эти слова были известны всем, кто приходил работать в небольшой особнячок, спрятанный в переулках Сухаревки. Но верить в то, что этот день станет последним для нее, она все же не хотела. Марина Крюгер очень любила жизнь.

Первым погиб Миша. Он умер быстро и легко, даже сам того не поняв, пуля попала ему прямиком в центр лба.

В другой ситуации Марина, может, даже заплакала бы, потому что когда умирают такие молоденькие и симпатичные мальчишки, это всегда беда, но сейчас на это не было времени. Дом был полностью окружен, пули долбили его стены снаружи и внутри, патронов противник не жалел.

Но и гранаты пока не бросал, что уже неплохо.

Или наоборот – плохо?

– О ты ж! – выдохнул дядя Мирон. – А це шо за нечисть?

И правда – за спинами врагов, все ближе и ближе подбирающихся к хатке, стояла рослая фигура в черном плаще с капюшоном, и от нее просто-таки веяло чем-то очень недобрым. Не людским.

– Ведьмак! – поняла Марина, а после охнула, потому что пуля клюнула ее в плечо. Несильно, вскользь, но – больно.

Значит, это нападение неслучайно. И Миша, скорее всего, заснул не сам, помогли ему. И пробитое колесо, видимо, из этой же логической цепочки.

– Ай! – как-то по-детски вскрикнул Сережа, роняя автомат, гимнастерка на его спине начала набухать черным, поскольку пуля пробила тело насквозь. Он инстинктивно дернулся вверх, и в тот же миг свинцовая метель буквально перепоясала его, повалив на пол.

– Ну, ось и усе, дося. – Дядя Мирон метнулся к окну, за которым оживленно загалдели те, кто штурмовал дом, и дал пару длинных очередей. – Ты это… Себе вбивати грех, але живой им в руки тебе попадать не можно. Если шо – я того… Ну…

– Заело. – Марина дергала затвор ППШ, который вдруг взял, и перестал стрелять. – Да что такое!

– Диск скинчився, – дядя Мирон ногой подтолкнул ей автомат убитого Сережи. – Тримай!

Девушка схватила оружие, и в этот момент что-то дважды толкнуло ее в живот, после чего ноги стали словно ватные, а стена ударила в плечо.

– Бисовы диты! – прорычал водитель, а после как-то глухо булькнул, неловко развернулся, и сполз по стене на пол, опустив голову к груди. По его подбородку потекла кровь, медленной струйкой сползая из-под длинного уса.

Это – все, поняла Марина, попыталась поднять автомат, лежавший рядом с ней, но не смогла.

– Никому не входить, – раздался за окном громкий командный голос. – Сначала – я.

Ведьмак. Ему нужен дневник, без него ритуал потеряет половину смысла. Хотя он, конечно же, все равно его закончит, так или иначе. И тогда – все зря. И ее смерть, и гибель спутников – все. А сколько зла он принесет после?