Отдел Химер
Шрифт:
Наверное, время прибытия было оговорено заранее. Или же гости ухитрились подать какой-то сигнал, не замеченный мной, так как их уже ждали. В метрах двухстах на заброшенной дороге стоял джип. Темный и практически невидимый в сумраке, он был замечен четверкой лишь после того, как включились фары и мигнули три раза.
Сдержанный полупоклон в сторону водителя, и, заняв места, пришельцы двинулись в путь. Я неспешно летел сзади, гадая, куда же нас вывел проход. О могуществе тех, кто построил таинственный лабиринт, я даже думать боялся.
Еще раз взглянув на небо и узнав Большую Медведицу,
Ехали долго. Может, час, а возможно, и больше. Местность вокруг не становилась приветливее. Сгущающаяся тьма говорила о наступлении ночи, что опять же не приносило никакой сиюминутной пользы. Наконец достигли нескольких строений. Черт его знает, на что это похоже. Ферма не ферма, так как здесь явно ничего не выращивали. Возможно — ранчо, ибо имелось некое подобие загонов для скота. Хотя ни лошадей, ни коров не видно. Рассудив, что вскоре всё выяснится само собой, я просто наблюдал.
Ворота гаража медленно опустились, и все вышли из машины. Вопреки ожиданиям, никто не воспользовался боковой дверью, ведущей в дом. Нажав на неприметный выступ в стене, водитель подождал, пока часть ее отойдет в сторону и откроется небольшое, метр на два, совершенно пустое помещение, которое не могло быть ничем, кроме кабины лифта. Места оставалось так мало, что я вынужденно устроился поверх голов, мысленно благодаря Бога за то, что инопланетяне не такие чувствительные, как мой непутевый внук со своей юной подружкой. Уж те бы сразу заметили присутствие Химеры. Как-то, спросив у Майи, как им это удается, услышал в ответ, что гоню перед собой эдакую саггпеп поггепёшп — песнь, наводящую ужас, — которую просто невозможно не услышать.
Но эти, несмотря на свое экзотическое происхождение, вполне обычные существа. Неспособные к сверхчувственному восприятию и, должно быть, мыслящие вполне конкретными категориями.
С тихим шипением кабина остановилась, и мы оказались в подобии шлюза. Замкнутое пространство озарилось фиолетовым светом, и, пройдя процедуру обеззараживания, прибывшие вышли в коридор. Вполне обычный коридор, какой можно встретить в недорогом, но приличном отеле. От пола, устланного ковровой дорожкой, до уровня груди стены отделаны деревянными панелями. Вернее пластиковыми, прекрасно имитирующими дерево. Выше — выкрашены кремовой краской. Через каждые три метра под потолком висели бра.
Водитель указал четверке их комнаты и удалился. А я, решив, что из всех он, как старожил подземного комплекса, является наиболее интересным, пустился за ним. Он неспешно двигался по коридору и, дойдя почти до конца, набрал код доступа. С негромким шелестом раздвижные двери раскрылись, он сделал шаг и пропал из поля моего зрения. Я же оказался словно перед бетонной стеной, так как в пространстве, куда смог пройти простой — пусть и неземной — смертный, работала глушилка.
Чертыхнувшись, пробил штрек в Санаторий и обнаружил Ольгу. На лице у главного диспетчера была написана грусть, но, сделав над собой усилие, она улыбнулась.
— Здравствуйте, Асмодей!
— Здравствуйте, — отозвался
— Не верю, чтобы Химера, побывав где-то один раз, не смогла туда вернуться.
— Неподалеку работает глушилка. Плюс ко всему обитатели этих мест соблюдают полное радиомолчание.
— Сейчас посмотрю, — ответила она, повернувшись к компьютеру. — Вы в Нью-Мексико. — И назвала точные координаты
— Спасибо, понял вас, — поблагодарил я.
— Вы сейчас очень заняты? — Мне показалось, что она всхлипнула.
Решив, что конечный пункт прибытия мне известен, я покачал головой.
— Тогда возвращайтесь в Санаторий.
— Что-то случилось?
Но она уже прервала связь.
Еще раз пролетев по коридору и поочередно навестив всех вновь прибывших, я убедился, что помещения, в которых они располагались, не представляют для меня интереса — обыкновенные спальные номера. И поскольку без донора в лабораторию путь мне всё равно заказан, я открыл портал в приемную Санатория.
— Вот и я! — отрапортовал Ольге и, кивнув на дверь, спросил: — У себя?
— Проходите, — ответила она, и я шагнул сквозь дверь.
Вопреки моим ожиданиям кабинет был пуст. Это показалось мне настолько странным, что я невольно сделал шаг назад, до половины войдя в стену. Однако Ольга не из тех, кто делает что-то просто так. Приблизившись к столу, я увидел, что на нем стоит обыкновенный магнитофон. Бобинный «Таурас», которые выпускали в шестидесятых годах. Я осторожно крутанул ручку, включая воспроизведение, и комнату заполнил голос Магистра:
— Садитесь, Асмодей.
Я покрутил головой в поисках и услышал сдавленный смех, доносящийся из динамика.
— Не тратьте время понапрасну, пытаясь найти стул. В этом кабинете есть лишь одно место, на которое можно присесть.
Неуверенно я опустился в кресло.
— Если вы слышите эту запись, значит, случилось то, что неминуемо должно было произойти. Как ни совершенна наука, а у всех нас есть естественный предел, перешагнуть который мы пока не в силах. Я прожил в этом мире сто десять лет, и сорок из них равняются векам. Последние четыре десятилетия, в течение которых я каждый день прикасался к тайнам человеческого бытия — сам был тайной, — не сравнимы ни с чем. Недаром доктор Фауст у Гете говорит в конце жизни: «…годы прошли недаром: ясен предо мной конечный вывод мудрости земной!»
То, что пережил я, не дано испытать никому из простых смертных. Но, увы… Будучи всего лишь людьми, мы не можем существовать без физического носителя разума. Знаю, что в последнее время ведутся разработки по перенесению сознания на искусственные носители. Однако такая жизнь не для меня. И, поскольку бренная оболочка отказывается служить дальше, — пусть так и будет.
Согласно традиции, уходя, руководитель регионального Отдела назначает себе преемника. При относительной многочисленности сотрудников я всё же решил рискнуть, посоветовав руководству вашу кандидатуру. Впрочем, не пугайтесь. К моим рекомендациям вынужден прислушиваться даже Конвент. Тот же, кто командует Отделом де-юре, являясь связующим звеном между нами и материальным миром, поставлен перед необходимостью слепо доверять мне.