Отдел «Массаракш»
Шрифт:
— А ты не развешивай нюни! — Фешт подошел к Птицелову и крепко встряхнул его за плечи. — Много веков мы верили, будто живем и не тужим внутри Мирового Пузыря, защищенные бесконечностью тверди со всех сторон. А теперь что? Оказывается, мы цепляемся за поверхность шара, несущегося в пустоте под перекрестным огнем массаракша! Вот где в пору взгрустнуть, сынок. А ты… Из-за бабы, которая тебя на кашу и чистые трусы променяла… Но не раскисай, братка! Глядишь, вернем твою птичку — Лию твою ненаглядную, ради которой ты на чудовище иномирян с ржавым тесаком пошел!
«Внимание!
Буфет на цокольном этаже Отдела «М» опустел в два счета. Птицелов торопливо выскреб остатки жира со дна тарелки, залпом выпил стакан кислого молока и вышел в коридор последним. Из железного шкафчика-пенала с личными вещами вынул респиратор, повесил его на шею. Потом нашел на полке небольшую коробочку с индивидуальными средствами медицинской защиты, сунул в карман. Снял с крючка брезентовую куртку, с крупными буквами «ДСИ» на спине.
А толпа уже текла вниз по бесконечной лестнице, через подземные этажи Отдела «М», в карстовую полость, где было оборудовано бомбоубежище. Птицелов увидел на лестничной клетке широкую спину профессора Поррумоварруи. Главу Отдела, как обычно, сопровождала Нолу-рыбонька с двумя заккурапиями под мышками. За Оллу Фештом спешил Васку: в одной руке противогаз шефа, в другой — блок сигарет. Птицелов тоже позаботился о запасах — прихватил из своего ящика армейскую флягу с водой и то, что он купил сегодня в магазине: буханку черного хлеба да пару банок овощной икры с просроченным сроком годности. Хлеб и икру он планировал съесть на ужин, иного в магазине возле общежития купить было нельзя. Но кто знает, сколько времени им придется просидеть в бомбоубежище? Не пропадать же добру! Хорошо, если все минует… А если взаправду хонтийцы или имперцы врезали по Столице и ракеты уже на подлете?
«Внимание! Радиационная опасность! Радиационная опасность!» — звучало из каждого динамика, а динамиков было много.
Птицелов спускался в числе последних, за его спиной с лязгом захлопывались тяжеленные стальные створки, на каждой из которых был изображен гриб-мутант и человеческий череп.
…Простая побелка на стенах, яркие лампы без абажуров. Гул системы очистки воздуха, шелест лопастей. Просторное помещение: в центре — скамьи рядами, как на вокзале, вдоль стен — двухъярусные нары, как в бараке дэков.
На скамьях сидели типичные пролетарии в потертой одежде, чиновники в строгих мундирах, врачи в накидках из черного материала, сотрудники лабораторий в накидках из темно-синего. Птицелов на миг опешил: собранные вместе, эти люди нисколько не походили на работников одного ведомства. Тем не менее они переговаривались друг с другом, как старые знакомцы, и поглядывали в сторону динамиков системы оповещения, ожидая услышать нечто большее, чем просто записанный на магнитную ленту голос.
Оллу Фешт громко разговаривал по настенному телефону. Рядом на нарах сидели Васку, начальник сектора «Грязевики» Клаат и шеф технологов Мусарош.
— Направление, я вас спрашиваю!.. — орал Фешт в трубку. — Это достоверно установлено?..
Клаат смерил Птицелова взглядом, хлопнул ладонью по нарам.
— С-садись с-с-с нами… Эх… Хотел из-з тебя т-та-акого к-контактера с-сделать…
— Контактера? — переспросил Птицелов, присаживаясь.
— Г-грязевиков л-ловить з-за й-й-й… — Клаат округлил глаза.
— Яйца, — подсказал Васку и добавил: — А мы его и так на грязевиков натаскиваем.
— И к-как ус-спехи?
— С занятий уходит битый, но счастливый. — Васку пожал плечами. — И чем больше его мутузишь, тем он счастливее. Одним словом, выродок.
— Да-а, — поддакнул неизвестно кому Мусарош. — Контактер должен быть с кулаками.
Фешт наконец перестал орать и повесил трубку. Сел рядом с Васку и объявил:
— С юга радиоактивное облако принесло. Может, мимо пройдет. А может, массаракш, прямо через Центр. Надо ждать, в общем. Наружу нос лучше не высовывать.
Шеф технологов сверкнул стеклышком дедовского пенсне.
— Радиоактивные осадки… — процедил он презрительно. — Разруха… Потерянное поколение мутантов… Вот что происходит, если в кризис-зону идет не профессионал, а питекантроп.
— Питекантроп как раз умело воспользовался ядерной дубиной, — высказался Васку. — Использовал ее на полную катушку.
Мусарош вздохнул.
— Вот именно что на полную.
— Был я на прошлой неделе в охотничьем поселке на плато Горячего Снега, — сказал, зевая, Фешт. — Мутантусов, братцы, там развелось! И сплошь — дикие. Из избы без ружья не выйдешь — из-за каждого угла выпрыгивают. Норовят зубами хватануть за горло да на перевал утащить. Голодно паскудам, видимо, живется. Укусы их, кстати, заживают отвратительно. Рана гниет, заразы в ней полно, без уколов не обойдешься. А я докторов с иголками на дух не переношу!
— Отку-ку-ку-да они только б-берутся?.. — Клаат развел руками. — Д-двадцать л-лет прош-шло п-после войны! А их у-уже, ка-как мух над по… по… по…
— Покойником, — подсказал Васку. — А в долине Голубой Змеи — еще больше.
— Неотвратимое влияние кризис-зон на биологию Мира, — проговорил менторским тоном Мусарош. — Никуда нам от этого, господа, не деться.
— Ну вы тоже скажете, Гонзу! — возразил Фешт. — О кризис-зонах знали еще до Первой Империи, а мутантусы расплодились в наше время. И только нам отвечать за это перед потомками!
— У-у-у них со-социальная с-структура своя, н-натуральное пр-производство и об-обмен. С-скажи, Пти-ицелов?
— Ага, — подтвердил Птицелов. — Живем мы общинами. Кто-то — главный, кто-то — не пришей упырю хвост… Фермеры скот выращивают. Но на него смотреть противно, а уж есть… Я, например, не ел. Я на охоту ходил. И помидорную ягоду выращивал.
— Влияние кризис-зон, — повторил Мусарош. — С одной стороны… А с другой — революционное внедрение атомной энергетики во все сферы. И, как следствие, каждый год — аварии, выбросы в атмосферу. Мы, господа, слили чужое и свое в один котел и водрузили его на огонь. А теперь снимаем пенку.