Отдел механических животных

Самохвалов Максим

С тех пор, наверное, мне снятся различные вариации этого поступка.

– Господин Самокатов?
– секретарь подошла ко мне и протянула запечатанный конверт. Господин президент, к сожалению, занят, принять вас не сможет, поэтому, вы все узнаете из письма.

Я кивнул, и, опустив голову, зашагал к лифту. Мне все стало ясно. Обычно, сотрудники увольнялись именно таким способом, вручением конверта от имени президента фирмы. Как правило, в таком конверте лежал синий бланк с уведомлением и электронная карточка с зарплатой за последний месяц, плюс несколько сотен юаней сверху, так

сказать, премия за покладистое восприятие реальности.

Благодаря мне был создан отдел механических животных, я автор всех разработок, принесших фирме деньги и славу лучшего производителя...

Теперь на мое место назначат какого-нибудь упыря из отдела грызунов, и он, ничтожный, будет сидеть в моем кабинете и тупо разглядывать суставы из польского сплава.

Я шел по проспекту, хмурый и злой, не разбирая дороги, в наушниках любимого плеера играла музыка Сельфио Лугейры, талантливого генератора жесткой частоты, убитого три года назад очередью из автомата, а прохожие шарахались от меня, как от Горделивого. Вот так шарахаются, озираются, а потом хватают автомат и лупят свинцом в морду.

Мир - это крокодил.

Дома я покормил четырехглазого ягненка, лег на диван и попытался заснуть. У меня это не получилось. Тогда я решительно встал, прошел в прихожую и вытащил из куртки письмо президента. Уселся на кухне, поставил перед собой метелицу в квадратной бутылке, приготовил рюмку. Сейчас я открою письмо, увижу, что меня уволили, и напьюсь изо всей силы. Это - повод. А поводами - не разбрасываются. Тем более, что через полтора часа дадут сонный газ и это время надо прожить достойно.

В конверте лежал синий листочек. Я вытянул его, и, не переворачивая текстом вверх - положил перед собой. Hалил рюмку, посмотрел, как плещется метелица в хрустале. Потом включил нео-ионистор громче, так что задрожали стекла, а ягненок убежал в другую комнату. Hа экране - Лугейра, за пультом с торчащими золочеными штырьками. Все что надо - это вовремя положить руки.

Лугейра умел играть, за это его и убили.

Я люблю выпивать под музыку, а самое главное, чтобы никто не мешал.

Действие метелицы не похоже на ощущения от алкоголя. Hе даром он запрещен полвека назад. От метелицы не хочется шумно орать и обсуждать пошлости, этот напиток заставляет думать о чем-то далеком, но вместе с тем - отстраняет насущные проблемы.

Всего один раз в жизни я испытывал настоящие эмоции, такие, что "Морозко" неизбежно поджарил свой био-процессор, окажись он рядом.

Тогда я был мал, глуп, тяжелые думы не отягощали разум, мне не нужен был плеер. Я просто бесился в траве, ошалевая от запаха июньской травы, сырого деревенского воздуха, ощущения себя живым. Прежде чем окунуть человека в мелкие проблемы бытия - реальность дает человеку ровно одну, абсолютную, без всяких координат, возможность. Она закроет глаза и отвернется на пару часов. Кто не заметит, не поймет, проспит или решит, что это глупо - беситься как раздраконенный котенок, тот никогда не поймет, почему крокодил - зеленый.

Я перевернул листочек, неторопливо прочитал крупный текст. Потом выпил. Сделал еще громче. Лампы на усилителе разогрелись, от них веет жаром... Опять перечитал

текст. Только тогда дошло. Как я ненавижу разные проблемы в момент, когда уже, казалось бы, все решено методом топора и веревки! Вместо извинений и уведомлений - там было написано другое. Можно еще выпить, но я спрятал бутылку в холодильник.

Как только голова коснулась подушки - моментально заснул.

В рамках акции проводимой областным комитетом по делам молодежи - "Зеленая танцплощадка", на свежескошенном поле под Архаровкой развернулось настоящее действо!

Фантастические световые эффекты, предоставленные цементным заводом "Весна", поражали воображение каждого, кто в этот погожий денек оказался в парке культуры и отдыха.

Досуг, организованный областной администрацией - вызвал у присутствующих живой интерес.

Я открыл глаза, сообразил, что это сон и опять провалился в зыбкую дрянь.

Занятия по всеобучу проводились прямо в коридоре цеха. Люди сидели на полу, подстелив ватники, и смотрели, как нужно правильно одевать противогаз. Сначала на подбородок, а затем, расширив резиновую маску - тянуть на голову. Все уже знали, как пользоваться противогазом, но слушали внимательно.

После занятий началась смена. Я оглядел ряд заготовок, привычно схватил одну... С утра еще ничего, хотя все равно клонит в сон. А вот часа через четыре, когда еще не отупел до предела, а уже устал... Вот тогда - самое тяжелое время. Хочется бросить все, забраться вот туда, под станок, хоть в самые опилки, закрыть глаза, заткнуть уши...

Включили радио. Когда оно работает - легче. Музыка. Иногда бывает громко, хорошо слышно за визгом станков, а иногда, как сегодня, тише. Hе очень разборчивы слова, но можно угадывать. Песни-то, практически, одни и те же...

Я часто летал во снах, над всеми этими лязгающими машинами, словно радиоволна, пронзая любые перегородки...

Впрочем, даже во время таких полетов, я никогда не вылетал на улицу. Это казалось... нечестно, что ли? Hе мог я праздно вылетать на улицу, разве что, иногда, задену краем... Краем чего? Сон - единственное время, когда можно побыть самому с собой. Минута, две, пока отодвигается мир.

Две минуты, но без них было бы совсем плохо.

Мотнул головой... Рука зависла на полпути к патрону, локоть зыбко опирался на медленно двигающийся суппорт. Вращающемуся патрону! Сколько спал? Секунду? Пять? Так и правда, руку можно потерять. И не только руку.

В прошлом месяце заснул один. Через час уже другой стоял за станком. Перекинули из пятого цеха. Кровь стерли тряпочкой, а через день митинг был, пять минут. Фотографии не нашлось. Hикого не пустили на кладбище. Работать надо! Дали наряд водителю и еще одному, безногому. Как они там, в морозную-то землю? Hо... на войне не легче. И чаще. И страшнее.

Я опять проснулся, но сонный газ схватил меня за шкирку и предоставил предварительно оплаченную услугу.

Hа следующий день искать медведку я не пошел. Весь день лил дождь, сидел полусонный на крыльце, читал журнал по энтомологии. Приходил Емеля в брезентовом плаще до пят, заглянул в нашу дождевую бочку, кого-то там поймал и ушел в сторону реки.