Шрифт:
Глава 1. Встреча в аэропорту
– Привет, пап! Занят?
Придерживая телефон плечом, въезжаю во двор недостроенного двухэтажного дома. Паркуюсь возле другой машины, хозяйка которой приветствует меня вежливой улыбкой. Я ей тоже улыбаюсь, хотя совсем не рад этой встрече.
Из трубки доносится детский заливистый смех и слова Кости: «А где Егорка?».
Вопреки моим ожиданиям, из Кости получился отличный отец. Хотя парню всего двадцать.
– Пап, я тебя отвлекаю? – напоминает о себе Юля.
– Скоро освобожусь, что такое?
Я рад, что она все еще обращается за помощью ко мне. Ведь она уже даже мою фамилию не носит. Но если ей что-то от меня нужно, я по-прежнему готов в лепешку расшибиться, чтобы достать ей это.
– Помнишь, я говорила тебе, что сегодня прилетает Лея? Розенберг обещал встретить сестру с мамой, но его прямо с репетиции увезли на «Скорой» с сильным растяжением.
– Так ему и надо, – напевает добрым голосом Костя.
– Костя! – шикает на него Юля. – Пап, в общем, можешь поехать в аэропорт? Самолет из Израиля уже приземлился, но Лее с мамой еще надо пройти таможенный контроль… Я предупрежу их, так что, думаю, они подождут, если только ты не очень занят.
– Без проблем, заеду, как освобожусь.
– Ты помнишь, как выглядит Лея? Она так изменилась, пап!
Перед внутренним взором всплывает угловатая девчушка с непослушной копной темных волос, очками в массивной оправе и брекетами на зубах. Прошло не так много времени с нашей последней встречи, как-нибудь узнаю.
– Не переживай, я их встречу.
– Спасибо, пап! Ты лучший!
Сначала улыбаюсь в ответ, но потом улыбка меркнет. Взгляд падает на эскиз новой Юлиной комнаты, брошенный на соседнее кресло. Сейчас не самое подходящее время, чтобы рассказывать ей об этом, верно?
– Пока Юль.
Откладываю телефон в сторону, и этот жест не остается без внимания. Виолетта машет рукой в розовой перчатке и спрашивает так громко, чтобы я услышал ее даже в запертой машине:
– Вы привезли подписанный эскиз, Платон Сергеевич?
Напускаю на себя рассеянный вид и тянусь к бардачку. Стоит его открыть, и оттуда высыпается лавина одинаковых документов, скрепленных розовым зажимом. Захлопываю бардачок и выхожу из машины.
При виде моих пустых рук улыбка на блестящих розовых губах Виолетты меркнет.
– Ваша дочь утвердила дизайн? – вкрадчиво интересуется она. – Вы показывали ей макет? Что она сказала?
Раздраженно дергаю плечом.
– Вы же знаете, как сложно бывает с этими детьми… Сегодня они хотят одно, завтра – другое.
А уж до чего сложно с дочерью, у которой есть собственный ребенок и собственная семья! Юля вдруг стала считать себя взрослой женщиной, которая вправе решать, как ей жить дальше! С ней стало так сложно, что я просто не представляю, как теперь к ней подступиться.
А еще врачи объявили, что ей нельзя нервничать, чтобы
У моей дочери было все самое лучшее, когда она росла, и то же самое я сделаю для своего внука. Мой внук должен расти и дышать чистым воздухом, играть на природе, а не в загазованном сквере с чахлыми соснами, куда его водит Костя. Я был в ужасе от грязных поломанных горок, с которых дети падают прямо на голый асфальт! Этот переезд лучшее, что я могу сделать для нашей семьи.
Юля меня обязательно поймет.
Но может не сразу.
– Виолетта, еще мне нужны горка и качели во дворе. Никакого пластика и ярких кислотных цветов. Все самое лучшее и натуральное.
Виолетта смотрит на меня недоумевающими взглядом.
– Для вашей дочери?
– Разумеется, нет! Ей уже девятнадцать. Но я строю этот дом не на один день, а с прицелом на будущее.
– Конечно! – подхватывает Виолетта. – Какие ваши годы! Еще детишек заведете.
Стискиваю челюсть так, что начинает ломить в висках. Других детей, кроме Юли, у меня не будет. А вот внуки – другое дело.
– Пришлю вам варианты детских комплексов на почту, – продолжает она, делая пометку у себя в блокноте. – Платон Сергеевич, не затягивайте с подписью. Это чистая формальность и бюрократия, но… Мне нужен утвержденный эскиз, чтобы мастера приступили к сборке мебели.
– Будет у вас подпись.
Беру у Виолетты еще один эскиз, скрепленный розовым зажимом. Дизайн все тот же – комната в светло-розовых тонах с таким же розовым балдахином над кроватью и звездным небом на потолке. По-моему, идеальная девичья комната. Что тут может не понравится?
– Особенно дочери понравился балдахин, – зачем-то говорю я и быстро возвращаюсь в машину.
Бросаю последний взгляд на два возведенных этажа. Денег я не жалею, стройка идет бодро. Еще несколько месяцев и можно въезжать. Глядишь, и Новый год можно встретить на новом месте.
– Еще нужна ель! – отпускаю окно и кричу остолбеневшей дизайнерше. – Разлапистая, высокая, достаньте мне взрослое красивое дерево. Выберите для нее такое место, чтобы зимой, когда мы украсим ее гирляндами, видно было в каждой комнате!
Я плачу ей достаточно, чтобы она терпела любые мои заскоки.
– Я поняла, Платон Сергеевич, – кивает она. – Вы главное, подпись дочери привезите.
– Прямо сейчас и попрошу подписать, прощайте!…
Выворачиваю на шоссе и перестраиваюсь на дорогу к аэропорту. Приезд лучшей подруги должен значительно улучшить настроение моей дочери. Лучшего времени, чтобы рассказать о доме, не найти.
Может быть, я даже смогу взять Лею в свои союзники. Лея и до этого не раз помогала мне, когда дело касалось упрямого характера Юли. Она удивительным образом сумела найти к ней подход, так что моя упрямая и несговорчивая дочь во всем ее слушалась. По крайней мере, раньше.